Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

• Название: «Если», 2011 № 01
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Уильям БАРТОН. МОРЕ ГРЁЗ

Шел в комнату — попал в другую. Это немудрено, если новоявленные демиурги швыряют куски будущего в прошлое, как им заблагорассудится. И сами рискуют застрять в петле времени…

Ричард ЧВЕДИК. ОРФ

Спустя годы писатель вернулся к трогательной истории своих маленьких героев — дракончиков, сделанных в биолаборатории.

Николай ГОРНОВ. РОЙ

Авторское предложение, как эффективно использовать человеческий мозг, тянет на Нобелевку.

Джеффри ЛЭНДИС. ДЕВУШКА И ПИРАТ

Захватывая корабль с хрупкой пленницей, «космический волк» не предполагал, что она доставит столько хлопот.

Сергей СИНЯКИН. СМЕРТЬ В ТИХОМ ПАРКЕ

Тигр? Тигр!

Дэвид САЙМОНС. ОСОБЫЕ ЖИВОТНЫЕ ДОКТОРА СКЕННЕРА

Генетики-недоучки напортачили, а бедному ветеринару — разбираться!

Иэн МАКЛАУД. ВСПЯТЬ ЧЕРЕЗ СТИКС

Персонажи рассказа входят в эту реку неоднократно — и с неизменным успехом.

Александр БАЧИЛО, Игорь ТКАЧЕНКО. «ИДЕЙ ХВАТИТ НА КАЖДОГО ЗРИТЕЛЯ»

…или Как это будет по-русски.

Сергей СЛЮСАРЕНКО. ВЕК ТРИФФИДОВ

…или Трое сбоку — ваших нет.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. ИГРА В КЛАССИКУ

…или Полугодие на большом экране.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

…или Суперзлодеи против супергероев.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. ПРИВЫЧКА К ВЕЧНОСТИ

Сколько вам отмерить лет, чтобы вы почувствовали себя по-настоящему счастливым? Благо, вариантов у нас множество.

Сергей ШИКАРЕВ. ДРУДНОЕ ДЕЛО

Очень странная история мистера Диккенса и мистера Коллинза.

Андрей БАЛДИН. ПРОСТРАНСТВО ВРЕМЕНИ

Зимние каникулы — самое время для умной праздности.

РЕЦЕНЗИИ

Все журналы взахлеб и наперебой пишут о чудесах новых технологий, адресованных читателю, а мы, уж позвольте, по старинке расскажем вам о Книгах Обыкновенных Типографских.

КУРСОР

Правильной ли дорогой идете, товарищи? Как Роскосмос обиделся на Бекмамбетова.

Вл. ГАКОВ. ИЗЛЕЧЕНИЕ СОЗДАТЕЛЯ

Вся правда о самом брутальном писателе прошлого века.

ПЕРСОНАЛИИ

А вот вам загадка. Встретились под одной обложкой несколько человек, быть может, даже не знакомых друг с другом. Профессии у всех разные, а вот род деятельности один. Кто эти люди?

---

— Мне надо только проверить…

Выглядело так, словно Дотти изучает содержимое гигантского холодильника, когда она открыла одну из хромированно-эмалевых дверец и наклонилась внутрь. Пахнуло изнутри остро — холодком тухнущего мяса. Оттуда даже хлынул тот же безликий аквариумный свет, а еще Фрэнк мельком увидел что-то вроде судков с говядиной и цветных пакетов сока, хотя самым большим предметом на полках был сам Уоррен. Голый, он лежал, раскинувшись так, что Фрэнку хорошо были видны худые серые ступни, безволосые, в голубоватых венах ноги, живот в щербинах и шрамах, гениталии, как скукожившийся по зиме плод. Он выглядел не столько мертвым, сколько высосанным досуха. Но гораздо больше пугало пустое место на полке рядом с ним, явно сконструированное под еще одно тело.

— Порядок, — с той же усталой нежностью прошептала Дотти.

Она коснулась одной штуковины, другой — судя по виду, это были трубки капельниц. Что-то вспыхивало, что-то пикало. Потом раздался плюх, и хотя Фрэнк не смог бы определить, что именно его издало, но невольно отвел взгляд. Он услышал, как дверца захлопнулась.

— К утру будет как новенький.

— Ты ведь не ложишься к нему туда?

— Я его жена.

— Но… Господи, Дотти. Ты красавица!

