Дороти Иден - Цена счастья

• Название: Цена счастья
• Автор: Дороти Иден
• Издательство: Фантом Пресс Интер В.М.
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996

Молодая журналистка становится женой преуспевающего писателя, автора детективных романов — Барнаби Корта. Юная жена полна надежд, будущее ей кажется лучезарным. Но судьба приготовила свой, трагический сценарий. Ничего не подозревающая Эмма попадает в Кортлендс, родовое гнездо Барнаби, где царят интриги, тайны и ненависть, тщательно замаскированные. Вместо свадебного турне на молодую женщину сваливается забота о детях Барнаби — двух маленьких девочках (о существовании которых Эмма и не подозревала). Но мисс Корт не скорбит об этом, напротив — она пытается завоевать доверие заброшенных девчонок. Эмма становится невольным свидетелем странных, необъяснимых событий, происходящих в доме мужа. Журналистская хватка и тонкая интуиция помогли ей распутать клубок невероятных, чудовищных преступлений, творящихся в респектабельном Кортлендсе. Цена супружеского счастья оказалась непомерно дорогой, но Эмма, обладающая любящим щедрым сердцем, не жалела ни о чем.

---

— Не обязательно так спешить, дорогая. У нас есть еще полчаса. Конечно, вы можете вернуться в Кортландс, если хотите. Неужели вы подумали, что я вас способна бросить?

Глаза Мегги гневно блеснули; она не допустит, чтобы ее воспринимали как чувствительную Ментальную глупышку. Ее звонкий голосок прозвучал отталкивающе хрипло. Одаренная проказница была прирожденной актрисой.

— Мисс Пиннер, скорее всего, мертва, не так ли? Почему мы с Диной должны лишиться удовольствия убедиться в этом?

— Боже милосердный! — воскликнула обескураженная тетя Деб.

— Да, наша Мегги суровая личность. — Эмма пыталась шуткой сгладить непристойную выходку мятежной девчонки.

Но Мегги лишь скептически усмехнулась. Ее худенькое личико оставалось холодным и неприступным. Психологические барьеры, которые казались почти преодоленными, снова возникли между ними. Эмма немилосердно корила себя за невольную ошибку: она дала близнецам повод заподозрить, что дети никому не нужны. Их отношениям, казалось, был нанесен сокрушительный удар. Мегги и, разумеется, ее верная рабыня Дина опять стали врагами Эммы.

Невыносимо было сознавать, что случилось непоправимое, когда она почти завоевала их жаждущие материнского тепла детские сердца. Только теперь, утратив доверие девочек, Эмма почувствовала, как много оно для нее значило. Она ощутила до боли острое желание, чтобы Мегги и Дина — эти маленькие частички Барнаби — полюбили ее.

* * *

В поезде Мегги размечталась:

— Может быть, приехав домой, мы застанем там маму.

Милое лицо Дины просияло.

Девочки снова играли в игру «Верь надежде», но Эмму в нее не принимали. И лишь тогда провинившаяся «новая жена» вспомнила, что в последнее время дети обходились без этой утешительной игры — наверное, потому, что неосознанное бегство от одиночества перестало быть для них чем-то насущным. Эмма привнесла в их жизнь ласку и тепло, избавив маленьких Кортов от бесполезных грез и миражей.

И вот, сделав один неверный шаг, она сама разрушила хрупкое основание, на котором зиждилось их взаимное доверие.

Ах, если бы они, вернувшись домой, увидели чудом появившуюся Жозефину: с птицей колибри в клетке или с маленькой обезьянкой, со сверкающими драгоценностями на руках, в экзотическом, украшенном перьями заморских птиц тюрбане на голове. Смуглую красавицу, окруженную волшебной аурой утонченности, элегантности, нечаянной радости. Встретили живую, здоровую, невредимую и грешную Жозефину — родную мать очаровательных близнецов.

Они были одни в купе. Мегги и Дина сидели напротив Эммы. Дина дремала. Ее голова то и дело склонялась на хрупкое плечико сестры, но капризная Мегги упрямо отталкивала Дину. Сама же Мегги смотрела прямо перед собой широко раскрытыми, немигающими глазами — глазами маленького василиска.

Монотонный стук колес погрузил в дрему даже саму Эмму. Взгляд Мегги сквозь поверхностный сон превратился в ее затуманенном сознании в изумленный взор миссис Пич, которая не могла взять в толк, почему Луиза Пиннер не возвращается домой, к своей собачке… А вот перед ней добрый, но отстраненный взгляд мистера Квантрила, утверждавшего, что полиция обязана выполнять свой долг и разрабатывать любую версию, какой бы нелепой она ни показалась на первый взгляд… Потом из сонного облака появился исполненный разочарования и ненависти взгляд Дадли… Холод голубых глаз Барнаби, который вдруг обернулся трепетной нежностью…

Барнаби? Он так же полон неожиданностей и тайн, как и Жозефина, такой же самоупоенный, но завораживающе-принуждающий, заставляющий любить себя…

Люби его, но не доверяй ему… Люби его… доверяй ему… люби его… Я слишком сильно вас люблю и потому вас покидаю… и потому вас покидаю…

Нет, там было не так. Эмма окончательно стряхнула с себя дремоту. Там говорилось: «Я так сильно люблю тебя, что мне остается одно — уйти с твоей дороги».

