Натали Бранде - Голубые шинели

• Название: Голубые шинели
• Автор: Натали Бранде
• Издательство: Издательский дом "Мир новостей"
• Жанр: Эротика
• Год: 1997

Он прошел долгий и кровавый путь от простого деревенского паренька, рядового Красной Армии-до агента Интерпола, сотрудника отдела по борьбе с наркотиками. Насильственная смерть близких, могущественные враги и немногочисленные друзья, горы трупов за спиной — захватывающий роман для всех поклонников остросюжетных боевиков.

Тимофей Истомин, он же Лео Спенсер, он же суперагент французского Иностранного легиона по кличке Охотник — никого не простил и ничего не забыл — и только мучительная смерть всех врагов успокоит его… Он прошел все — унижения, оскорбления, пережил даже смерть близкого друга, но пройдя все эти испытания, умудрился сохранить чистоту души и даже отомстить тем, кто кинул его в пучину разврата, отомстить жестоко и по-мужски.

---

— Не-а, скорые машины, правда, подкатили, но уехали пустые.

— Тоже странно, — почесал затылок Зубило, — никак в толк не возьму, что же там произошло.

— А может этот Кевин грохнул его и сжег? — предположил Буряк.

— Ну, это все только предположения, ничего-то мы наверняка не знаем, кроме того, что Тимоха в часть не вернулся, — подытожил Волчара.

— А, кстати, Кевин-то жив? Может, это наоборот Тимоха его грохнул? — спросил полковник.

— Интересная мысль, — хмыкнул Буряк, — это мы выясним в два счета, по вечерам Кевин пропадает в «Попугае». Если появится сегодня-завтра — значит жив.

А нет — значит, того…

— Ну хорошо. А нам-то что делать, — заметил полковник, — что делать, если Тимоха в часть не явится? Мне ведь полагается заявить его в розыск как дезертира А мы ничего толком не знаем, что произошло.

Волчара глубокомысленно помолчал и сказал:

— Значит, так. Ты, полковник, пока ждешь Тимоху, а мы ищем Кевина. В розыск подать всегда успеешь. Сообщи в роте, что ты его отправил куда-то там к командировку, чтобы народ не волновался. Неделю продержишься?

— Без вопросов, — хмыкнул полковник.

— Ну и лады, — сказал Волчара, — через неделю и поговорим, а пока давайте париться…

Так что об исчезновении Тимофея в Москве, кроме майора и его друга Володьки, не знал никто.

А меньше всего знала о происшествии московская милиция.

* * *

Я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

— Ну, чего там, — брыкнулся я, протирая глаза.

В первый момент я и не понял — где это я. Вместо казармы надо мной висел какой-то серый потолок.

— Пан, пора, пан, пора, — повторял, как заведенный, здоровенный поляк, пытаясь меня разбудить.

— А! — сообразил я, — это ты, Ежи? Что случилось?

— Германия, Гамбург, — пояснил поляк.

И тут я вспомнил все и понял, что вот теперь я уже в Германии и что надо бы расплатиться с поляком и вышвыриваться из его кабины.

— Где Гамбург? — спросил я недоверчиво.

— Да вот же! — он ткнул рукой в дорожный указатель. На нем немецкой вязью было написано вполне читаемое даже мной «Гамбург, 10 км.»

— Ну, спасибо, приятель, — я пожал ему руку, вытащил из кармана приготовленную заранее тысячу долларов, отдал ему деньги. Он аккуратно пересчитал их, довольно улыбнулся и уехал, помахав мне на прощание рукой, оставив меня одного на пустынном шоссе.

Вот я и вырвался теперь уже от польских мафиози — да только надолго ли моя свобода? Я уже не захлебывался от восторга — заграница показала себя вполне жестоким миром с непредсказуемыми людьми.

Машинально я пощупал свои плавки — все в порядке, мои деньги, заначенные еще с Москвы, были на месте.

И то ладно, — вздохнул я.

Усевшись на обочину и глядя на проезжающие мимо автомобили я напряженно вспоминал, что я когда-либо слышал или читал о Германии. На ум ничего особенного не приходило. Вот только… Стоп! Где-то в газете я читал, как тут бедные студенты легко и просто путешествуют автостопом. Может, и мне попробовать?

Куда мне надо ехать, я не знал и решил, что мне будет по пути с любым, кто согласится меня подвезти. То есть, решил сыграть в такую русскую рулетку, что ли.

Машины со свистом пролетали мимо меня, не обращая никакого внимания на мою поднятую руку.

Сначала я стоял улыбаясь, потом — с обозленным выражением лица. А минут через пятнадцать силы мои иссякли, и я снова плюхнулся на дорогу. Нет, видно тут мне и помирать, — подумал я, и в этот момент рядом со мной притормозила какая-то малолитражка.

Парень приветливо распахнул дверцу и спросил меня:

— Париж?

— Париж! Париж! — радостно закивал я, не очень даже соображая, что Париж — это уже Франция. Какая разница — куда, главное, что везут, — подумал я и уселся на переднее сиденье рядом с водителем.

— Вер а ю фром? — на ломанном английском спросил он меня.

— Фром раша, — с трудом подбирая нужные слова ответил я.

Парень почему-то завеселился и залопотал что-то по-французски, обращаясь к кому-то сзади.

Честно говоря я сразу и не приметил, что на заднем сиденье есть еще один пассажир.

