Валентин Бережков - Как я стал переводчиком Сталина

• Название: Как я стал переводчиком Сталина
• Автор: Валентин Бережков
• Издательство: ДЭМ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: 5-85207-044-0

Автор книги — известный журналист-международник, лауреат премии имени Воровского, присутствовал в качестве переводчика советских руководителей на многих международных встречах и переговорах военных лет. Воссоздает атмосферу непосредственно перед войной и в ходе нее, прослеживает связь событий прошлого с сегодняшним днем, делится личными впечатлениями о встречах с советскими и иностранными деятелями, такими как Сталин, Молотов, Черчилль, Рузвельт и др.

---

Мне показались все эти соображения вполне резонными. Например, решение проблемы военнопленных давно назрело. Прошло более десяти лет с момента их пленения. Со многими из них мне последнее время приходилось встречаться. В поселке Павшино, под Москвой, были организованы мастерские, где работали немецкие военнопленные, имевшие различные гражданские специальности: портные, столяры, слесари. В разных учреждениях, в том числе и у нас в редакции, раздавали талоны, по которым в этих мастерских можно было многое заказать. Некоторые покупали там даже целые кухонные или столовые мебельные гарнитуры, предметы сантехники, резьбу по дереву. Мне сшили пару костюмов, причем очень качественно. Во время примерок мы беседовали с моим закройщиком по-немецки и, пожалуй, даже подружились с ним.

В общем, жилось этим пленным тогда неплохо. Работали они по специальности и, казалось, с вдохновением. Их поселок из небольших коттеджей был прекрасно ухожен, с клубом, спортивными площадками, клумбами, с обсаженными молодыми деревцами дорожками, посыпанными желтым песочком. По сравнению с бесчеловечными условиями советских военнопленных в годы войны в Германии тут была просто райская жизнь. Но все же после столь долгого пленения их неудержимо тянуло на родину, и это чувство можно было понять.

— А каково, господин Вирт, ваше мнение о европейской политике Советского Союза?

— Здесь тоже вам надо прорвать кольцо изоляции и враждебности. Образ врага за послевоенные годы глубоко проник в сознание миллионов людей на Западе. Надо постараться показать и подтвердить соответствующими действиями, что Советский Союз не представляет угрозы для Западной Европы. Прежде всего надо решить вопрос о выводе всех оккупационных войск из Австрии. Важно также восстановить механизм консультаций министров иностранных дел держав-победительниц. Хотя Индокитай находится далеко, урегулирование в этом регионе будет способствовать успеху курса на нормализацию обстановки в Европе. Французы там завязли и хотят, по возможности не потеряв лица, выбраться из Индокитая. Тут могут помочь ваши друзья-китайцы. Лучше всего было бы организовать какое-то международное совещание по Индокитаю. Такая встреча была бы важна и в плане осуществления контакта между ведущими политическими деятелями крупнейших держав. Словом, многие проблемы сейчас ждут советских инициатив.

Я получил целый набор рекомендаций. Мне было что доложить Молотову. Но хотелось поговорить с Виртом как со свидетелем важных событий прошлого. Передо мной находилась сама История! Рапалло… Весна 1922 года. Чичерин с полномочиями, подписанными Лениным, ведет в Италии переговоры с руководителями Антанты. Союзники требуют от Советской России, которую они все еще официально не признают, уплаты долгов царского и Временного правительств. Только после этого может идти речь о признании. Чичерин решительно отказывается удовлетворить эти требования. За спиной переговорщиков маячит тень побежденной Германии. Официальные и неофициальные контакты поддерживают между собой ведущие политики — премьер Англии Ллойд Джордж, министр иностранных дел Франции Барту, германский канцлер Вирт, министр иностранных дел Германии Ратенау. Ведет неофициальные переговоры и Чичерин, свободно владеющий английским, французским, немецким и итальянским языками. Западные державы хотят удержать Советскую Россию в изоляции. Но Чичерину удается осуществить прорыв. Он делает немцам, которых Англия и Франция держат в черном теле, заманчивые предложения. Заведующий восточными делами министерства иностранных дел Германии Мальцан уговаривает Ратенау принять советские предложения. Вирт тоже соглашается с ними. 16 апреля 1922 г. Рапалльский договор подписан. Дипломатические и консульские отношения между Германией и Советской Россией немедленно возобновляются…

Я спрашиваю Вирта, как же тогда это все произошло.

— Сложилась действительно драматическая ситуация. Обо всем договорились в течение одной ночи и до рассвета подписали договор. Он имел эффект разорвавшейся бомбы. Англичане и французы были возмущены, требовали отмены соглашения. Наше положение тоже оказалось не из легких. Президент Эберт склонялся к соглашению с западными союзниками, и нам стоило немалого труда его переубедить. Но в целом это был хороший, правильный договор, облегчивший положение Германии.

