Олег Верещагин - Горячий след

• Название: Горячий след
• Автор: Олег Верещагин
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9942-0306-4

Что-то неладное творится на улицах маленького провинциального города: исчезают дети и подростки, а следов не найти, будто их сам чёрт похитил… Пора браться за дело настоящему герою.

Правда, герой ещё пока и сам мальчишка, который просто полез куда не следует… Но из-за этого рокового любопытства жизнь его круто изменилась: ему пришлось пуститься в опасное путешествие между мирами, пройти целую кучу испытаний, подружиться с людьми-волками, а в результате — сцепиться ни с кем иным, как с самим Князем Тьмы.

Чем-то закончится такая неравная схватка?..

---

— Увольте, — Олег перевёл дух.

— Хорошо, — покладисто согласился пришелец. — Я везде. Хочешь, я назову тебе список людей — в любой стране твоего мира! — облечённых властью, заправляющих искусством, культурой, ворочающих миллиардами — которые имеют со мной договорённости? Ты удивишься, честное слово.

— И это меня не интересует, — Олег вздохнул. — Пришли просто затем, чтобы посмотреть, как мы умираем?

— А разве этого мало? — вроде бы искренне удивился пришелец. — Ну вот ты спас шестнадцать человек. На самом деле меньше, но пусть шестнадцать. А знаешь, сколько за первый летний месяц пропало в твоей стране детей — совершенно без моего участия?

— Без вашего? — Олег криво усмехнулся и почувствовал, как лопнула губа. Лизнул её, но язык был сухим и шершавым, как тёрка. — Ну уж. Не прибедняйтесь.

Тот вроде бы задумался. Опустил голову. Медленно покивал в ответ на какие-то свои мысли. И поднял голову:

— Да, ты прав. Открою тебе секрет, — лицо пришельца вдруг стало ребячески-шаловливым, словно из форточки на втором этаже фешенебельного дома высунулась весёлая мальчишеская рожица — посмотреть, в кого попал выброшенный кирпич? — Я очень не люблю двух видов человеческой смерти. Смерти от старости и смерти в бою. В первом случае человек чаще всего уже так устал от жизни, что смерть его не пугает и он уходит спокойно. А во втором — наоборот, человек так взбудоражен, что как правило не успевает даже понять, что умирает, осознать весь ужас этого факта. Да ещё… — он поморщился с чисто человеческой неприязнью. — Ещё ведь в таких случаях многие считают, что гибнут за разную там Ро-одину, а мне это… — он не договорил. — А вот такая смерть, когда умирающий осознаёт, что теряет, когда хочет жить, когда мучается от страха и боли — для меня это отличная подпитка. Каждый покончивший с собой от отчаянья взрослый. Каждый замученный маньяком ребёнок. Каждый наркоман, сделавший себе «золотой укол». Всё это — моя пища. Каждый, кто кричал и не был услышан. Каждый, кто звал на помощь и не дождался её. И это очень обильная пища, поверь мне.

— Я-то думал, что ты Властелин Тьмы, — Олег перешёл на «ты» совершенно непроизвольно, сам не заметив этого. Может быть, потому что его неожиданно удивили эти рассуждения. — А ты просто мелкий паразит. Блоха или вошь.

Он ожидал, что пришелец разозлится. Но тот рассмеялся и повёл рукой над плотом:

— Смотри. Ты погубил их всех. Они бы жили. Почти все. Некоторые даже неплохо. А теперь вы все умрёте. Все.

— Я не верю, что ты всесилен, — тихо сказал Олег.

— В этом мире — как, впрочем, и в твоём — почти всесилен, мальчик, — даже с какой-то грустью подтвердил пришелец. — Увы. Ведь бога нет. Нет моего вечного оппозиционера. Да и меня-то изначально создали люди. Например, как СПИД. Сами создали, сами вырастили, сами сделали сильнее себя. И теперь я диктую им, как жить. Почти во всех мирах. А в некоторых — только я и диктую. Ты же видел их — мои миры. Ты их видел, ты жил в них. Ты даже почувствовал их на себе. Каково это, мальчик — видеть, как убивают друг друга честные, смелые, умные — и знать, что это всё — моё, и не иметь сил что-то сделать? А теперь, — он наклонился ближе, и Олег не почувствовал никакого запаха, не услышал дыхания, — я открою тебе самую страшную тайну. Перед смертью ты должен узнать её, чтобы тебе было страшнее умирать. Ты удивлялся, что я не мешаю тебе? А я играл с тобой. Всего лишь играл, потому что знал — закономерным будет этот итог. Ты сам придёшь к нему, потому что иначе в моём мире — нельзя. Нет другого мира. Нет другого итога. Вот и всё.

И он обвёл рукой плот и океан вокруг.

Олег снова облизнул губы. Кровь была солёная, как морская вода, которой не напьёшься. Только у морской воды привкус соли, а у крови — железа. Кто-то думает, что в человеке есть только дерьмо. По-своему он прав, наверное. Но на губах Олега был вкус железа.

— Тогда запрети мне быть человеком, — негромко предложил он. Лицо пришельца стало встревоженным. — Ты живёшь, наверное, столько, сколько живёт Земля. А я — всего пятнадцать лет. Ты всесильный. А я и себя-то сейчас передвигаю с трудом. Запрети мне быть человеком.

