Виктор Колупаев - Седьмая модель

• Название: Седьмая модель
• Автор: Виктор Колупаев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Колупаев Виктор Седьмая модель

Виктор КОЛУПАЕВ

СЕДЬМАЯ МОДЕЛЬ

1

Полупустой автобус распахнул двери. Конечная остановка. За шоссе начинался парк, тянувшийся до самой реки. Из-за верхушек сосен виднелись два верхних этажа нашего института. Сосны быстро глушили городские звуки. Скрип песка на еще мокрых от росы дорожках, шорох ветвей и запах... Какой запах!

Из вестибюля широкая лестница вела на второй этаж в большой светлый зал со смотровой площадкой на Ману и ее левый берег. В зале стояли мягкие кресла, а на столиках - букеты цветов, полевых, лесных. Здесь уже толпились испытатели. Все еще были в обычной одежде городских жителей. Я поздоровался. Мне ответили вразнобой. Некоторые, уже постояв на смотровой площадке, выходили в дверь, ведущую в "экипировочную".

Смотреть отсюда на зеленый, с голубыми прожилками озер, левый берег Маны стало уже ритуалом. Проектировщики нашего института кое-что понимали в человеческой психологии. Вид отсюда был красив всегда, в любое время года. Даль, открывающаяся километров на двадцать, действовала на людей умиротворяюще. Мана круто поворачивала под девяносто градусов на север, широко блестя на солнце своей ровной тихой гладью, а еще дальше, где-то за Синим утесом, сливалась с дымкой горизонта.

Я вздохнул и оглянулся. В двух шагах от меня стоял испытатель Строкин.

- Как дела с нашей "подопечной", Валерий? - спросил я.

- В вечернюю смену все было нормально, - ответил он.

- Пусто то есть?

Строкин пожал плечами:

- Что у нас может быть интересного? Это у самого Маркелова да еще, возможно, в третьей модели есть что-то интересное. А у нас... - Валерий махнул рукой и замолчал.

С минуту мы еще постояли рядом.

- Красота какая... - сказал Валерий.

Я кивнул и отошел в сторону.

Сознание, уже автоматически переключенное на что-то иное, подсказывало мне, что надо идти в "экипировочную". Машинально, даже не думая об этом, я отворил дверь, вошел в зал, уже не имевший окон, но с множеством кабинок, вошел в одну из них, свою.

Через десять минут я вышел, одетый в плотно облегающий тело комбинезон, удобный и нисколько не стесняющий движений, по эскалатору в конце зала поднялся на следующий этаж. Здесь находились просмотровые, или "предбанники", как мы их называли. "Предбанников" было четырнадцать, по числу сменных испытателей. Я зашел в свой. Двухметровый экран объемного телевизора. Пульт управления и четыре кресла. В трех уже сидели инженеры обслуживающего персонала. Приятный приглушенный свет, шум аппаратуры, привычный и необходимый. Я поздоровался. Трое повернули головы и тоже поздоровались. Один крутанулся в кресле, спросил:

- Просмотр?

- Да, - ответил я. - Сколько информационных минут? - Про часы испытатели уже и не спрашивали.

- Ноль, - ответил инженер.

- Хорошо. Сколько дает машина?

- Четверть часа.

Это означало, что электронный мозг института из восьми часов работы испытателя выбрал только пятнадцать минут, которые имели хоть какое-то еще значение для исследований. Да и то... Пятнадцать минут - это просто так, минимально возможное время. Хочешь не хочешь, а смотри. Все равно ничего полезного и интересного не будет.

- Вечерняя смена, - сказал инженер. - Седьмая модель.

Я и так знал, что будет просмотр вечерней смены. Ночная еще не вернулась. А когда вернется, то материалы ее исследований еще несколько часов будут обрабатываться. Этот разрыв в восемь часов представлял некоторое неудобство, потому что связи с испытателем во время смены не было никакой. На восемь часов испытатель был предоставлен лишь самому себе. Правда, их там двое, но это мало что могло дать. Вездеходы работали в разных квадратах. В институте уже проводились работы по обработке поступающей от испытателей информации в реальном масштабе времени. Но эту систему введут еще не скоро. Несколько минут можно было поговорить с самим испытателем ночной смены Вольновым, когда он выйдет из вездехода. Но это и все...

Я сел в кресло перед экраном, сказал:

- Просмотр.

Экран ожил.

Накатились барханчики песка, ушли в стороны, желтые-желтые, безжизненные, привычные. Машина шла, по-видимому, со скоростью километров пятьдесят в час. Я это чувствовал.

- Три часа сорок пять минут, - сказал автомат.

