Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №4 (2002)

• Название: Журнал Наш Современник №4 (2002)
• Автор: Журнал Наш Современник
• Жанр: Публицистика

---

И когда я возвращался назад, то понял, почему такими скучными и зажатыми были мои соседи по столику. Все то неповторимое, что оставили на этой земле в камне многие народы, предельно ясно указывало крымским татарам на то место, что они занимают в истории и культуре Крыма, — и оно было, естественно, не первое и даже не пятое. Один только комплекс Воронцовского дворца мог вместить пятьдесят таких Бахчисараев, а возводился он, между прочим, как частное владение! Вот, имперская гигантомания, скажут мне. Да не гигантомания! Генуэзская республика не была империей и никогда не претендовала на владение всем Крымом, а вы посмотрите на здешние генуэзские крепости и сравните их с ханской ставкой! Архитектура никогда не врет, она может только преувеличивать, что, например, заметно у итальянцев, но этим-то и выражает характер народа и особенно его запросы. А что гигантского было в Инкермане? Не камни там велики, а дух в камне! Бахчисарай же — скучное официозное сооружение турецких вассалов... Колониальный дворец, так сказать, Бахчи сарай ... Право же, Воронцовский дворец с восточными элементами его фасада или стилизованная под мечеть вилла в Симеизе с большим основанием имеют право считаться памятниками мусульманской архитектуры в Крыму.

Сюда, в ханскую ставку, думал я, надо привозить крымских татар со всего мира и показывать им на наглядном примере, что они — всего лишь один из многих народов, населявших и населяющих Крым, а быть его “титульной нацией” они могут быть лишь в чьем-то воспаленном бредом мозгу! Тогда уж давайте осетин позовем, предки которых, аланы, пришли сюда еще с легендарными готами!

Ко всему этому необходимо заметить — хотя бы для крымского татарина, которому могут попасться на глаза эти строки, что они в Крыму отнюдь не чужаки, несмотря на многовековое недружелюбное отношение к славянам, пришедшим в Крым куда раньше. Возьмите хотя бы поэтичные названия гор, рек и долин, которые даже Сталин не решился заменить, в отличие от деревень. Они, между прочим, даже без перевода прекрасно отражают характер местности. Чужаки на такое не способны. Но у всякого народа на любой земле есть свое место — и горе ему, если он хочет занять неподобающее! И речь даже не о том, что он встретит сопротивление другого народа, тоже имеющего основания, иногда даже более веские, считать эту землю своей, а о том, что того места, которое народу определяет Господь, куда как достаточно, даже с запасом, — если, конечно, он имеет счастье понимать это!

Высокогорное плато перед вершиной Ай-Петри, где конечная станция канатной дороги, оккупировали крымские татары. Здесь, под совсем близко проплывающими над головой облаками, десятки их построенных на скорую руку духанов — целый город, разделенный улочками-проходами. Кому-то, вероятно, такая предпринимательская экспансия не очень по душе, но следует признать, что более вкусной еды я в Крыму не едал! Плов, люля-кебаб, самсы, лагман, шурпа, манты, рыба, цыплята-табака готовятся на открытом огне, как в старину, и не на задах заведений, а у входа, возбуждая своим видом и запахами аппетит неимоверно. У жаровен и булькающих котлов приплясывают босоногие смуглые повара, непрерывно зазывая туристов на ходу рифмованными “слоганами”: “А вот лучший в мире лагман! Не проходи, попробуй сам!” , “Посмотри на этот плов! Съешь тарелку — и здоров!”, “Кто не ел шашлык Ахмеда, тот остался без обеда!” Порции совсем не такие, как в харчевнях внизу: огнедышащий самсы, к примеру, величиной с две ладони — три штуки нипочем не съешь! — а внизу вам предложат фитюльку с кулачок за ту же цену. На прилавках — батареи бутылок домашнего ароматного терпкого вина. В огромных дымящихся чайниках — чай, заваренный на горных крымских травах, — ничто так не утоляет жажду после острой пряной пищи. Посетителей из крымских татар здесь хоть отбавляй, они чувствуют здесь себя вполне в своей тарелке, не то что в Бахчисарае, едят, пьют, веселятся, как дети. Некоторые из них, пожилые, явно растроганы — наконец-то увидели настоящую родину, какой она была в их памяти или в рассказах родителей, поели настоящей татарской пищи, которую едали их отцы. Нам, русским, тоже хорошо: мы здесь не “оккупанты”, не “гяуры”, не “козлы” — мы долгожданные клиенты, без которых зачахнет этот бизнес. Скажи мне хоть какое-то недоброе слово Ахмед, побывавший, судя по специфическим наколкам, в местах не столь отдаленных, я пойду в духан к Саиду, а то и вовсе покину обжорный городок, и мои гривны, столь необходимые хозяевам в “мертвый сезон”, когда плато у Ай-Петри опустеет, достанутся кому-нибудь внизу. А зачем это надо?