Обернувшись я увидел еще одного парня, который спал сзади в полной отключке.

— Дидье, Дидье, ля рюс, ля рюс! — щебетал мой спутник, пытаясь вызвать ко мне интерес у дрыхнущего Дидье. Но тот лишь вяло открыл глаза, с трудом, видимо, различая меня сквозь пелену сна. И опять ушел в забытье.

Водитель объяснил мне, что его зовут Филипп, и что они с Дидье были в Голландии, и Дидье там обкурился марихуаны. Бог его знает, как я это все понял, но у меня было ощущение, что в эту минуту я бы понял любого, даже японца, настолько обострились все мои реакции. Я жестами объяснил Филиппу, что я русский студент, хочу посмотреть Париж, но у меня нет паспорта.

На что Филипп беспечно махнув рукой сказал:

— Кастомс — ноу проблем?

То есть он был уверен, что на границе нас не остановят. А на случай, если остановят, он велел мне притвориться спящим вроде Дидье — и все дела. Через некоторое время и Дидье продрал глаза, пытаясь подбодрить Филиппа, он дал ему курнуть косячок и наверное зря это сделал, потому что Филипп начал как-то часто клевать носом, засыпая за рулем, один раз мы чуть даже не свалились в кювет, и наконец, уже ближе к ночи, миновали французскую границу. Никто нас почему-то не остановил, и это вызвало у моих новых друзей приступ веселья.

Я пытался у них выяснить, а что они так радуются. Почему радовался я — я и сам знал, но вот они?

Дидье, бурно размахивая руками, показал мне огромную коробку на заднем сиденье, на которой он проспал полдороги. Насколько я понял, это была полная коробка марихуаны. Мне стало дурно от одной только мысли, что было бы, если бы меня остановили на границе с этим двумя весельчаками. Поэтому, когда в Париже они высадили меня на одной из Центральных улиц, я был несказанно счастлив и, тепло попрощавшись с ними, с несказанным облегчением покинул их пропахшую запретной травкой машину.

Я шел по Елисейским полям, и мне на плечи томно опускался парижский вечер. Со всех сторон из многочисленных кафешек доносились зовущие и незнакомые запахи еды. Я вдруг вспомнил, что почти сутки не ел. Быстро разменяв в каком-то «эксченче» доллары я стал присматриваться к различным кафе, никак не решаясь, куда бы мне зайти. Была уже поздняя очень, но в Париже было тепло и приятно. Бульвар озарялся вспышками и переливами разноцветных реклам, отовсюду слышалась зовущая томная музыка — и вдруг я забыл про все свои несчастья и скитания.

Я перестал себя чувствовать одиноким странником, я был в Париже. Я шел по парижским улицам, и хоть я не знал, где буду сегодня ночевать и что буду завтра делать, но совершенно без всяких на то причин я чувствовал себя счастливым.

Когда голод сделался уже нестерпимым, я все же решился и зашел в одно из понравившихся мне кафе. Столики тут стояли не только внутри, но и снаружи — прямо на улице — и можно было сидеть за таким столиком, вытянув ноги, а мимо тебя могли проноситься машины, но ты все равно чувствовал себя на вершине какого-то неземного блаженства.

Я уселся за один из выставленных на улице столиков, и буквально в считанные мгновенья ко мне подлетел официант, жеманный и галантный.

— Месье? — он выжидающе склонился надо мной.

Я сказал коротко и с очевидным русским акцентом:

— Кофе и меню.

— О, уи, уи, ен момент, — шепнул он и исчез, а через секунду появился с чашечкой горячего крепкого напитка — настоящего парижского кофе, такого терпкого, горького и будоражащего кровь, что от одного глотка с меня слетела вся усталость. А еще он протянул мне меню, разобраться в котором я, конечно же, не мог.

Единственное, что я понял — тут готовят более 400 номеров различных блюд. Но мне-то нужно было от них только одно единственное блюдо — я хотел кусок мяса, нормального сочного мяса. Я не знал как это объяснить.

Но официант, видимо уже привыкший к причудам неговорящих по-французски иностранцев, начал терпеливо выспрашивать меня. Он изобразил разных животных — от овцы до свиньи — и я выбрал то животное, которое мычало. Понятно, что мне должны были принести говядину. Официант пытался уточнить еще что-то, при этом он булькал и шипел, но я уже ничего не понимал Тогда он махнул на меня рукой и умчался. А я остался в ожидании. Плевать, что они там сделают с этим мясом, важно, что я все-таки получу свою говядину, а жареную или вареную — какая мне разница.

Я сидел в блаженстве за столиком, вытянув ноги на мостовую, и поглядывал по сторонам. На бульваре неподалеку от меня какая-то девчушка забавного вида что-то рисовала на мольберте. Ах, да, — вспомнилось мне, — ту же должно быть полно художников. Я с любопытством оглядывал ее. На ней была коротенькая черная юбочка, рыжая коротенькая с большим вырезом майка. Какие-то фиолетовые колготки и большие, почти что солдатские, на толстой подошве ботинки. На вид ей было не больше шестнадцати-семнадцати лет. На лице не было ни капли косметики, жидкие волосики прямыми прядями свисали чуть ниже плеч, и вся она была такая хрупкая и одухотворенная, что немедленно стала для меня как бы символом парижской романтики.