Ирина Хазарина - История двух О

• Название: История двух О
• Автор: Ирина Хазарина
• Жанр: Современные любовные романы

Маленькая история о любви

---

Вовик слегка улыбнулся.

— Хорошо, уговорила. Только не ругайся, что песенка грустная, сама напросилась.

Что случилось со мной,

Стал я сам не свой,

А рядом с тобой —

лучший друг мой.

Он почти мне как брат,

Ну, кто виноват,

Что раньше, чем я,

он встретил тебя?

Где ты раньше была,

Где раньше был я,

Как я жил без тебя,

нежная?

Я тебя бы обнял,

И тебя бы украл,

Но ты не моя,

милая!

Он так счастлив с тобой,

Лучший друг мой,

А я сам не свой

и словно больной.

Что мне делать, скажи,

И как дальше жить?

Ведь ты для меня —

лучшая!?

Вовик неожиданно резко прижал струны ладонью, оборвав мелодию, и сказал излишне весело:

— Все, хватит грусть-тоску наводить. Сейчас что-нибудь забавное вспомню…

— А я тоже недавно стих сочинила, могу прочитать, — снова влезла Виолетта и, не дожидаясь нашего согласия, затараторила:

Я мечтаю пташкой быть,

Собирать с цветов нектар

И хочу тебя любить

Ощущая в сердце жар.

Чтоб как роза на лугу

Расцвела наша любовь,

Без тебя жить не могу,

Я страдаю вновь и вновь

Приходи ко мне скорей

И руками обними,

Я люблю тебя сильней

В эти солнечные дни.

Юрик бестактно фыркнул, Света выразительно закатила глаза к небу, а Саня зааплодировал:

— Супер, просто супер! Особенно начало. Так и представляю тебя масюсенькой колибри…

— Почему колибри?

— Потому, деточка, что из всех пташек только они собирают с цветов нектар.

— Олька, теперь ты, — неожиданно потребовала Алена.

Я поморщилась. Стихи я пишу редко и отношусь к ним крайне критически. Да и незачем превращать вечеринку в соревнование двух плохих рифмотвориц.

— Давай-давай, читай, — почему-то сердито сказала Алена. — Мое любимое, "На тему Горация".

Я поняла, что она не отстанет, и, обреченно глядя на пламя лампы, стала читать:

Я памятник хочу воздвигнуть в Вашем сердце

Из легкой болтовни, случайной встречи рук,

Привычки на плечо Ваше легонько опереться

И вздоха, когда Вы уходите, мой друг.

Как мысль — неощутим, невидим, невесом…

Я обещаю Вам — пока я буду рядом,

Его Вы не заметите, не вспомните о нем

И я не намекну ни голосом, ни взглядом.

Когда же неизбежно жизнь нас разведет,

Я в Вашей памяти всегда незримо буду.

Мой хрупкий памятник вовек не упадет,

Вы не забудете меня, я Вас не позабуду.

И мне ни лет, ни расстояний груз не страшен —

Я памятник себе воздвигла в сердце Вашем.

Я замолчала, стыдливо отведя взгляд.

— А что, неплохо, — удивленно сказал Вовик. — Даже не ожидал, уж прости за откровенность.

— Красиво, — одобрила и Света. — Только я не поняла, при чем тут Гораций?

— "Я памятник себе воздвиг нерукотворный…" в школе учила? Так вот, и пушкинское стихотворение, и до него державинское написаны на тему стихотворения римского поэта Горация, — объяснил Вовик.

— Державин, Пушкин и Серова. Как в "Золотом теленке": Гомер, Мильтон и Паниковский, — кокетливо улыбнулась я. Было чертовски приятно, что не обхихикали, даже щеки запылали. Люблю, грешница, когда меня хвалят. И Олег смотрит с интересом…

— Ой, какие вы тут все образованные, сил нет, — скривилась Виолетта. — Стихи должны быть простые, чтобы нормальные люди без словаря понимали.

— Не все же люди простые как амебы! — рявкнул Вовик. — Витка, заткнись, когда говорят о том, в чем ты не фига не смыслишь!

— Вовик, не кипятись, — успокаивающе заговорил Саня, а Виолетта непонимающе захлопала густокрашеными ресницами.

— Да задолбала она меня своей простотой! — почти кричал Вовик, не обращая внимания на попытки Сани его утихомирить. — Что за гадство, попадаются все время такие дуры! Олег вот счастливый, повезло…

— Ну, все, проехали, — оборвал его Саня. — Ты, парень, перебрал чуток, проветриться надо. Олег, мы за домом погуляем.

— Ноги не поломайте, там разрыто, — Олег потряс пачку "Примы", но вместо сигареты высыпались только табачные крошки.

— Сиди, — сказала я. — Все равно в дом иду, заодно прихвачу курево.

Посетив нужное место, я включила на кухне свет, пошарила на шкафчике, где Олег обычно хранил запасы своей отравы, и почти сразу натолкнулась на полную пачку.

