Журнал «Если» - «Если», 2011 № 02

• Название: «Если», 2011 № 02
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга».
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Питер УОТТС. ОСТРОВ

Предлагаем вниманию читателей короткую повесть, удостоенную премии «Хьюго» в прошлом году.

Бенджамин КРОУЭЛЛ. ПЕТОПИЯ

Неведому зверюшку подобрала на улице девочка и понятия не имела, что это заведет ее аж в Петопию.

Бренда КУПЕР. РОБОТОВ ДОМ

Герои знали, что нехорошо смотреть в чужие окна, но когда заглянули, оторваться уже не смогли.

Уильям ПРЕСТОН. КАК Я ПОМОГ ПОЙМАТЬ СТАРИКА

Этот Старик, как и его российский тезка, живее всех живых.

Стив Рэсник ТЕМ. ПИСЬМО ИМПЕРАТОРА

Его так ждет старый офицер! Но полковнику никто не пишет…

Алистер РЕЙНОЛДС. ИСПРАВЛЕНИЕ

Ночь в музее обычно сулит самые неожиданные превращения.

Вандана СИНГХ. БЕСКОНЕЧНОСТИ

Мироздание с большим сомнением смотрит на человечество. Но коли есть и такие его представители, то, может быть, для нас еще не все потеряно?

Крис БЕКЕТТ. ПАВЛИНИЙ ПЛАЩ

Взаимоотношения оригинала и копии всегда непросты, особенно когда каждый мнит себя стратегом.

Андрей НАДЕЖДИН. СКАЗКА СТРАНСТВИЙ

…или Квест в волшебной стране.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. НИЗКОЕ АЛЬБЕДО

…или Любовь к национальным вампирам.

Аркадий ШУШПАНОВ. ОБМЕН РАЗУМОВ

…или Их поменяли телами.

Сергей КУДРЯВЦЕВ. ЛИДЕРЫ-2010

…или Победитель был известен заранее.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

…или Зачем таскать чужие бренды?

Сергей ШИКАРЕВ. ЗАКРОЙЩИКИ ВСЕЛЕННЫХ

Что нам стоит мир построить! Да и целую Вселенную — легко!

Дмитрий ВОЛОДИХИН. РОМАН-КОММЕНТАРИЙ

Питерский фантаст написал публицистический роман о спасении России.

Мария ГАЛИНА. МИР СПАСУТ ПОДРОСТКИ?

…а фантаст из Москвы выдал подростковую книгу о том же.

РЕЦЕНЗИИ

Наконец-то в списке фантастических произведений появился настоящий пиратский роман!

КУРСОР

Новые подробности в деле чудовища Франкенштейна.

«АЛЬТЕРНАТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ»

Жюри конкурса делится плодами своей «страды».

Алексей МОЛОКИН. ВКУС ЧЕЧЕВИЧНОЙ ПОХЛЁБКИ

«Назад — в космос!» — призывает нас писатель и ученый.

ПЕРСОНАЛИИ

Для того чтобы оказаться в этой рубрике, мало просто уметь писать. Нужно уметь писать хорошо.

---

— Чужой, — говорит Дикс.

— Чужой.

— Шимп решит эту проблему.

— Как? Убив его?

— Мы не виноваты, что он оказался у нас на пути.

— Это живое существо, разумное, и убить его только ради расширения империи каких-то инопланетян…

— Человеческой империи. Нашей империи. — Руки Дикса вдруг перестают подергиваться, он встает и замирает с каменной неподвижностью.

— Да что ты можешь знать о людях? — спрашиваю я.

— Я тоже человек!

— Ты долбаный трилобит. Когда-нибудь видел, кто выходит из тех порталов, как только мы их подключаем к сети?

— Обычно никто. — Он замолкает, вспоминая. — Пару раз… однажды вроде бы вышли корабли.

— Так вот, я видела намного больше твоего, и уж поверь, если эти существа и были когда-то людьми, то для них это была переходная фаза.

— Но…

— Дикс… — Я делаю глубокий вдох, пытаюсь вернуться к тому, что хотела сказать. — Послушай, это не твоя вина. Всю информацию ты получаешь от идиота, застрявшего на рельсах. Но мы делаем это не для человечества, не для Земли. Земли больше нет, хоть это ты можешь понять?! Солнце сожгло ее дотла через миллиард лет после нашего отлета. И те, на кого мы работаем, они даже разговаривать с нами не будут.