Другой способ зарабатывать деньги на плато — конные прогулки. Причем зазывалы стараются отловить вас еще до того, как вы попадете в черту духанов: а то вы наедитесь, напьетесь и потом на лошадь не влезете.

— Конная прогулка к лучшим пещерам Крыма! — подбежал ко мне юноша —русский, кстати. — Там вас ждут проводники-спелеологи со специальным оборудованием.

Но покататься на лошади по плато стоило недешево, к тому же я уже знал, что пещеры находятся не так далеко, и поэтому мы с семьей отправились туда пешком. Впоследствии обнаружилось, что юноша-зазывала, у которого я спросил дорогу в пещеры, указал мне, шельмец, в другую сторону. Тем не менее к первой пещере мы, полюбовавшись с горных вершин на затянутые легкой дымкой Ялту, Массандру и Гурзуф, подошли все равно раньше конной кавалькады — видимо, проводник собирал необходимое количество всадников. Железная дверь в пещеру была на замке и, судя по покрывавшей их ржавчине, уже примерно года три. Тогда же, видимо, исчезли и проводники-спелеологи с их оборудованием. Нам подтвердили это две женщины, проходившие мимо. Кавалькада между тем приближалась. “Любопытно, — подумал я, — как же проводник будет объяснять своим клиентам обман зазывал?”

Проводником оказалась молодая миниатюрная татарка. Она, привстав на стременах и козырьком приложив ладонь ко лбу, всматривалась, как богатырь на картине Васнецова, в закрытую дверь, а потом, разведя руками, сказала:

— Надо же, еще полчаса назад они были здесь! Наверное, ушли обедать! Ну, ничего, поедем к другой пещере.

Отправились за ними и мы, мало, впрочем, надеясь на чудо. Ведь, если разобраться, никакой выгоды от посещения клиентами пещер хозяевам лошадей не было — пока те будут ходить, лошади будут простаивать. Вскоре мы увидели спешенную кавалькаду. Всадники угощались вином у двух молодых татар, сидящих со своими бутылками прямо на земле. Проводница скромно стояла в сторонке. Пещера (в отличие от первой, наклонной, воронкообразная, вертикально уходящая в глубь горы) тоже, естественно, была закрыта — в связи в аварийным состоянием, о чем сообщалось на облупленной табличке. К третьей пещере мы уже не пошли. Всадники же, допив вино, отправились вслед за проводницей дальше.

— Не завидую я им, — сказала жена. — Выпили вина на такой жаре, в самом начале прогулки. Что с ними дальше будет?

Между тем молодые люди с бутылками радушными жестами приглашали и нас.

— Нет, друзья, мы не вино приехали пить, — помотал головой я.

— А мы приехали вино продавать! — оскалился один. — Как же нам быть?

Здесь, наверху, была настоящая крымско-татарская жизнь, совсем не похожая на те политические страсти, что раздували в Симферополе вожди меджлиса. У всех этих духанщиков и виноторговцев явно хватало проблем и помимо “государственности” и “независимости”, и при любой власти им бы пришлось так же вкалывать — с той лишь разницей, что крымско-татарская власть могла отпугнуть русских туристов, основной источник их доходов. Но в деньгах этих простых работяг очень нуждались те, кто выступал от их имени в Симферополе. Они, в отличие от татар на плато, честно (а порой и не совсем честно — на то и восточный менталитет) зарабатывающих себе на хлеб, не имели еще места в крымской жизни и дурили народу голову песенкой про “титульную нацию”, чтобы оправдать в его глазах свою бесполезность. Эти политики с психологией кочевников являлись, как и чеченские “президенты” и “генералы”, настоящими, смертельно опасными врагами крымско-татарского народа, но, увы, в том и особенность, и трагедия Востока, что простые люди понимают подобные вещи, только испытав их последствия на своей шкуре.

Обитель над поверженным Змием

 

Всего в 20 километрах от Бахчисарая — еще один древний пещерный монастырь, освященный во имя иконы Успения Божией Матери. Это единственная православная обитель, существовавшая в Крыму во время великого исхода христиан в 1778—1779 годы. Поскольку всех поголовно православных выслать с полуострова оказалось, конечно, невозможно, хотя бы в торговых и дипло­матических интересах, последний крымский хан Шагин-Гирей вынужден был уступить их требованиям и разрешил богослужения в пещерном Успенском храме, пригласив для этого греческого священника Константина Спиранди. Он и оставался единственным стражем и служителем церкви в течение 80 (!) лет. При нем прекратилась монашеская жизнь в монастыре и при нем же, в 1850 году, была возобновлена.