Натали Бранде - Голубые шинели

• Название: Голубые шинели
• Автор: Натали Бранде
• Издательство: Издательский дом "Мир новостей"
• Жанр: Эротика
• Год: 1997

Он прошел долгий и кровавый путь от простого деревенского паренька, рядового Красной Армии-до агента Интерпола, сотрудника отдела по борьбе с наркотиками. Насильственная смерть близких, могущественные враги и немногочисленные друзья, горы трупов за спиной — захватывающий роман для всех поклонников остросюжетных боевиков.

Тимофей Истомин, он же Лео Спенсер, он же суперагент французского Иностранного легиона по кличке Охотник — никого не простил и ничего не забыл — и только мучительная смерть всех врагов успокоит его… Он прошел все — унижения, оскорбления, пережил даже смерть близкого друга, но пройдя все эти испытания, умудрился сохранить чистоту души и даже отомстить тем, кто кинул его в пучину разврата, отомстить жестоко и по-мужски.

---

— Есть, товарищ полковник.

— Ну? — изумился он, — и какие же у тебя вопросы? Вроде бы и так я все разжевал.

— Да, я вот насчет оплаты, товарищ полковник, — застенчиво опустив глаза, промямлил я.

— Ах да, конечно, — спохватился полковник, — на вот держи, — он вытянул из кармана двести баксов и дал мне, — ну, а если все получится, как я прошу — еще и премию получишь — мало не покажется.

Ну, это он не соврал — подумалось мне. Премию он мне конечно выпишет — и, правда, мало не покажется. Крест на могилке будет моей премией. Неужели он думает, что я такой идиот — и не понимаю, чем мне грозят все эти развлечения в стане врага? Ну да ладно — рано еще дергаться — посмотрим, как дело будет разворачиваться.

Честно говоря, мы с майором составили некоторый план. Одной из составных частей этого плана был сбор компромата на товарища полковника. В связи с этим у меня на мундире красовалась сегодня оригинальнейшая пуговица — ее вручил майору его старый приятель, с которым меня майор познакомил в минувшее воскресенье — Владимир Статюк, штатный сотрудник службы внешней разведки.

Мужик оказался настолько классным, что я без всякой утайки и без опасения рассказал ему все как на духу. Встретились мы с ним в Нескучном саду на скамеечке в парке. С собой, по его распоряжению, мы взяли бутылок пять пива, а он притащил полсумки роскошной, хорошо высушенной воблы. Конечно же, вид мужиков, с удовольствием потягивающих пиво с воблой на пеньке в парке в солнечный осенний день, ни у кого не вызвал подозрений, и даже если за нами и следили, то вряд ли могли бы что-то заподозрить.

Выслушав внимательно всю историю Статюк пообещал помочь нам на добровольных началах — а в случае осложнения ситуации включиться в нее уже официально.

— Чует мое сердце — непростой тут узел завязывается, — смачно раздирая воблу на тонкие полосочки говорил он, — ну да ладно. Не из таких передряг, бывало, ребят вытягивал. Так что не дрейфь, парень, — обращался он уже конкретно ко мне, — и благодари Бога, что у тебя есть такой славный кореш, как майор. Мы с ним еще в школе за одной партой сидели — как ты сам понимаешь — эта дружба самая настоящая, такая, которую через всю жизнь проносят. Так ведь, Вадя, — спросил он у майора, и тот важно кивнул головой, подтверждая слова друга. Сказать он ничего не мог. Ибо рот у него был забит воблой.

Статюк снабдил меня кое-чем весьма специфическим — например, теперь пуговица на моем кителе все время работала как очень чуткий микрофон. Для пользы дела Владимир даже вызвался в понедельник взять отгул на работе и подежурить в своей машине где-нибудь неподалеку от нашей части — чтобы суметь записать мой возможный разговор с полковником.

— А вдруг он меня завтра не вызовет, — засомневался было я.

— Вызовет, — уверенно сказал Володя, — даже и не сомневайся, обязательно вызовет, ему и так уже невтерпеж с тобой погутарить, хотя, конечно, все детали он уже знает от Буряка.

Как оказалось, Володя был абсолютно прав, но вот удалось ли ему записать наш с полковником разговор — я к сожалению узнаю только в следующее воскресенье. Мы договорились пока встречаться в том парке каждые выходные, чтобы не торопясь, спокойно и не вызывая подозрений обсудить развитие ситуации. Более того — именно через Статюка мы с майором договорились держать связь на случай непредвиденных осложнений. Так что я был вполне уверен в себе и спокоен, ибо чувствовал, что у меня за спиной могучая группа поддержки в лице двух корифеев — Вадима и Володьки.

Итак, началась большая охота.

Внутреннее напряжение не давало мне расслабиться ни на мгновенье. Что бы я ни делал, выполняя свои обычные обязанности, я постоянно прокручивал в голове те ли иные возможности развития ситуации. В конце концов мне это так надоело, что я плюнул на все и решил попытаться спокойно дождаться встречи с англичанином, больше не думая об этом, а то ведь так и свихнуться недолго.