— Да? Тогда зачем мы это делаем? Почему бы нам не… отказаться?

Он действительно не знает.

— Мы пытались, — говорю я.

— И что же?..

— Но твой шимп отключил систему жизнеобеспечения.

Надо же: сейчас ему нечего ответить.

— Это машина, Дикс. Неужели ты не способен это понять? Он запрограммирован. Он не может измениться.

— Мы тоже машины. Только сделаны из других материалов. Мы запрограммированы. Но мы меняемся.

— Неужели? Когда я в последний раз проверяла, ты настолько присосался к титьке этой обезьяны, что не мог даже отключить свой мозговой линк.

— Но так я учусь! И у меня нет причины это менять.

— А как насчет того, чтобы вести себя как человек, хотя бы изредка? Достигнуть хотя бы небольшого взаимопонимания с людьми, которые могут спасти твою жалкую жизнь, когда ты в следующий раз выйдешь из корабля? Это для тебя достаточная причина? Ведь даже я тебе не доверяю! Я и сейчас точно не знаю, с кем разговариваю.

— Это не моя вина. — Я впервые вижу на его лице нечто иное, чем обычная гамма страха, смущения и бесхитростных расчетов. — Виноваты вы, все вы. Вы говорите криво. Думаете криво. И это больно. — В его лице что-то затвердело. — Вы мне даже не были нужны для дела, — со злостью процедил он. — Я вас не хотел. Мог бы и сам руководить стройкой, сказать шимпу, что могу это сделать…

— Но шимп решил, что тебе все равно следует меня разбудить, а ты всегда ложился под него, не так ли? Потому что шимп всегда знает, что лучше, шимп — твой босс, шимп — твой бог. И поэтому мне приходится вылезать из койки, чтобы нянчиться с гениальным идиотом, который и поздороваться в ответ не сумеет, если ему не показать, как это делается. — Что-то щелкает в глубине моего сознания, но я уже не могу остановиться. — Ты хочешь настоящую ролевую модель? Хочешь образец для уважения? Забудь шимпа. Забудь миссию. Взгляни в носовой телескоп, почему бы тебе не взглянуть? Посмотри на то, что твой драгоценный шимп хочет переехать только потому, что оно оказалось у нас на пути! Это существо лучше нас. Оно умнее, оно миролюбиво, оно не желает нам зла…

— Как ты можешь это знать? Откуда?

— Нет, это ты не можешь этого знать, потому что тебя оболванили! Любой нормальный пещерный человек увидел бы это за секунду.

— Безумие! — шипит в ответ Дикс. — Ты сумасшедшая. Ты плохая.

— Это я плохая?! — Сознание машинально отмечает, что мой голос срывается на истерическую ноту.

— Для миссии.

Дикс поворачивается и уходит.

У меня болят руки. Я смотрю на них с удивлением: кулаки сжаты так, что ногти впились в ладони. Требуется усилие, чтобы разжать пальцы.

Я почти вспомнила эти чувства. Я испытывала их все время. Давно, когда все имело значение. До того как страсть угасла до ритуала, а ярость не остыла до презрения. До того как Санди Азмандин, воин вечности, накинулась с оскорблениями на оболваненных детей.

Мы тогда были горячие и пылкие. Некоторые части корабля все еще опалены и необитаемы, даже сейчас. Я помню это чувство.

Так себя чувствуешь, когда не спишь.

* * *

Я не сплю, я одинока, и меня тошнит от того, что меня окружают идиоты. Есть правила, и есть риски, и мертвецов не оживляют по чьей-то прихоти, но в гробу я видела эти правила. Я вызываю подкрепление.

У Дикса должны быть и другие родители, как минимум отец — ведь свою игрек-хромосому от получил не от меня. Я подавляю волнение и проверяю судовой манифест, вывожу базу генных последовательностей и запускаю поиск перекрестных ссылок.

Ха! Еще только один родитель — Кай. Хотела бы я знать: это лишь совпадение или шимп сделал чересчур много выводов из нашего краткого, но страстного «фестиваля» в окрестностях созвездия Лебедя? Неважно. Дикс такой же твой, как и мой, Кай, и пора выйти на сцену.

