Дзюнъитиро Танидзаки - Дневник безумного старика

• Название: Дневник безумного старика
• Автор: Дзюнъитиро Танидзаки
• Издательство: «Гиперион»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-89332-127-8

«Дневник безумного старика» выдающегося японского писателя XX в. Танидзаки Дзюнъитиро является одним из наиболее известных произведений не только этого автора, но и всей послевоенной японской литературы. Повесть переведена на многие языки.

Перевод на русский язык осуществлён впервые.

Роман классика современной японской литературы Дзюнъитиро Танидзаки (1889–1965) «Дневник безумного старика» заслуженно считается шедевром позднего периода творчества этого замечательного писателя. Написанный всего за три года до смерти автора и наделавший много шума роман поражает своей жизненной силой, откровенным эротизмом и бесстрашием в описании самых тонких, самых интимных человеческих отношений. Страстная любовь дряхлого старца к своей молодой невестке — не самый оригинальный сюжет в мировой литературе, но только не для кисти Танидзаки. Тончайший стилист, непревзойденный мастер литературных аллюзий смелый экспериментатор, никогда не боявшийся, а зачастую и стремившийся шокировать почтенного читателя, претворил банальную историю в притчу о неистребимой жажде человека к полноте жизни, о невозможности для человека примериться со старостью и смертью. Грустные, смешные, а иногда и пугающие приключения безнадежно влюблённого старика, описанные им самим, заканчиваются самым неожиданным образом, буквально с ног на голову переворачивают весь, казалось бы, ясный сюжет — и ошеломленный читатель долго приходит в себя, постепенно осознавая новую глубину только что прочитанного произведения.

---

29 октября.

Сегодня отправились в больницу в то же время, что вчера, и в том же составе. К сожалению, всё остальное было так же, как и вчера: профессор задел сосуд, показалась кровь. Так как всё было тщательно подготовлено, он настолько упал духом, что нам стало его жалко.

Посоветовавшись, мы решили, что, если уж такое невезение, то, как ни прискорбно, от намерения лучше отказаться. Было бы ужасно, если бы мы приехали завтра, и дело опять кончилось бы неудачей. Мне казалось, что самому профессору не хотелось предпринимать ещё одну попытку. Я совершенно успокоился и облегчённо вздохнул.

Домой вернулись в четыре часа. В нише стоял новый букет: цветы амарантуса и едкого лютика в бамбуковой корзинке работы Рокансай[70]. Наверное, сегодня приезжал преподаватель составления букетов из Киото, и Сацуко захотела оказать мне внимание. Или она с особым тщанием составляла букет, думая, что, может быть, его поставят у моего изголовья. Она сняла свиток с каллиграфией Кафу на разноцветной бумаге и повесила другой, работы Суга Татэхико из группы «Отшельники из Нанива»[71]. Длинный вертикальный свиток, изображающий зажжённый маяк. Очень часто Татэхико сопровождает свои рисунки китайскими или японскими стихами. И на этом свитке сверху вниз в одну строчку было написано стихотворение из «Собрания мириад листьев»[72]:

В каких краях блуждаешь, муж мой любимый?
Скрыла сегодня тебя Набари-гора,
как вода — морскую траву?[73]

Глава шестая

9 ноября.

Прошло десять дней с моего посещения больницы PQ, Жена говорила, что я скоро поправлюсь, и мне действительно немного лучше. Я принимал главным образом неогрелан и седен; то ли болезнь прошла сама по себе, то ли эти обычные лекарства оказались эффективными. Если так пойдёт, я могу заняться делами, то есть поисками места для могилы, что меня занимает с самой весны. Подумываю, не съездить ли в Киото…

10 ноября.

— Чуть-чуть стало лучше, и сразу же ехать? Не подождёшь ли немного? А если рука разболится в поезде?

— Да уже почти всё в порядке. Сегодня десятое ноября. Если мешкать, в Киото наступит зима.

— Почему не отложить до следующего года? Подождал бы до весны.

— С таким делом особенно ждать нельзя. Может быть, это моя последняя поездка в Киото.

— Опять ты говоришь неприятные вещи. С кем ты хочешь ехать?

— Вдвоём с Сасаки я умру от скуки. Не взять ли с собой Сацуко?

В этом-то и лежит главная причина поездки в Киото, а поиски кладбища — только предлог.

— Ты остановишься на Нандзэн-дзи?

— Явиться туда с Сасаки — причинить им большое беспокойство. А если ещё Сацуко… Она останавливалась там и сыта по горло. Она просит её от этого удовольствия уволить.

— Если она поедет, непременно будет ссора.

— Потеха начнётся, когда они вцепятся друг другу в волосы.

Так мы разговаривали с женой.

— На Нандзэн-дзи очень красивые клёны возле храма Эйкандо. Сколько уже лет я их не видела!

— Для Эйкандо ещё рано. Сейчас самое время любоваться клёнами в Такао или в Макиноо. Но я с моими ногами вряд ли туда дойду.

12 ноября.