Но раз эта фраза не из письма Луизы, ее произнес — или написал — кто-то другой. «Я слишком сильно вас люблю и потому вас покидаю».

Эмма хорошо запомнила эту фразу. Где она читала или слышала ее? В памяти зазвучали детские голоса, поющие: «Я слишком сильно вас люблю…» И тут она вспомнила: Мегги и Дина напевали этот куплет, когда были в ванной. Но где они раскопали злосчастную фразу, так похожую на слова признания из мелодраматической записки Луизы? Тот же смысл, такой же слащавый стиль…

— Мегги! — изнывала от нетерпения узнать правду Эмма. — Где ты услышала фразу, которую вы с Диной однажды напевали? «Я слишком сильно вас люблю и потому вас покидаю»? Вы повторяли ее много раз.

Мегги ожгла ее все тем же коварным взглядом василиска.

— Никогда не слышала ничего похожего.

— Но ты несколько раз повторила именно эти слова. Словно ты их где-то вычитала. Или слышала, как кто-то их произнес. Подумай, пожалуйста. Эго очень важно. Ты не могла сама их сочинить. Вспомни: ты повторяла их очень часто.

— Я не стала бы и запоминать такую слезливую чепуху, — скорчила брезгливую гримасу Мегги. — И Дина не стала бы, — убежденно заявила она, плотно сжав губы и опустив глаза.

Дина уже спала.

Барнаби ждал их на платформе. Он помог полусонным, едва стоящим на ногах девочкам сесть в машину и, взглянув Эмме в лицо, спросил:

— Что-то случилось?

— Даже не знаю. Все шло хорошо, но, когда тетя Деб предложила девочкам погостить у нее, этот радушный жест почему-то задел самолюбие близнецов. Ничего страшного. Мы и так проведи в городе слишком много времени.

— Да-а, — задумчиво произнес Барнаби. — Это так.

Больше муж не сказал ни слова. Он нежно взял ее за локоть, и, как всегда, его прикосновение свершило чудо: Эмму охватило упоительное ощущение окрыляющего счастья; ей мечталось, чтобы это мгновение волшебства длилось вечно…

Они ехали молча в прохладной, влажной ночи; дождевые капли блестели на лобовом стекле, свет фар выхватывал из темноты умиротворяющие картинки неброского сельского пейзажа.

Эмма спросила:

— Что нового?

— Ничего.

Эмма сразу поняла, что полицейские больше не появлялись. Подробности образа жизни красавицы Жозефины, которые сообщил Барнаби сотрудникам Скотленд-ярда, ни на йоту не продвинули следствие. Судьба блистательной миссис Корт никоим образом не пересекалась с трагедией, произошедшей два года назад. Страшная находка Вилли так и осталась тайной. Полуистлевший скелет когда-то юной девушки так и не обрел имени, оставшись лишь ночным кошмаром. «Я слишком сильно вас люблю и потому вас покидаю…» Но в какое путешествие отправилось это несчастное создание? В тот «сон одинокий, нескончаемый и беспробудный…»?

* * *

Миссис Фейтфул ждала их с подогретыми напитками. Она причитала над Мегги и Диной, ворчала, что поездка в Лондон оказалась непосильно утомительной для маленьких детей, и, к великому удивлению Эммы, сама вызвалась уловить их спать. Экономка исполнилась не свойственной ей материнской заботой и походила на взъерошенную маленькую наседку, хлопочущую над своими цыплятами. Возможно, такой она и была, когда нянчила братьев Корт, особенно Дадли. Миссис Фейтфул в этот вечер тронула Эмму: она была признательна почтенной леди за теплый прием.

Эмма с наслаждением пила горячее какао и посмеивалась над Барнаби, который морщился над своей чашкой.

— Не капризничай, дорогой, это полезно, — она говорила с мужем, точно с малым ребенком. — Как прошел день? Удачно?

— Наоборот. Время прошло впустую.

— А у меня нет. Я навестила домовладелицу Луизы.

Дадли, который сгорбившись молча сидел перед камином, вскинулся, словно его лизнуло пламя.

— И что же? — выдавил он.

— Как ни странно, ничего. Луиза так и не вернулась домой.

— Она могла поехать куда-нибудь еще, не обязательно на Фулхем-роуд, — заметил Барнаби.

— Предположим. Но все-таки странно, что она сразу же не бросилась домой. Ты же знаешь, что там ее драгоценная собачка. Миссис Пич тоже находит поведение Луизы более чем странным. — После некоторого колебания Эмма продолжила: — Миссис Пич считает, что мы обязаны заявить в полицию об исчезновении гувернантки. Пожалуй, я с ней согласна.

— Может быть, ты считаешь, что мы должны показать им и это письмо в стиле викторианского романа? — рассердился Барнаби.

— И его в том числе.

— Ну, воля твоя. — Барнаби задумался. — С тех пор как Вилли нашел эти зловещие останки, нас преследуют одни неприятности.

— Чистая правда, — вторил Руперт. — Ее мы приплетем к отрытому в Кортландских владениях скелету еще и Луизу, что подумает о наше семействе моя невеста Джин — или, это еще важнее, как после всех криминальных событий отнесется к нам ее чванливый старик?

— А ты что скажешь, Дадли? — Барнаби взглянул на брата.