Руслан Галеев - Радио Хоспис

• Название: Радио Хоспис
• Автор: Руслан Галеев
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46569-9

Темные страшные времена уже наступили: мир окружен Стеной, за которой зараженные люди превращаются в кровососущих чудовищ. Отгородившись от внешней опасности, никто и представить себе не мог, что бояться стоит не только зомби. Внутри самой Стены все не так спокойно и безопасно. Столкнувшись с расследованием серийных убийств, главный герой – детектив Стас Бекчетов – и не подозревает, какую ужасную тайну ему предстоит открыть.

Единственным лучом надежды среди обреченности и мрака становится запрещенное радио «Хоспис» и его таинственный ведущий, который, кажется, знает всё, что скрывает Правительство от уцелевших. Возможно ли избежать Апокалипсиса и где найти спасение человечеству, у которого нет будущего?

Предыдущие романы Руслана Галеева «Каинов мост» и «Черепаховый суп» разошлись многотысячными тиражами и заняли достойное место в читательском рейтинге лучших книг об альтернативном будущем.

---

– Ну а ты, Станислав, – обернувшись, спросил Югира, – не собираешься пока обзаводиться семьей?

Стас усмехнулся и пожал плечами:

– Да как-то не представилось возможности. Женщины были, но ничего серьезного. Знаешь, война отучила строить планы.

– Знаю, – серьезно кивнул Югира, глядя прямо по курсу, – но война кончилась. Нет уже даже того, из-за чего она началась. И за что велась. Но мне знакома эта неуверенность в будущем. Другое дело, что я не стал ее культивировать. Иногда нужно поступать вопреки чувствам.

– Да я не спорю, – ответил Стас и отчаянно зевнул. – Где, говоришь, твоя мята?

– Не мята – мате. В сумке.

Некоторое время ехали молча. Стас пытался заставить себя глотать обжигающую и невероятно горькую жидкость из термоса, Югира задумчиво рылся в синей папке, а Ник Спайкер крутил баранку под круто завернутый свинг из динамиков радиолы. Крутил-крутил, а потом вдруг сказал, немало озадачив обоих своих коллег:

– Бросьте, ничего не исчезло, господин Югира. Вы вот говорите, что все, из-за чего началась война, исчезло, а это не так. Деньги остались, бедность осталась, белые ненавидят черных, а черные – белых. Парень с Библией под мышкой не подает руки такому же парню с Талмудом. Ничего не исчезло. Я вырос в бедном квартале. Только у нас было еще хуже, чем там, – он неопределенно мотнул головой, – потому что Третий Периметр. И такие вещи у нас сильнее чувствуются. Ничего не исчезло, господин Югира. Просто затаилось до времени и ждет. Как те упыри из-за Стены. Дайте ему время, он еще высунется, это я вам точно говорю. И тогда уж рифмуй не рифмуй…

Стас пересекся с Югирой взглядом в зеркале. Потом увидел, как тот пожимает плечами.

– Югира, передайте мне материалы по третьему убийству, – пробормотал Стас, – надо чем-то занять голову.

* * *

Из четырнадцати фотографий с места убийства, переданных представителем Управления в Сарае (великолепно выполненный, подробнейший отчет прилагался, плюс отчет специалистов – парамедиков и баллистиков), Стас задержался взглядом лишь за одной. На ней крупным планом было запечатлено то, что ранее было лицом жертвы. Месиво мяса, костей и зелено-серой слизи, небрежно уложенное в лопнувшую скорлупу черепа, – вот и все, что от него осталось.

Наверное, это было ужасно. То есть Стас подозревал, что по человеческим меркам это было ужасно. Но сам не испытывал ни ужаса, ни омерзения. Он вообще ничего по этому поводу не чувствовал. Усмехнулся и, положив снимки в папку, вернул ее Югире.

– Чему улыбаешься, Станислав?

– Это не улыбка, Югира, это усмешка. Я просто… Знаешь, я сам себе кажусь тысячелетним старцем с головой подростка. Мне нет и сорока лет, а моя эпоха закончилась.

– Почему?

– Потому что я только что увидел развороченное выстрелом и кислотой лицо мертвеца, но мне совершенно плевать. Не должно бы, но мне плевать. Я видел в свое время, как парень, который не успел вовремя надеть противогаз, выцарапывал себе глаза. И выцарапал, но не остановился, а продолжал рвать лицо. А я не мог ему помочь, потому что держал пулеметную ленту. Вместо него – парень был вторым номером. Я видел, как он умер, Югира. И это не все, что я успел увидеть за свою жизнь, и это вроде наждака. Оно обтесало во мне то, что должно чувствовать в такие моменты. Мне уже кажется, что я и не человек…

Югира молча кивнул и задумчиво уставился перед собой. Вряд ли он видел в этот момент дорогу. Стасу вдруг захотелось спросить: попади он в положение проигравшего бой офицера, стал бы вспарывать себе брюхо? Но сдержал себя, не спросил. Не знал, как тот отреагирует. Югира был отличным мужиком, судя по всему. Не стоило портить отношения нечаянной обидой.

* * *

Сарай тоже был обнесен стеной из бетонных плит. Но этот забор был не чета тому, что окружал свалку. На плитах вокруг Сарая были выбиты орнаменты, все они были искусно расписаны и казались произведениями национального искусства. Стас не особенно удивился бы, если б узнал, что все это сделано вручную и при Сарае содержится целый штат работников, отвечающих за сохранность и внешний вид стены. Даже стандартная телефонная будка у ворот была расписана лабиринтами орнамента, отчего казалось, что она сшита из ковров.