О, черт! Нет, только не это!

Есть правила. И есть риски.

Три стройки назад, как тут написано. Кай и Конни. И он, и она. Один шлюз заклинило, до второго слишком долгий путь вдоль корпуса корабля, а на полпути — аварийное укрытие. Они сумели в нем спрятаться, но не раньше, чем жесткая фоновая радиация начала жарить их прямо в скафандрах. Они дышали еще несколько часов — разговаривали, двигались и плакали, как будто были все еще живы, — а в это время их внутренности разваливались и истекали кровью.

В ту смену не спали еще двое, которым пришлось все это убирать. Ишмаэль и…

— Э-э… ты сказала…

— Мерзавец! — Я вскакиваю и сильно бью сына в лицо; за этой яростью стоит десятисекундное отчаяние с десятью миллионами лет отрицания. Он падает на спину, глаза распахнуты, как телескопы, на губах выступает кровь.

— Ты же сказала, что я могу к тебе прийти!.. — верещит он, отползая.

— Он же был твоим отцом, черт побери! Ты знал, ты был там! Он умер почти у тебя на глазах, а ты мне даже не сказал!

— Я…я…

— Почему ты не сказал, сволочь? Шимп велел тебе солгать, да?

— Я думал, ты знаешь! — кричит он. — Кто тебе мешал это узнать?

Моя ярость улетает, как воздух через пробоину. Обессиленная, я тяжело сажусь, утыкаюсь лицом в ладони.

— Это записано в бортовом журнале, — хнычет он. — Никто не скрывал. Как ты могла не знать?

— Могла, — угрюмо признаю я.

Я имела в виду, что не знала, но это вообще-то неудивительно. Через какое-то время в журнал перестаешь заглядывать. Есть правила.

— Никогда даже не спрашивала, — негромко добавляет сын. — Ну, как у них дела…

Я поднимаю на него взгляд. Дикс смотрит на меня безумными глазами с другого конца комнаты, прижавшись спиной к стене. Он так напуган, что не решается броситься мимо меня к двери.

— Что ты здесь делаешь? — устало спрашиваю я.

У него перехватывает горло, и со второй попытки он отвечает:

— Ты сказала, что я могу вернуться. Если сожгу свой линк…

— Ты сжег свой линк?

Он сглатывает и кивает. Вытирает кровь с губ.

— А что об этом сказал шимп?

— Он сказал… оно сказало, что не возражает, — Дикс делает столь откровенную попытку подлизаться, что в тот момент я даже верю, будто он действительно не связан с шимпом.

— Значит, ты спросил разрешения? — Он послушно кивает, но я вижу правду на его лице. — Не ври, Дикс.

— Он… правда это предложил.

— Понятно.

— Чтобы мы могли поговорить.

— И о чем ты хочешь поговорить?

Он смотрит в пол и пожимает плечами.

Я встаю и подхожу к нему. Он напрягается, но я качаю головой, развожу руки.

— Все хорошо. Не бойся.

Я прислоняюсь к стене, соскальзываю вдоль нее, сажусь рядом с ним на пол.

Какое-то время мы просто сидим.

— Как все это было долго, — произношу я наконец.

Он смотрит на меня, не понимая. Что вообще означает слово «долго» здесь?

— Знаешь, говорят, что никакого альтруизма не существует, — пробую я снова.

Его глаза на мгновение становятся пустыми, затем в них мелькает паника, и я знаю, что он сейчас пытался узнать через линк определение этого слова, но ничего не вышло. Значит, мы действительно одни.

— Альтруизм, — объясняю я. — Противоположность эгоизму. Делаешь нечто такое, за что платишь сам, но это помогает кому-то еще. — Кажется, он понял. — Говорят, что каждый бескорыстный поступок в конечном итоге сводится к манипулированию, или родственному отбору, или взаимному обмену, или чему-то еще, но это не так. Я могу…

Я закрываю глаза. Это труднее, чем я ожидала.

— Я могу быть счастлива, просто зная, что у Кая все было в порядке, что Конни была счастлива. Даже если это не принесет мне и зернышка выгоды, даже если это будет мне что-то стоить, даже если не будет шанса, что я когда-либо увижу любого из них вновь. И не жалко будет заплатить почти любую цену, лишь бы знать, что у них все было хорошо.