— Эй ты, умная, — сказали за моей спиной.

Я обернулась. В дверях стояла Виолетта. На хорошеньком личике была лютая злоба.

— Ты из меня дурочку не делай, — прошипела она. — Я вижу, как ты на Вовика облизываешься. Еще бы, сама только такого заморыша подцепить и смогла. А хрен тебе, Вовик мой, поняла? Мой!

Это Олег-то "заморыш"?! Мне стало смешно.

— Тебе нельзя много пить, Вита, — сочувственно сказала я. — Во-первых, нос краснеет, во-вторых, глупости болтать начинаешь. Пропусти.

На мгновение показалось, что Виолетта сейчас вцепится в меня, как сорвавшаяся с цепи злобная собачонка, но она все же отступила и только бросила мне в спину:

— Смотри, пожалеешь.

Выходки парочки подпортили настроение, да и Саня, видимо, выдохся. Приведя обратно успокоенного Вовика, он устало сказал:

— Что, ребятишки, убираем со стола — и по коням?

Возражений не было, и народ засобирался. Юрик, действительно выглядевший абсолютно трезвым, хотя и пил больше всех, галантно вызвался доставить Алену в целости и сохранности к самому дому.

— К самой двери, — благожелательно согласилась Алена.

Мы с Олегом приводили гостей до калитки. Саня задержался, пропуская остальных, и тихо спросил:

— Рука в порядке?

— Светка трепанула? — недовольно сказал Олег. — Ведь просил же… Не бери в голову, Сань, все нормалёк.

Саня неожиданно коротко и крепко обнял Олега.

— Ну, будь.

— Угу, и ты.

— А что у тебя с рукой? — поинтересовалась я, когда Олег закрыл калитку.

— Так, ерунда, — неохотно ответил он. — Повредил зимой в одной разборочке.

— Я смотрю, ты любитель подраться, — хмыкнула я, возвращаясь к столу, где все еще горела керосиновая лампа. Олег подсел рядом на скамейку и спросил:

— Ты считаешь, что я слишком жестко обошелся с этими сопляками?

— Почему? — искренне удивилась я.

— Ну, ты человек добросердечный…

Я пожала плечами:

— Детки сами напросились, а я не сторонник непротивления злу насилием. Другое дело, что насилием не сделаешь человека лучше. Встретят в следующий раз не такого подготовленного, как ты, и сорвут зло на нем, только и всего.

— А может, в следующий раз они сначала подумают, стоит ли цепляться. На лбу ведь не написано, у кого какая подготовка.

— Тоже верно, — задумчиво кивнула я.

Одной из немногих тем разговора, на которые было наложено жесткое табу, была служба Олега в армии. На завуалированные намеки он не велся, а на прямой вопрос: "Где служил?" коротко ответил классической фразой из культового фильма: "При штабе, писарем", что в переводе явно означало "Не твое дело". Я решила не лезть в душу человеку немытыми руками. Если сам захочет, когда-нибудь расскажет.

Я взъерошила Олегу волосы и поцеловала в кончик носа. Он обнял меня и твердо сказал:

— Сегодня я тебя никуда не отпущу.

— А я сегодня никуда и не собираюсь, — ответила я.

22.07.01

Будильник Олега верещал еще противнее, чем мой. Было воскресенье, но я знала, что отчим попросил Олега отвезти с утра товар на одну из своих рыночных точек.

Олег продолжал сладко спать. На фоне белой простыни его нагое тело казалось особенно смуглым. Бронзовый донателловский Давид. Каким он был ночью — нетерпеливым, властным, почти грубым, и я повиновалась ему, сначала не очень понимая, нравится мне это или нет, потом — забыв обо всем кроме бездумного животного наслаждения. Впервые в жизни я почти теряла сознание в объятиях мужчины, и разноцветные искры кружились перед глазами. А когда чуть выровнялось дыхание и вернулась способность соображать, я испугалась. Испугалась самой себя и той силы, что неодолимо тянет меня к Олегу. "Ты попалась", — сказала Алена. Нет, не хочу. Как спокойно было мне с компьютером и котом, пока не появился Олег. Олеженька… Солнышко мое…

Однако надо было вставать. Потормошив Олега и услышав обычное "Иду, иду…", я пошла готовить завтрак и тут вспомнила о кое-чем важном, что не сделала вчера вечером.

— Тебе нехорошо? Заболела? — обеспокоился Олег, войдя на кухню и увидев, как я запиваю водой таблетку.

— Нет, все нормально, — ответила я, но он продолжал смотреть так вопросительно-тревожно, что пришлось объяснить: — Это контрацептивное.

— Так ты предохраняешься… Жалко, — разочаровано протянул Олег.

— Естественно, предохраняюсь, — удивленно подняла я бровь. — А что такое? Я думала, мужчины обычно только рады подобной женской предусмотрительности.