Александр Казанцев - Спустя тысячелетие

• Название: Спустя тысячелетие
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-218-00396-4

В романе «Спустя тысячелетие» читатель снова встретится с героями «Возвращения в грядущее» — Никитой Вязовым, Надей Крыловой и их друзьями — звездонавтами. Вернувшись на Землю, где за время их звездных странствий прошло целое тысячелетие, они сталкиваются с последствиями экологической катастрофы: люди вернулись в первобытное состояние и, обвиняя «пришельцев из прошлого» во всех своих бедах, полны решимости отомстить. Спасение приходит неожиданно: оказывается, не все земляне одичали; звездонавты попадают на остров, где претворяется в жизнь учение Кампанеллы.

Художник А. М. Еремин.

---

— Твой сын? — удивился Анд, не успев отговорить Эльму от безумной затеи.

Бурундцы ни во что не ставили похищенных вешнянок и не стеснялись в средствах, когда хотели избавиться от них, а тут сама она выбирает себе конец…

Эльма, конечно, ждала протеста Анда и, конечно, услышала его горячую речь о безумии своего плана. Сегодня же ночью он сам переправит ее к вешним, а если нужно, отведет к матери, вождю вешних, готовый ответить за злодеяния своих соплеменников.

Эльма горько усмехнулась:

— Неужели твой замысел с самопожертвованием разумнее моего? Я хоть мальчика хочу выручить, а ты… хочешь проверить кровожадность вешних? Лучше проверяй ее на мне.

— Хорошо. Я только провожу тебя до острова Дома До неба, до нашего с тобой островка.

— Я готова, — объявила она.

— К чему готова? — удивился Анд.

— Плыть на тот берег под покровом ночи.

— Тогда уже пора, — решил Анд, скрывая горечь.

— Нет, — отрезала Эльма. — Я дождусь возвращения матери.

— Ты дала ей обещание?

— Нет. Она пообещала дать мне почувствовать долг матери.

— Что она могла иметь в виду?

— Конечно, вряд ли это случится так быстро, — сквозь набежавшие слезы произнесла Эльма.

Анд был еще слишком наивен, слишком недавно почувствовал себя мужчиной, чтобы понять скрытые в каждой фразе двух женщин намеки.

Ему оставалось только ждать.

Они ждали долго и готовы были ко всему, кроме того, что случилось…

Дверь открылась, и в комнату, тяжело дыша, вошла мать Анда, ведя за руку с любопытством озирающегося вокруг маленького мальчика.

— Никитенок! — воскликнула Эльма и бросилась к малышу, взяла его на руки.

— А ты черная, — сказал он, слегка отстраняясь. — Не умываешься? У нас на корабле все умываются.

Эльма стала покрывать поцелуями его личико.

— А где мама? Толстая бабушка сказала, что мама здесь.

Эльма с надеждой взглянула на мать. Та потупила взор.

— Это я буду твоей мамой! — воскликнула Эльма. — А вот он, — указала она на Анда, — твоим папой.

Анд удивленно смотрел на происходящее, не веря ушам.

— Да, да, — подтвердила мать. — Вы и будете ему отцом с матерью. Правильно рассудила, настоящая женщина.

— А где мои мама с папой? — спросил малыш, готовый заплакать.

— Они улетят к другой звезде, куда нельзя маленьким.

— Хочу с ними. Хочу снова как птичка. Так всегда бывает на корабле, — закончил он и плакать не стал, припав головой к Эльме.

— Как она правильно все поняла, красавица с того берега! Любуюсь на тебя! И Анда верно определила.

— Как матери удалось это сделать? — спросил Анд. — И что с остальными?

Мать беспомощно развела руками:

— Это все, что могла сделать настоящая женщина.

Глава 2 МИЛОСТЬ

Ты значишь то, что ты есть на самом деле.

И. В. Гёте

Каменный настил притвора оскверненного храма «Креста и Добра» был холодным и шероховатым. Крутые стены и низкий облупленный свод как бы придавливали маленького жреца-соглядатая к полу, по которому он полз, дыша пылью и страшась даже поднять глаза на «Друга Божества».

Лысый Жрец в похищенном из музея пурпурном одеянии сидел в древнем кресле из когда-то росших здесь деревьев. Оно осталось от изгнанного Урун-Буруном Лжежреца.

Над креслом виднелось плохо замазанное грязной краской изображение какого-то «святого поборника» лжерелигии «Креста и Добра». Там и тут из-под неряшливых мазков выступали то часть Руки, то седая борода, то умный, проницательный глаз, как бы сверлящий ползущее по полу пресмыкающееся.

— Говорит ничтожный. Да-да ему! — услышал повеление маленький соглядатай. Он понял, что дополз до кресла Жреца, и униженно заговорил:

— Друг Божества — всезнающий! Да-да ему! Награда слуге. Да-да ничтожному! Жуткая синяя сельва. Да-да туда! Преступные предки. Да-да там! Беглый бурундец, порочная вешнянка. Да-да там! Урун-Бурун. Да-да там! Всё ничтожный. Да-да ему!

