Николай Колибуков - Аджимушкай

• Название: Аджимушкай
• Автор: Николай Колибуков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Дело трудное, но Егорка - наш командир. Понимаешь, Бурса, командир. Надо выручать.

Забалуев кашляет, зажав рот шапкой. Откашлявшись, встает, расправляет плечи:

- Сегодня хотел козлом прыгнуть вот с той верхотуры. Эх-ха, вы же, мальцы, этого не понимаете... О чем это я хотел сказать?.. Да, но прыгать я не буду... Вот что, уважьте мне это заданьице. Прошу вас, уважьте! Промашку не дам.

- 6

Море дышит ровно и безучастно.

- Дядя Прохор, может быть, передумаете? - который раз спрашиваю.

- Ни в жизнь, - отвечает Забалуев. - Ты не сомневайся. Я все понял. Послушай. - Он подвигается ко мне вплотную. - Значит, сначала идти вот этой лощиной, потом поворачиваю вправо, ползу к проходным воротам. Ложусь тут и жду темноты, а если часовой замешкается, то не дожидаюсь ночи, забрасываю караульное помещение гранатами и кричу, чтобы привлечь на себя охрану... Не-ет, ты не сомневайся, дело это решу исправно...

Он наклоняется ко мне и поправляет клок волос, выбившийся у меня из-под шапки:

- Мальчонка ты еще...

Приближается установленное время. Даже замечаю, как движется часовая стрелка. А волны плещутся по-прежнему спокойно и лениво. Видны лагерь, квадраты колючей проволоки и копошащиеся люди за ней. Сегодня начнут вывозить их из Крыма в Германию. Мы горсточка обессиленных голодом, но жаждущих вновь, возвратиться к своим, должны помочь этим людям вырваться из фашистских лап. А куда? Кругом гитлеровцы. Но земля, земля-то ведь наша! В своем доме - и в плену!

- Успокойся, - вдруг говорит Забалуев. - Я знаю, что тебя тревожит. Напрасно мучаешься, не подведу. Слышишь, я же решил...

Прохор Сидорович снимает шапку и пытается расправить сутулые плечи. Глаза щурятся, наполняются блеском.

Солдатушки, бравы ребятушки,

поет он, еле шевеля губами. Голос его дребезжит, но уже не убаюкивает, как прежде.

Кто же ваши деды?

продолжает он мурлыкать.

Наши деды - славные победы,

Вот кто наши деды!..

Напевает с каким-то упоением, словно почувствовал себя в строю ротных молодцов.

- Я ведь понимаю тебя, слышишь, Самбуров? - кончив петь, обращается он ко мне. - Совестливый ты человек. Как же, мол, вот я, такой молодой, комсомолец, и вдруг допускаю, чтобы пожилой человек обогнал меня в таком, можно сказать, редкостном деле. Не думай так, войне не конец. Ты еще успеешь словечко сказать, не опоздаешь... Хотя солдату и не положено так рассуждать, боец всегда должен торопиться в бою, иначе крови больше прольешь... А мне что, силы на исходе, ложиться и ждать смерти? На мне же красноармейская форма..! И спасибо Чупрахину, хотя он и злой, но рассудил правильно, поддержал мою просьбу. Кажись, пора, давай-ка сюда лимонки.

Он проверяет гранаты, тянется ко мне:

- Простимся, что ли, Николай? - Кладет руку на мое плечо, со вздохом шепчет: - Коли доведется переправиться на Большую землю, обязательно попадешь в станицу Ахтанизовку. Просьба у меня к тебе: разыщи в Ахтанизовке мою жинку... Феклу Мироновну... Поклонись ей и скажи: "Прохор любил Родину". Больше ничего не говори, она все поймет. Теперь прощай, матросу поклон.

Обнимаемся.

Прохор уходит.

Долго гляжу ему вслед: он удаляется медленно.

Прощай, товарищ Забалуев.

Два гранатных взрыва эхом наполняют окрестность. И тотчас же взрывы раздаются в другом конце лагеря. Там Аннушка со своими людьми. Выстрелы нарастают, торопятся. Звонко лают овчарки. Люди бегут в горы, рассыпаются по склонам... Теперь оставаться здесь опасно.

Надо пробираться к Чупрахину. Если все удачно кончится, в нашу расщелину возвратится Аннушка, и, может быть, не одна. Ведь в лагере людей не так много, возможно, и Егора встретит...

- Ни о чем нас не расспрашивай. Хочешь воды? А вы что стоите? прикрикивает Аннушка на остальных. - Торопитесь!

- По местам! - командует Егор.

Аннушка приносит в каске воды. Жадно глотаю, становится легче. Она сообщает:

- Фашисты прочесывают каждую лощину, оставаться здесь опасно. Будем пробиваться в горы. Мария обещает достать моторную лодку, и уйдем на Большую землю, к своим.

- 7

Укрываемся в горах, в тридцати километрах южнее Феодосии. После налета на лагерь Бурова получила задание провести нас в горы. Аннушка говорит, что теперь Марии Петровне возвращаться в Керчь нельзя и она временно будет находиться в селе, расположенном в семи километрах отсюда. Мы поддерживаем с ней связь. Она помогла нам обнаружить подходящий для захвата небольшой, человек на пять, немецкий катер.