— Вас, господин канцлер, очень уважают у нас в стране именно в связи с вашей ролью в заключении Рапалльского договора.

— Что ж, я признателен за это.

Мы распрощались, и я отправился в «Империал», чтобы подробно записать состоявшуюся беседу.

На следующий день после возвращения в Москву доложил Молотову о встрече с Йозефом Виртом и передал ему запись беседы.

Бегло пробежав ее, Молотов сказал:

— Вижу, что вы неплохо справились с заданием. Каковы ваши планы? Может, хотите вернуться в министерство?

Я не был уверен, что получу такое предложение. Но на всякий случай все же его обдумал. Журналистская работа теперь меня уже вполне устраивала. Тут была куда большая свобода, чем в МИД, большая самостоятельность и возможность проявлять инициативу. И что бы мне ни предложили, в материальном отношении в редакции было несравненно лучше. Да и возвращаться к старому после многолетней опалы не так-то приятно. Я поблагодарил за предложение и сказал, что хотел бы остаться в журналистике.

— Ваше право решать, — не настаивал Молотов.

Мне нужно было опубликовать в журнале репортаж о венской сессии Всемирного Совета Мира и об интервью с Виртом. Но до сих пор я печатался под псевдонимом, а в Вену ездил и представился Вирту под своей настоящей фамилией. Пришлось спросить Молотова, как поступить.

— Можете пользоваться своим именем, — твердо сказал он. — Необходимость в псевдониме отпала.

Молотов больше не опасался за меня. Берия был расстрелян. Все же Молотов, зная повадки наших бюрократов, счел нужным еще некоторое время меня опекать: включил в состав корреспондентской группы на Женевском совещании по Индокитаю 1954 года и на встрече в верхах в Женеве летом 1955 года, а также в семерку советских журналистов, совершивших, впервые после начала «холодной войны», турне по Соединенным Штатам осенью 1955 года.

Дальше все пошло само собой.

Что же касается рекомендаций Вирта, то многое из того, о чем он говорил, вскоре реализовалось. В 1954 году в Берлине состоялась встреча министров иностранных дел великих держав, летом того же года — конференция по Индокитаю, в 1955 году — договор с Австрией и вывод с ее территории оккупационных войск. Затем приезд Аденауэра в Москву, установление дипломатических отношений между СССР и ФРГ и возвращение немецких военнопленных на родину…

Встреча с Чжоу Эньлаем

Работа по созданию иностранных изданий журнала «Война и рабочий класс» началась с поиска квалифицированных переводчиков. В Москве имелось тогда два учреждения, где сотрудничали лучшие переводческие кадры: Издательство иностранной литературы, переименованное впоследствии в «Прогресс», и редакция газеты «Московские новости». Русский вариант этой газеты печатался лишь в нескольких экземплярах, чтобы начальство в Агитпропе ЦК могло следить за содержанием публикаций. Мало кто знал, что такой вариант вообще существует. О газете говорили просто — «Moscow News», полагая, что она выходит только на английском языке. Главным редактором газеты был Бородин, к которому я и обратился за консультацией.

Специфика периодического печатного органа оказалась для меня поначалу дремучим лесом. Благожелательное отношение Бородина и его сотрудников, их готовность помочь мне разобраться в тонкостях нового для меня дела привели к тому, что я на протяжении нескольких недель фактически стажировался в «Moscow News». Мне это было особенно удобно, поскольку редакция газеты помещалась в том же здании на улице Москвина, где и моя квартира.

Мы очень сдружились с Бородиным. Для меня общение с ним стало особенно поучительным и интересным после того, как я узнал, что он тот самый Бородин, имя которого часто появлялось на страницах мировой прессы в конце 30 — начале 40-х годов. Тогда он был нашим советником при правительстве Чан Кайши в Китае, сыграл важную роль в улаживании конфликтов между Коммунистической партией Китая и гоминьданом и в организации их совместных действий против японских захватчиков. Когда после оккупации японцами значительной части китайской территории правительство страны перебралось в Чунцин, Бородин отправился туда же. Его резиденция находилась рядом с представительством КПК, которое возглавлял Чжоу Эньлай.

Бородин много рассказывал мне об этом человеке, характеризуя его как очень талантливого политика, интеллигентного руководителя, рассудительного, спокойного, но вместе с тем твердого и настойчивого. От Бородина я узнал подробности нашумевшего в свое время «Сианьского инцидента», где два китайских генерала-милитариста — Чжан Сюэлян и Ян Хучэн, пригласив для переговоров в свой штаб Чан Кайши, арестовали его и готовились убить. Руководство компартии понимало, что распря внутри гоминьдана приведет к ослаблению антияпонской борьбы, и хотя коммунисты немало пострадали от рук гоминьдановцев, они не считали возможным допустить ликвидацию признанного лидера страны. Уладить это деликатное дело поручили Чжоу Эньлаю.