Жрец не удостоил взглядом маленького человека. Да тот все равно не увидел бы этого, услышал лишь презрительные слова:

— Великий вождь. Да-да ему! Милость Божества. Возводит в сан «отца-свежевателя». Да-да ничтожного. Потерять острый нож. Нет-нет «отцу-свежевателю». Снять кожу. Ободранный не живой. Нет-нет ничтожному.

Новый «отец-свежеватель» стал холоднее камня под ногами. Никогда ему не приходилось орудовать так острым ножом. Мало кто сумеет выполнить такое «гуманное» поручение Жреца. Оставить людей без кожи в живых! Неслыханно! Однако награжденный жрец с малых лет был беспринципным лжецом. Не задумываясь, он принялся бессовестно лгать, будто в юности свежевал живых крыс, отпускал их голыми на волю, и те убегали. И будто набивал их шкурки синей травой и подсовывал любителям лакомств, а потом торжествовал при виде их ярости.

В ответ Жрец торжественно объявил, что за внушенную свыше мудрость сам великий вождь наградит «отца-свежевателя».

Маленький человечек, благоговейно пятясь, выполз из притвора. Снаружи ему сразу же вручили острый нож, потеря которого грозила ему гибелью, так же как и неумение пользоваться им. То ли с радости, то ли со страху решил он напиться сока синей травы допьяна, с опаской унося с собой нож в нарядных ножнах.

Жрец услышал движение в соседнем главном зале былого храма и, почтительно горбясь, поспешил туда — предстать перед Урун-Буруном.

Вождь сидел в золоченом кресле под высоким, разрисованным когда-то под звездное небо, куполом. При виде Жреца он поморщился, а тот, сгибаясь в поклоне, торжественно объявил, что острый нож нового «отца-свежевателя» принесет великому вождю небывалую славу в веках.

— Прятать острый нож. Нет-нет «свежевателю»-палачу, — оборвал Урун-Бурун. И унизил Жреца, заявив, будто сам общается с Божеством и получил знак свыше: число «семь» священно, а преступных предков семеро; поэтому суд вынесет приговор: отрубить им всем головы и водрузить их на семи столбах посреди площади Синей травы на семь лет!

Однако хитрый Жрец не растерялся и загадочно сообщил вождю, что бурундцы могут много дольше наслаждаться справедливым возмездием своего вождя, если пришельцев самих выставить на позорище у семи столбов.

Вождь усмехнулся и ехидно справился, не хочет ли Жрец, чтобы на площади Синей травы смердели разлагающиеся трупы? Или он собирается обрадовать бурундцев египетскими мумиями «ненавистных предков», пойманных в сельве?

Но у Жреца был припасен главный козырь. На площади следует выставить не трупы, а чучела преступных предков из набитой синей травой содранной с них кожи. И они смогут любоваться самими собой, пока не подохнут, а бурундцы — еще хоть семьдесят семь лет. Наказанные же преступные предки, погибнув без кожного покрова, перенесут те же страдания, что и оставленные из-за их преступлений без благостной защиты воздуха злосчастные потомки.

— Без благостной защиты воздуха? Нет-нет бурундцам? — пролаял вождь последние слова Жреца и в мысленном усилии наморщил низкий лоб. Потом начал «вещать», что якобы сам получил внушение свыше и оставит головы предков у них на плечах после суда на площади. И там сам объявит свое решение о судьбе преступников.

И вождь, еще более довольный собой, отпустил недоумевающего Жреца. Тот, снова почтительно горбясь, удалился в свой притвор, чтобы начать там «служение» Божеству в белом одеянии с длинной седой бородой, которое явится в тайный час к бурундцам, чтобы одарить их богатым «Добром». Эта «религиозная церемония» больше походила на языческое камлание с неистовым воем жрецов и плясками нагих женщин, в чем Жрец считал себя большим током.

Урун-Бурун заметил робко вошедшего бородача. Поднятой палкой он испрашивал разрешения говорить.

Приняв важный вид и развалившись на троне, вождь сделал ему знак.

— Беседа с великим вождем. Да-да, толстая женщина.

— Толстая? Да-да? — оживился Урун-Бурун. — Допускать к подножию трона. Да-да, толстую женщину.

Страж вышел и вернулся с матерью Анда, сразу исчезнув.

— Радость юного Ур-Бура. Да-да Урун-Буруну! — сказал вождь, поднимаясь навстречу вошедшей. — Позволь говорить с тобой в знак приятных воспоминаний на языке, который мы имеете изучали когда-то в Доме до неба.

— Как будет угодно Великому вождю, — потупила глаза Майда.

— Ну, полно, полно! Ведь говорит с тобой твой Ур-Бур, а не Урун-Бурун. Тем более что пленительная полнота Майды осталась прежней. — И он ласково похлопал ее по спине. А потом пожаловался, что шесть женских скелетов, обтянутых кожей, тщетно пытаются родить Урун-Буруну сына — одни никчемные дочери.

— Почему же никчемные? — смущенно спросила Майда.

— Передать власть над племенем бурундцев. Да-да, только сыну Урун-Буруна, — с особым значением по-современному пролаял вождь.