- Посуда не ахти, моторчик слабенький, - говорит Чупрахин. - Но нас устроит. Техника подведет, весла выручат. Главное - захватить этот паршивый катеришко.

Я с Чупрахиным по заданию Кувалдина каждый день ведем наблюдение за морским постом гитлеровцев. "Наш" катерок редко покидает гавань, все больше стоит у причала, покачиваясь на волнах. Немцы ведут себя так, словно нет на земле войны. К ним часто приходят другие матросы, видимо, с соседних морских постов. Они поют песни, пьянствуют, купаются в море, загорают на пляже.

Фронт отодвинулся далеко на восток. Побережье только один раз подвергалось бомбежке нашими самолетами. Чупрахин очень тревожился, боялся, что катер мог быть потоплен и мы остались бы, как говорится, на бобах. Но катер остался невредим.

Егор установил строгий распорядок дня, назначил часы учебы. Иван инструктирует меня, как брать фашистского матроса, который по ночам дежурит у катера.

- Мухин, - обращается он к Алексею, - вообрази, что ты на посту. Повернись лицом сюда. Вот так. Бурса, притворись пьяным и иди прямо на Мухина; ночью...фашист сразу не опознает, кто к нему идет.

Добросовестно исполняю команду, подхожу к Алексею.

- Не так! - кричит Чупрахин. - Остановись! Что ты, ни разу не ходил "под мухой"? - возмущается он. - А потом надо же что-нибудь по-немецки лопотать. Они, подлецы, выпивши не молчат. Валяй что-нибудь хвалебное про Гитлера, дескать: "Фюрер, фюрер, собачий сын, как я предан тебе, сволочь". Шуми, да покруче!

Сильно качаясь, пою по-немецки.

- Стой, кто идет? - подражая немецкому часовому, окликает Мухин.

Подхожу к Алексею.

- А дальше что? - спрашивает он Чупрахина.

- Дальше? - Иван морщит лоб, поглядывая на Кувалдина. - А черт его знает, что дальше! Если бы это на меня вот так шел фриц, тогда другое дело, я бы сказал: "Покойник любил выпить".

Егор смеется. Он берет мешок и говорит Ивану?

- Становись на место Мухина.

Егор, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, приближается к Чупрахину. Тот, вытянув вперед голову и скривив рот, готов прыгнуть на "противника". .

- Где ваш катер? - спрашивает Егор. Иван быстро оглядывается назад. В тот миг Кувалдин набрасывает на него мешок, дергает за ноги, и Чупрахин оказывается пойманным. Он что-то кричит. Освободившись, с удивлением смотрит на Егора.

- Сатана! - наконец произносит Иван и оборачивается ко мне: - Видал? Вот это прием! Обманул. Понимаешь, Чупрахин оказался в мешке. Егор, прикажи тренироваться до седьмого пота. Мухин, становись сюда.

Через полчаса, обессиленные тренировкой, мы с Алексеем подходим к Егору, который возится с автоматом, проверяя подобранный в горах диск.

- Стрелять будет, - обещает Кувалдин.

Приходит Аннушка. Она ходила, к условленному месту встречи с Марией Петровной, принесла от нее записку. Кувалдин читает нам:

- "Дорогие товарищи! Вам необходимо сегодня захватить катер. Имеются точные сведения, что фашисты после возвращения с моря будут отмечать день рождения своего командира. На заставу пошлем своего человека (девушку) с корзинкой вина. Все подготовлено, действуйте смелее".

Этого момента ждали двадцать дней. И теперь он наступил. Но захватить катер нелегко, да и в море всякое может быть.

- Давайте лучше подумаем, - робко предлагает Мухин. - В Крым наши все равно возвратятся...

- Не то говоришь, Алексей, - замечает Егор/

- Конечно, не то, - подхватывает Чупрахин. - Переждать мог бы и политрук Правдин. Да вот этот самый моторчик, - Иван хлопает себя по груди, - не соглашался с сидячим положением; он у него гудел, гудел, выговаривая: "Не жди, не жди, действуй, коли ты настоящий матрос..." Так я говорю, Егор?

- Так, Иван.

- Дед не раз напоминал мне, - оживляется Чупрахин. - "Ванюшка, коли попадешь под ружье, да к тому же на фронт, не будь обозником; авангард самое подходящее место для солдата. Там, - говорил дед, - в этом самом авангарде, все люди правильные, сиднем не сидят..." А ты мне на что намекаешь? - вдруг набрасывается Иван на Алексея.

- Идем, все остается, как решено, - прерывает Чупрахина Кувалдин. Прошу готовиться.

...К берегу выходим извилистым ущельем. Над притихшим морем висит вечерняя дымка. Только что возвратился "наш" катер. Гитлеровцы не спеша сходят на берег, громко разговаривают, смеются.

- Помилуй бог! Торговка! - вдруг кричит один из них.

Видим, как из-за выступа появляется девушка с ношей в руках. Наверное, она не раз сюда приходила, и ее встречают как хорошую знакомую.