Около будки в теньке сидел на корточках человек, невероятно похожий на Югиру.

– Мой брат, – объяснил Югира. – В отличие от меня он принял мусульманство. У Эбо хорошо развита экономическая жилка, а жить в Сарае, будучи мусульманином, весьма выгодно. Подождите здесь, парни, я быстро.

Он вышел из машины и подошел к брату. Солнце медленно, но крайне упорно продвигалось в сторону зенита. Окрестности Сарая были засыпаны специально привезенным песком, а над стеной забора, покрытого восточным орнаментом, высилась колонна минарета.

– Можно подумать, мы где-нибудь в Арабских Эмиратах или в Египте, – сказал Стас.

– Это точно. – Ник опустил солнцезащитный козырек и обернулся к Стасу. – Богато у вас тут живут мусульмане эти.

– Эти да. Но эти – не все мусульмане Второго Периметра, поверь мне. Остальные живут в районе у свалки или в других точно таких же. По крайней мере большинство. Но есть, конечно, люди, кто на бедных внимания не обращает и рассуждает о том, что азиаты слишком много себе позволяют. Хотя на самом деле этнические поселения – факт, зафиксированный конституцией. Кое-кто, – Стас кивнул на забор, – этим умело воспользовался. И они не одни.

– Да, парень, такое дело. Законами вообще-то умело некоторые пользуются. Но не такие, как мы с тобой.

– Да уж, мы с тобой должны приглядывать за теми, кто не обладает такими талантами. Так что ты, наверное, был прав: ни хрена не исчезло и ни хрена не изменилось. Смотри, Югира возвращается.

Югира вернулся мокрый от пота, но довольный.

– Ник, рули в объезд к другим воротам. В парадные нас не пустят, но в Сарай мы сегодня попадем.

– Югира, ты уверен, что мы не обязаны перейти с тобой на «вы»? – покачав головой, спросил Стас.

– Позже, – отмахнулся Югира, – на самом деле нам дали всего два с половиной часа. Нужно многое успеть.

* * *

Сарай был оазисом. Даже на фоне лучших домов в городах Второго Периметра он был оазисом. Прекрасным, чуждым и притягательным. Он был похож на экзотическую красавицу с постера, таких никогда не бывает в твоем окружении, но ты прекрасно знаешь, что где-то они все же есть. Впрочем, это сравнение из прошлой жизни. После объединения под натиском наступающей природы и связанного с этим перенаселением оставшихся за людьми районов не только дома стали выше, а улицы уже. Смешение рас и соседство религий (до зубов вооруженный нейтралитет с правой рукой на религиозном писании и левой на цевье пулемета Джексона), появление и уже взросление девчонок и парней таких причудливых национальных комбинаций, что подобным сравнениям вроде бы и места уже не осталось. И все же большой настенный календарь с экзотической красавицей – это именно то, о чем подумал Стас, когда они проехали по задним дворам одно-двухэтажных домов из белого камня, который был похож на сахар. Даже обратная сторона медали была прекрасна! Дороги были вымощены булыжником, зелень вдоль дорог была редкой, но ухоженной и чужеродной. Тут и там из причудливых чаш били маленькие фонтаны. Мужчины строги и насторожены, а единственная встреченная женщина прятала лицо под паранджой. Ник шепотом сказал, что она наверняка умопомрачительно красива, а Стас ответил, что паранджа дает Нику право в это верить.

Единственным минусом пребывания в Сарае была невероятная жара. Здесь было еще жарче, чем за стенами. Стас в шутку предположил, что здесь под дорогами специально проложили трубы с горячей водой, потому что теоретически белый камень домов и такой же булыжник мостовой должны были отталкивать тепло, а не аккумулировать.

Ну и кроме того, им здесь явно были не рады, общались с ними без охоты, и беседа, которая могла бы уложиться в пять-десять минут, растягивалась на полчаса просто потому, что Стасу и Нику было сложно пробиться сквозь настороженность местных жителей. Была такая поговорка: «Что случилось в Сарае, то в нем и останется». Стас начал подозревать, что это не просто поговорка. Ничего нового они не узнали, все собранные сведения соответствовали тем, что уже хранились в синей папке Югиры.

Кстати, сам руководитель группы, отдав распоряжение Стасу и Нику, куда-то исчез. Скорее всего, парился в какой-нибудь местной бане, а гурии избавляли его от проблем, накопившихся за пять лет семейной жизни. Вымотанные уже через полчаса работы, взмокшие и возненавидевшие тропические красоты, которыми не так давно восторгались, Стас и Ник выработали план. Им нужно было опросить жителей домов, окружающих центральную площадь. Эту часть задания они выполняли, строго сверяясь с тенью от башни минарета. Они преданно следовали в ее кильватере – это хоть немного спасало от жары.

Был один пункт из намеченных, который так и остался нераскрытым. Все опрошенные в один голос утверждали, что понятия не имеют, кто этот убитый, зато все знали точно, без объяснения причин, что он был не местный. Каким образом чужой человек мог попасть на территорию Сарая, а точнее, на задний двор мечети и остаться незамеченным, они не знали. Но многие видели, как этот человек упал, сраженный пулей. Выходило так, что он как будто появился из ниоткуда только для того, чтобы его череп разошелся по швам.