Теперь или никогда. Он сделал шаг к ней.

— Ты не можешь так растрачивать свою жизнь…

На мгновение показалось, что эта чересчур прямолинейная уловка действительно сработает. Дотти не отступила, и взгляд ее золотых глаз был далеко не враждебным. Потом, когда он потянулся к ее щеке, она слабо взвизгнула и скорчилась на длинноворсовом ковре, потирая место, которого его пальцы даже не коснулись. Ее словно бы ужалила пчела.

— Прости, Дотти. Я не хотел…

— Нет, нет. Дело не в тебе, Фрэнк. Во мне. Ты мне нравишься. Я хочу тебя. Ты мне больше чем нравишься. Но… Ты слышал про импринтинг?

— Мы все…

— Я имею в виду буквально. Импринтинг, — это то, что происходит в мозгу цыпленка, когда, едва вылупившись, он впервые видит свою мать. Это инстинкт, это встроено, это известно уже столетия. То же самое в какой-то степени имеет место и у более развитых видов. Так можно заставить утенка следовать за первым объектом, который он увидит в жизни, пусть даже это будут галоши.

Фрэнк кивнул. Ему казалось, он знает, о чем она говорит, хотя понятия не имел, к чему это сейчас.

— У людей есть подобный инстинкт, хотя и не столь сильный. Во всяком случае, если его ничем не подкреплять.

— Что ты такое говоришь? Человека можно подвергнуть импринтингу и привязать к другому существу? Это незаконно!

— Кому в наши дни есть дело, что законно, а что нет? На планете или над ней всегда были места, где каждый волен делать, что пожелает, а Уоррен, когда я с ним познакомилась, уже знал, что умирает. И он казался очаровательным. И он был невероятно богатым. Он сказал, что может предложить мне такую жизнь, которой иначе мне ни за что не получить, сколь бы упорно я ни работала. И был прав. Все это, — она обвела рукой апартаменты, — ничто, Фрэнк. Это обыденно. Этот корабль — тюрьма с тематическими ресторанами и виртуальным полем для гольфа. Я осознала, что с Уорреном мне представится шанс вырваться из паутины. Тогда сделка, на которую я пошла, не казалась такой уж тяжкой…

— Ты хочешь сказать, что позволила подвергнуть себя импринтингу?

Она кивнула. Теперь в ее глазах и вправду стояли слезы.

— Он заказал одно маленькое устройство. Можно сказать, своего рода свадебный подарок. Оно напоминало серебристое насекомое. Довольно красивое. Он посадил его мне на шею, и оно заползло, — она коснулась уха, — туда. Было немного больно, но не слишком. И он велел мне смотреть на него, пока оно прокапывалось к нужному сектору моего мозга. — Она пожала плечами. — Все оказалось просто.

— Господи, Дотти…

И снова, на сей раз более импульсивно, он шагнул к ней. И снова она отпрянула.

— Нет. Не могу! — зарыдала она. — Разве ты не видишь? Вот это и означает импринтинг. — Пятно у нее на груди поднималось и опускалось. — Мне так бы хотелось бежать с тобой, Фрэнк. Но я в ловушке. Тогда это казалось незначительной ценой. Верно, что я побывала в самых невероятных местах, испытала самые поразительные ощущения. Но жить на круизном лайнере, смотреть на развалины древнего мира потому, что мы не в силах смотреть на то, во что превратили свой… Это бессмысленно, пусто. Есть и иная жизнь, Фрэнк! Высоко в горах, или в небе, или глубоко на дне океанов. Во всяком случае, для тех немногих, кто может себе это позволить. А Уоррен мог. Мы могли. Это как проклятие в сказке. Я как тот царь, который хотел себе мир из золота, а после обнаружил: он убивает все, что ему дорого. Мне бы хотелось быть с тобой, Фрэнк, но Уоррен и дальше будет жить таким, какой он сейчас, и, пока он жив, я не могу отдаться никому другому, не могу даже позволить, чтобы кто-то прикоснулся ко мне. Жаль, но выхода нет. Жаль, что я не могу переписать случившееся, но я связана навсегда. — Ее рука потянулась к нему. Даже в слезах она казалась невероятно прекрасной. Потом все ее тело словно бы окоченело. Будто стеклянная стена встала между ними. — Иногда я жалею, что мы не умерли.