— Не понимаю, — признался тот озабоченно.

Олег рассмеялся — искренне и легко:

— Я думаю… Но я объясню, не беспокойся. Можно приказать бросить оружие целой армии. Но нельзя заставить бросить оружие человека, который решил его не бросать. Такого надо сначала примитивно убить. Ну так убей и забери. Не жди, что я брошу его сам. Каких бы имён ты мне называл — моего среди них нет. И нет у тебя власти надо мной. А что до смерти — так я после некоторых встреч здесь не очень-то в неё верю.

— Утром на вас может наткнуться корабль. Остальных, конечно, продадут. Но я легко устрою так, что ты…

— Пошёл вон, — устало сказал Олег. — Надоел.

Он на миг прикрыл глаза. А когда открыл их — на краю плота никого не было.

* * *

Корабля утром не было.

Зато Артур вытащил из воды Генку.

Проснулся вовремя, чтобы увидеть, как тот молча, «солдатиком», уходит на глубину в прозрачную воду. Через полминуты Артур уже выволок его на плот и ударом между лопаток выбил из него солёную смерть, которой тот успел наглотаться. И только после этого понял — Генка собирался не пить, а утопиться.

Жуков плакал, скорчившись рядом. Артур, помедлив, положил руку ему на плечо:

— Тише, — сказал кадет. — Тише, разбудишь всех, а все устали.

Генка поднял на Артура измученное мокрое лицо. Облизнул полопавшиеся губы.

— Я… — дрожащим голосом начал Генка и, захлебнувшись слезами, уткнулся в грудь кадета. — Я не хотел… я просто не смог… я не хотел… я… понимаешь… я не смог… прости меня… прости, прости, прости…

— Давно простил, — сказал Артур. И сам поразился своим словам, прислушался к себе изумлённо: что это он плетёт?! Но понял вдруг, что это — правда. Не знал, давно или нет, но ни злости, ни ненависти, ни даже равнодушия к Генке не осталось. Была только жалость.

Генка поднял лицо. Мокрые глаза были огромными:

— П… равда?! — изумлённо выдохнул он.

Артур кивнул…

…Он ничего никому не рассказал. Даже Олегу, когда тот проснулся и они вместе лежали (умирали…) на носу плавно качающегося плота. Разговор шёл о совершенно отвлечённых вещах.

— Странно, — задумчиво сказал Олег, — где же клейма?

Артур приподнялся на локте и поинтересовался севшим голосом:

— Ты, что бредишь?

Олег хмыкнул, улёгся удобнее:

— Ты знаешь, что такое Х'сан'кор? — Артур помотал головой. — Ужасная флейта. В переводе с оркского, — Артур уже сидел, глядя на Олега с откровенным беспокойством. — Ты не читал Пехова?

— Нет, — отрезал Артур. — А тебе голову напекло…

— Ничего мне не напекло, — Олег сел по-турецки. — Я сдуру много читал. Живетьева, «Стальное княжество», Каплан, «Круги в пустоте»… Фабула везде одна: наш человек, мальчишка, иное пространство, рабство… Везде описываются клейма. Но никому из вас клейма и не думали ставить. Ну ладно — девчонки, не хотели уродовать. Ну ладно — Макс, там это, может, не принято. Но ты-то и Кирилл с Тимкой были в классическом рабстве…

— Большое тебе спасибо, — ядовито сказал Артур. — Тебе что, хотелось, чтобы в меня ещё и раскалённой железкой потыкали?

— Да ничего мне не хотелось, — Олег шлёпнул ладонью по воде. — Просто странно, вот и всё…

— Да тут этих странностей море, — сказал Артур. — Вон, океан целый вокруг… Хватит трёпа, послушай, как поёт.

Пел Макс. Пел плохо — он и так-то не умел, а тут ещё и еле сипел сухой глоткой. Но песня была — вызов. Мальчишка сидел на краю плота, смотрел в небо и пел:

— Он носил волчью шкуру и перед битвой пил волчью кровь, чтобы стать воплощением этого бесстрашного зверя и броситься на врага — и, если он погибал в бою, вслед валькириям, уносившим викинга, слышался прощальный волчий вой…

Перед битвой волчью кровь пил из древней чаши,
Поднимает чёрный стяг и вступает в бой.
Богом севера храним,
Гордый и бесстрашный,
Против тысячи один
На земле чужой.
Город битвами сожгли хитрые лисицы
Стынет золото в огне
Клад монастырей
Меч поёт в твоих руках, звёздами искрится
Жажду крови утолить просит побыстрей.
Пусть последним будет яростный прыжок —
Хватит силы для рывка.
Смерть и слава!
Погибает старый волк,
Разрывая криком,
Разрывая криком
облака
облака.

Честно биться ты привык —
Нож вонзили в спину…
Рассмеялся, увидав страх в глазах врага.
И душа рванулась ввысь,
Злость и гнев отринув —
К вечным солнечным морям
Лунным берегам…[42]

* * *

Рассвет над океаном был потрясающе красив. Непередаваемо. Сумасшедше. Синие, алые, чёрные и даже зелёные краски мешались в нём и не мешали друг другу.