* * *

Полковник сидел в своем кабинете, сжимая руками мучительно болевшую голову. «Что-то давление разыгралось не на шутку, — с тоской подумал он, — коньячку, что ли, дерябнуть.» Он встал, закрыл дверь в кабинет на ключ, достал из холодильника всю ту же початую бутылку коньяка, из которой недавно угощал этого пидора, Тимофея, поставил ее на столик, достал еще и яблоко, разломил его пополам, положил рядом с бутылкой, потом, тяжело закряхтев, опустился в мягкое, проглатывающее тело кожаное кресло, налил себе небольшую стопочку и со смаком выпил ее, закусив яблочком. Потом откинулся на спинку кресла и стал ждать, когда придет долгожданное облегчение. Вообще-то он не был пьяницей — но коньячок любил, всегда имел в запасе несколько бутылок — для себя и гостей, и пил его помаленьку не большими дозами. Вот как сейчас. Одуряющая головная боль, вызванная давней гипертонией, почти всегда отступала после такого лекарства, как про себя называл коньяк полковник. Вот и сейчас голова начала постепенно становиться более легкой, какой-то невесомой, потом исчезла острая боль. И после нее осталось только тупое ощущение дискомфорта, а постепенно ушло и оно. Полковник с облегчением выдохнул: «Рассосалось.»

Полковник злился на себя — что это он, как мальчишка, разволновался. Подумаешь — разговор с этим Тимофеем. Все вроде бы нормально — чего уж тут дергаться.

Но подсознательно, каким-то неясный шестым чувством, несмотря на внешнюю податливость солдата, полковник чувствовал, что парень не так прост, как кажется. «Ну хорошо, уговаривал он себя — ну не так прост — так это даже лучше, дело-то ему серьезное поручается — пусть мозгой-то работает хоть чуть-чуть.»

Да, разнервничался полковник, значит стар стал, плохо владеет собой — раньше, в былые-то годы, и глазом бы не моргнул. А тут видите ли — гипертония. Эх, теперь он злился уже на себя самого.

С другой стороны — как было не нервничать, если от этого мальчишки, от этого мутного солдатика зависело дело всей его жизни. Полковник приступал теперь к самой важной для себя операции, в которую уже было вложено немало сил и денег — ему надо было организовать продажу большой партии оружия арабским террористам.

Вообще полковник воровал всегда — так уж повелось в армии — кто не воровал, тот не дослуживался до высоких постов, не имел благоволения от начальства. Полковник же все всегда делал по уму — и никогда не жадничал. Он знал, что армия — это огромная кормушка, где денег хватит на всех, но чтобы тебя у этой кормушки держали — надо быть чутким к запросам начальства и жестоко подавлять недовольство подчиненных. Эту простую азбуку полковник усвоил давно и с успехом продвигался по служебной лестнице. Да что там говорить — ему всего-то сорок пять, он даже на два года моложе, чем этот гребаный майорище, замполит, мать его так, и скоро, возможно, станет генералом. А почему? А потому, что не жадничал никогда: одну дачу строил себе и пять — начальству из генштаба; жене джип покупал, а руководству пригнал десяток новеньких «Волг» с автозавода. Средства на все эти роскошества полковник добывал самым разнообразным образом — то взятку получал, чтобы кого-то от армии отмазать, то воровал стройматериалы во время строительства казарм в ввереном ему подразделении, то потихоньку продавал налево различную технику. В последнее время неплохо стало перепадать и от торговли этими пидорами — виданное ли дело, что какие-то мудаки платили почти что по пятьсот баксов за солдатские задницы! Этого полковник не понимал, гомосексуалистами он брезговал, но раз уж фишка так легла, что из этого можно было делать деньги — то плевать, в конце концов. Деньги — они не пахнут. Главное правило — от общей суммы заработанного половину отдай наверх — соблюдалось им неукоснительно, и потому он чувствовал себя в своем кресле уверенно и надежно. Но вот его покровители в последнее время что-то не тем занялись — вместо бизнеса полезли в политику. До полковника доходили различные слухи о новых течениях в армии — кто-то поддерживал правительство, кто-то поддерживал опального генерала Чайку — и от того, на чьей ты стороне — могло зависеть — усидишь ты завтра в своем кресле или нет.

Кроме того, периодически ходили всякие слухи о грядущих сокращениях. А все это значит, что однажды карта может лечь так, что его покровителей вышибут с их насиженных кресел — и тогда он, полковник, останется как бы без поддержки — и вполне может случиться, что на некоторое время придется затаиться, а значит надо обеспечить себе тылы. Конечно, пока торговля пидорами процветала — но дело было рискованным и могло раскрыться в любой момент. Хорошо еще, что повезло с подручными. Буряк был для полковника просто находкой. Он и его братец, дважды судимый за злостное хулиганство бугай, были ребятками со связями.

Братец Буряка — отморозок с пустыми глазами по кличке Зубило — был не последним человеком в солнцевской бригаде, говорят даже — близким подручным Нихася. Во всяком случае именно через него вот уже три года полковник с успехом сдавал за хорошие деньги волне приличные партии оружия и боеприпасов, а на последних учениях удалось списать даже бронетранспортер и тоже сдать его за очень хорошие бабки. Он же, Зубило, поставлял и клиентов, готовых покупать солдатских пидорков, он же поставил это дело на поток Надо сказать, что Буряк по хватке и сметливости не уступал братцу — именно он вычислил этих двух сладеньких дружков — Тимофея и Сашку. Он, Буряк, специально избивал Сашку на глазах у Тимоши, чтобы тот сломался внутренне, и потом, когда уже Сашка попал в медчасть, где разыгралось последнее действие спектакля, подтолкнувшее Тимошу в объятия майора — тут уж и вовсе все было рассчитано до деталей. Тимошу готовили возглавить торговлю солдатскими задницами — были у него неплохие организаторские задатки, но для этого надо было, чтобы он прежде всего сам научился кое-что делать, попал на крючок и сорваться потом бы с него не мог. Что касается майора — то он был безусловно в курсе всей операции — и когда Тимоша прибежал к нему с выпученными глазами — тот уже давно ждал этого сладкого мальчика, и повез его к себе на квартиру, конечно же, не случайно. Все это были звенья одного хорошо отработанного плана. С майором у полковника сложились деловые нормальные отношения полного взаимопонимания.