— Ты не должна так говорить, Дотти. То, что есть у нас с тобой… То, что мы могли бы иметь… Мы ведь только…

— Нет. Я не хотела сказать, что желаю смерти тебе, Фрэнк. Или даже себе. Я имела в виду нынешнее положение вещей… — она подняла на него золотые глаза и моргнула медленнее, — и Уоррена.

Осеннее море становилось неспокойнее, и «Славный странник» рассекал все более высокие волны. Фрэнк ловил себя на том, что читает лекции о греческой концепции переселения душ и о том, как мертвым отводилось одно из трех царств: Елисейские поля — для благословенных; Тартар — для проклятых; и Асфоделевые луга — земля скуки и забвения — для остальных. Чтобы попасть в эти области Аида, надо было сперва пересечь реку Стикс и заплатить перевозчику Харону золотую монетку, или обол, которую горюющие родственники клали на язык умершему. Итак, чтобы обрести желаемое, завершал Фрэнк, глядя на маски папье-маше, в которые превратились некогда человеческие лица, пялящиеся на него с кресел в лекционном зале «Старбакс», нужно быть готовым платить.

Яд? Идея была не лишена привлекательности, а на борту имелось множество токсичных веществ, которые Фрэнк, вероятно, сумел бы заполучить, но ни он, ни Дотти не разбирались в биохимии, и не было гарантии, что Уоррена все равно не смогут оживить. Тогда несчастный случай? Особенно в эти шторма. Что может быть проще, чем отключить магнит на двери в какой-нибудь переборке, когда Уоррен будет, шатаясь, проходить мимо? Но рассчитать время будет трудно, и все равно есть вероятность, что Уоррен до некоторой степени оправится — и с чем они тогда окажутся?

Варианты, какие перебирали Фрэнк и Дотти, встречаясь на мокрой палубе в следующие несколько дней, казались бесконечными и сбивали с толку. Даже если один из них сработает, оставалось множество проблем. Был шанс вместе покинуть корабль, когда «Славный странник» станет на якорь у берегов бывшей Святой Земли ради экскурсии в радиационных скафандрах, но Дотти полагалось играть роль горюющей вдовы, и если Фрэнк оставит свой пост, а потом их увидят вместе, возникнут подозрения. Сколько бы стран и юрисдикции они ни поменяли, все равно они будут уязвимы для судебного преследования или шантажа. Но Фрэнк научился уважать быстрый ум Дотти.

— А если создать видимость, что умер ты, Фрэнк? — то ли кричала, то ли шептала она в шквальный ветер, пока оба цеплялись за перила. — Ты мог бы… не знаю… мог бы сделать вид, что покончил с собой… разыграть самоубийство. Потом… — она смотрела на игру волн золотыми глазами, — вместо тебя мы избавились бы от Уоррена.

Идея была прекрасна и совершенна, как сама Дотти, и Фрэнку захотелось прямо тут, на скользкой палубе поцеловать ее, и обнять, и сделать бесчисленное множество вещей, которые они обещали друг другу. Нетрудно будет на несколько месяцев замаскироваться под Уоррена, спрятаться под париком или тупеей, солнечными очками и наслоениями макияжа. Пройдет немного времени, и можно сделать вид, что он пошел на поправку: в конце концов, технология постоянно совершенствуется. Или еще проще: можно сказать, что он опять умер, и его опять оживили, только полнее и лучше. Потребуется лишь немного терпения, совсем небольшая цена, если помнить про ожидающую их награду: Дотти освободится от своего проклятия, они с Фрэнком будут богаты.

Гибель в морской пучине казалась самым очевидным вариантом. Они уже несколько раз прокручивали эту идею, и теперь она представлялась совершенно логичной. Бросить Уоррена за борт, и он камнем пойдет на дно, учитывая, сколько металла в его протезах. А если сделать это поближе к корме, бросить в бурно кипящую фосфоресцирующую пену от восемнадцати азимутных винтов «Славного странника», то его порвет на корм рыбам. Разумеется, взвоют сирены, и одна из камер на корпусе, вероятно, зафиксирует падение, но даже самой изощренной технологии не под силу разобрать, что, собственно, происходит в восьмибалльный шторм. Особенно, если они дождутся темноты, а на Уоррене будет радиолокационная табличка, обязательная для всех членов экипажа, и форменная ветровка в лиловую полоску.