…Поехали в половине третьего на поезде «Эхо» № 2. Нас провожали жена, О-Сидзу и Номура. Я решил, что сяду у окна, рядом со мной Сацуко, а Сасаки по другую сторону от прохода, но когда поезд двинулся, из окна стало дуть, и я, поменявшись с Сацуко местами, сел в проходе. К несчастью, боль в руке немного усилилась. Я сказал, что хочу пить, и попросил официанта принести чай; тем временем вытащил из кармана приготовленные заранее таблетки седена и тихонько, чтобы не видели ни Сацуко, ни Сасаки, отправил в рот. Если бы они увидели, замучили бы меня своей заботой. Перед отъездом давление было 154 на 93, но когда мы сели в поезд, я чувствовал, что волнуюсь, — хотя вокруг были посторонние, я уже несколько месяцев не сидел рядом с Сацуко, к тому же на ней сегодня был очень соблазнительный наряд (костюм строгий, но блузка очень яркая, с шеи на грудь в пять рядов свешиваются бусы из искусственных драгоценностей, кажется, французского производства; что-то подобное изготовляют и в Японии, но у неё сзади в пряжку вставлено очень много камней, у нас такого не делают). Когда поднимается давление, я всё время хочу мочиться, а от этого ещё больше поднимается давление. Что от чего зависит, сказать не могу. Не доезжая до Ёкогама, я пошёл в уборную, потом ещё раз — перед Атами. От нашего места до уборной далеко, меня шатало, казалось, что вот-вот упаду. Сасаки, в страхе, ходила за мной по пятам. Мочусь долго, второй раз мы проехали туннель Танна, а я ещё не справился. Когда я, наконец, вышел из уборной, поезд подъезжал к Мисима. Пока шёл к своему месту, меня так качнуло, что я схватился за чьё-то плечо. Когда я уселся, Сасаки спросила:

— Не поднялось ли у вас давление?

Она сразу же подошла ко мне, намереваясь щупать пульс. Разозлившись, я прогнал её.

Так повторялось несколько раз, пока в половине девятого вечера не прибыли в Киото. На перроне нас встречали Ицуко, Кикутаро и Кёдзиро.

— Дорогая сестра! Как трогательно, что вы все пришли встречать нас!

Сацуко была необыкновенно любезна, это ей несвойственно.

— О чём тут говорить! Завтра воскресенье, для нас это удовольствие.

Чтобы выйти с вокзала, надо подниматься по пешеходным мосткам, это очень трудно.

— Дедушка, я подниму вас по лестнице.

Обратившись ко мне спиной, Кикутаро присел на корточки.

— Что за шутки! Я ещё не одряхлел до такой степени.

Из упрямства я поднялся одним махом до самого верха и потом не мог отдышаться. Все с беспокойством уставились на меня.

— На сколько дней вы приехали?

— Думаю, на неделю. Мы приедем к вам с ночёвкой один раз, а сейчас немедленно в гостиницу «Киото».

Я поспешил сесть в машину, чтобы избежать бесполезных разговоров. Семейство Сирояма на другой машине последовало за нами.

Я заказал два номера рядом, в одном две кровати, в другом — одна.

— Сасаки-сан, вы будете спать в соседней комнате, а мы с Саттян в этой.

Я нарочно сказал «Саттян» перед Ицуко иее детьми. Ицуко изменилась в лице.

— Пожалуйста, я займу соседнюю комнату. А вы с госпожой Сасаки будете здесь.

— Почему? Разве мы не можем спать вместе? Ведь иногда в Токио мы спали в одной комнате.

Я нарочно говорил так, чтобы Ицуко всё слышала.

— Сасаки-сан будет в соседней комнате, и тебе не надо беспокоиться, что что-то может случиться. Спи здесь.

— Мне будет трудно не курить.

— Кури сколько угодно.

— Если я буду здесь курить, госпожа Сасаки будет бранить меня.

Тут вмешалась Сасаки:

— Вы и так сильно кашляете. Если рядом будут курить, вы не сможете остановиться.

— Отнесите этот чемодан в соседний номер, — обратилась Сацуко к коридорному и быстро удалилась.

Ицуко, которая, приехав в гостиницу, так оробела и растерялась, что еле-еле нашлась что сказать:

— Ваша рука совсем прошла?

— Какое там прошла! Болит, не переставая.

— Вот как! А мама написала, что уже всё в порядке.

— Пришлось мне её обмануть, иначе я не смог бы уехать.

Сацуко снова появилась; она сняла плащ, переменила блузку, надела свои в три ряда жемчуга и подкрасила лицо.

— Я проголодалась. Папа, идёмте скорее есть.

Ицуко с сыновьями уже поужинала, поэтому мы сели за стол втроём. Я заказал для Сацуко рейнское вино. Она любит сырые устрицы; ей сказали, что они поступили из бухты Матоя, их можно есть без опасений, и она жаждала их попробовать. После ужина приблизительно с час проболтали с семьёй Ицуко в холле.

— После ужина можно мне выкурить сигарету, госпожа Сасаки? Здесь дым не застаивается.

Сацуко вытащила из сумочки свои любимые Kool и закурила. Сегодня она курила с мундштуком, которым обычно не пользуется, — длинный мундштук красного цвета. Ногти она тоже выкрасила в ярко-красный цвет, как будто в тон мундштуку, такой же была и губная помада. Пальцы её казались особенно белыми. Не хотела ли она поразить Ицуко контрастом красного и белого?

13 ноября.

В 10 часов утра вместе с Сацуко и Сасаки отправились на Нандзэн-дзи Симокавара-мати к Сирояма. Это моё второе посещение этого дома, но первого я почти не помню. Раньше они жили на Ёсидаяма, и я часто бывал там, но после того как муж Ицуко, Кувадзо, умер, семья переехала, и я от них отдалился. Сегодня воскресенье, Кикутаро ушёл в универмаг на работу, а Кёдзиро, который учится в Киотос-ком университете на инженера, был дома.

Сацуко заявила, что ей совсем не улыбается заниматься поисками могилы, она просит её от этого освободить, она предпочитает сейчас отправиться на Четвёртый проспект, чтобы сделать кое-какие покупки в магазинах Кирихата и Такасимая, а после полудня на Такао любоваться клёнами. Но одной ходить скучно. Никто не пойдёт вместе с ней?