Это означало, что кадры, возникшие на экране, соответствовали трем часам сорока пяти минутам после начала вечерней смены.

- Почему вычислительный центр выбрал именно этот момент? - спросил я.

- У испытателя участился пульс, - ответил инженер.

- Учащение пульса! - Я усмехнулся. Тоже мне, критерий! Может, Крестьянчиков пить захотел?

- Оператор Крестьянчиков выпил бутылку минеральной воды, - словно прочел мои мысли инженер.

- А Васильеву в это время не хотелось пить? - спросил я. Вопрос был пустой. Я сам знал это.

- Нет, - лаконично ответил инженер.

Два других в это время, манипулируя клавишами вычислительного центра, еще раз небольшими кусками просматривали на экране простого телевизора всю восьмичасовую видеозапись вчерашней смены.

- Четыре часа пятнадцать минут, - объявил автомат.

И снова барханчики накатились на вездеход. А! Да эти барханчики здесь все одинаковые! Но все же я понял, что Крестьянчиков возвращается. По времени нетрудно было догадаться.

- Почему? - спросил я.

- Замедление пульса, - ответил инженер.

- Жажда?

- Нет.

- Координаты?

- Те же, что и в три часа сорок пять минут.

Странно, подумал я, почему он возвращается по своему следу? Обычно вездеходы делали круг или эллипс, хотя это и не оговаривалось инструкцией. Поиск на "подопечных" был свободный, в пределах заданного квадрата, конечно.

- Почему он возвращается по своему следу?

- Конкретных объяснений нет. Крестьянчикову просто так захотелось.

- Ясно. Ощущения?

- Ничего необычного.

- Координаты этой точки в память машины!

- Записаны.

Экран погас.

- Просмотр окончен, - сказал инженер.

- Ясно.

Два других инженера тоже закончили просмотр видеозаписи вечерней смены.

- Ваше мнение? - спросил я.

- Информации мало или ее вообще нет, - ответил один. - Случайность.

- Нужно ли проверить эту точку?

- Вычислительный центр не настаивает на проверке.

- Вычислительный центр! - слегка вскипел я. - А вы-то сами? Ваш опыт, интуиция" предчувствия!

- Интуиция? Да при чем здесь интуиция, когда дело идет о седьмой модели? Вот у Маркелова...

- Ну и пусть! Наша модель ничуть не хуже модели Маркелова... - сказал я и внезапно успокоился. - Проверю, хотя вы, конечно, правы. Седьмая "подопечная" пуста.

- Это уж точно, - вздохнул один и с хрустом потянулся.

Ясно. Они нашу седьмую модель и всерьез даже не воспринимают.

- Через десять минут конец ночной смены, - напомнил инженер.

2

Мы никак не могли придумать название исследуемой планете. Самое лучшее, пожалуй, было - "Песчинка". Но дело в том, что почти все модели были покрыты песком. Все можно было назвать "Песчинками". А некоторые испытатели в своей фантазии доходили даже до "Зануды".

Огромный, чуть больше Земли шар из песка. И все. Ничего здесь не было, ни жизни, ни разума. Да и самой-то ее не было. Вернее, была, но не в обычном смысле этого слова, не в буквальном.

Уже давно были известны основные параметры многих звезд: их масса, спектр и энергия излучения, небольшие отклонения в движении, что указывало на наличие у них планет. Четвертое поколение вычислительных машин вполне справлялось с моделированием. И если человек пока еще не мог улететь к другим солнечным системам, то почему нельзя изучать эти планеты на Земле?

Вот и начали появляться институты, подобные нашему.

Мощь человеческого воображения и интеллекта плюс невероятные способности машин к хранению и обработке информации создали несколько десятков "подопечных" планет, одну из которых я со своими товарищами и исследовал.

Ангар, где стоял вездеход, представлял собой экран огромного объемного телевизора. Голографическое изображение создавало полную иллюзию "действительного" существования планеты. Солнце, белесое небо, мелкий желтый песок... При "движении" вездеход раскачивался, подпрыгивал на барханах, расплескивал песок. Температура и состав воздуха в ангаре соответствовали параметрам моделируемой планеты. Эффект присутствия был полным. Атмосфера нашей "подопечной" была непригодной для дыхания, более разреженной. При выходе из вездехода нужно было надевать кислородную маску, у которой имелось устройство для радиопереговоров с напарником по смене.

Некоторый риск, пусть и чисто теоретический, в нашей работе был. Я мог погибнуть, если бы вездеход внезапно разгерметизировался. Мог получить тепловой удар, если бы вздумал совершить длительную пешую прогулку. В институте, конечно, на всякий случай имелась специальная группа спасателей, только работы у них пока не было.