Всеволод Волин - Неизвестная революция 1917-1921

• Название: Неизвестная революция 1917-1921
• Автор: Всеволод Волин
• Издательство: НПЦ «Праксис»
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-901606-07-8

Книга Волина «Неизвестная революция» — самая значительная анархистская история Российской революции из всех, публиковавшихся когда-либо на разных языках. Ее автор, как мы видели, являлся непосредственным свидетелем и активным участником описываемых событий. Подобно кропоткинской истории Французской революции, она повествует о том, что Волин именует «неизвестной революцией», то есть о народной социальной революции, отличной от захвата политической власти большевиками. До появления книги Волина эта тема почти не обсуждалась. Для Волина Российская революция не сводилась к деяниям Керенского и Ленина, социал-демократов, эсеров или даже анархистов. Она представляла собой взрыв массового недовольства и массового творчества, стихийный, незапланированный и неполитический — подлинную социальную революцию, какую за полстолетия до того предвидел Бакунин.

Будучи великим народным движением, «восстанием масс», Российская революция нуждалась в Волине, чтобы иметь свою историю, рассмотренную «снизу», как сделали Кропоткин и Жан Жорес в отношении революции во Франции. «Все огромное множество людей вышло наконец на авансцену», — писал Жорес о 1789 годе. То же самое можно сказать о России периода 1917–1921 годов, когда в стране совершались глубочайшие перемены, которые затрагивали все сферы жизни и в которых важнейшую роль играли простые люди. Аналогичные процессы происходили и в Испании в 1936–1939 гг. Именно в России и в Испании имели место величайшие либертарные революции двадцатого века — децентралистские, спонтанные, эгалитарные, осуществлявшиеся не какой-либо одной партией или группой, а прежде всего самим народом.

Наиболее выдающаяся черта этой «неизвестной революции» состояла, по Волину, в децентрализации и рассредоточении власти, спонтанном образовании автономных коммун и советов и в возникновении самоуправления трудящихся города и деревни. Действительно, все современные революции сопровождались созданием комитетов на местах — фабричных и домовых, образовательных и культурных, солдатских, матросских и крестьянских, — которые рождались из расцвета прямого действия низов. В России народными органами прямой демократии были Советы — пока большевики не превратили их в инструменты централизованной власти, подсобные структуры нового бюрократического государства.

Таков основной тезис Волина. Он подробно описывает усилия рабочих, крестьян, интеллигентов, стремившихся создать свободное общество, Основанное на принципах местной инициативы и автономии. Широкое освещение получает в его книге либертарная оппозиция новой советской диктатуре, главным образом, в Кронштадте и Украине. С глубокой симпатией рассказывает автор о махновском движении, не замалчивая, однако, и его негативные черты, такие, как пьянство Махно или образование вокруг него своего рода военной камарильи. (Как уже отмечалось, Волин расходился с Махно по вопросу об «Организационной платформе», и противоречия между ними так никогда и не были полностью изжиты.)

Тем не менее, книга Волина не лишена и некоторых недостатков. Говоря о предыстории российского революционного движения, автор лишь мимоходом упоминает о великих крестьянско-казацких восстаниях XVII и XVIII веков, не принимая во внимание их ярко выраженный антигосударственнический характер. Несмотря на все свои «примитивные» черты, восстания Разина и Пугачева являлись все же антиавторитарными выступлениями, борьбой за децентрализованное и эгалитарное общество. Далее, как это ни странно, Волин совсем не пишет об анархистах в главе, посвященной революции 1905 года, хотя именно тогда российские анархисты впервые выступили как серьезная сила, игравшая важную роль в происходивших событиях. (Стоит вспомнить, что Волин был в то время социалистом-революционером и перешел на позиции анархизма лишь в 1911 г.).

Описание Волиным социальной революции 1917 года также требует дополнений. Очень мало говорится в его книге о рабочем и крестьянском движении за пределами Кронштадта и Украины; игнорируются анархисты-индивидуалисты, интересная, хотя и относительно небольшая группа; не отражена и роль женщин в анархистском и революционном движении. А ведь именно женщины — в очередях за хлебом и забастовочных пикетах, на демонстрациях, на баррикадах и в партизанских отрядах, убеждавшие солдат и своих товарищей по работе, создававшие бесплатные школы и детские сады, охваченные всеобщим стремлением к обретению достоинства и равенству — играли главную роль в той самой «неизвестной революции», которая находилась в центре внимания автора.

Необходимо также добавить, что книга Волина страдает от стилистических погрешностей. По словам Джорджа Вудкока, Волин «не был прекрасным писателем в литературном смысле». Он имел склонность к многословию, и его история выиграла бы от большей сжатости. И тем не менее, несмотря на все свои недостатки, «Неизвестная революция» — впечатляющий труд. Это новаторское исследование малоизвестного аспекта Российской революции. За частичным исключением истории махновского движения Аршинова и истории большевистских репрессий Максимова, это единственная работа такого рода.

(с) А. Дубовик

---

Глава IV

Конец века

Марксизм

Быстрое развитие

И все-таки реакция

(1881–1900 гг.)

Новые особенности революционного движения: марксизм и социал-демократическая партия. Развитие культуры. Промышленный подъем. Одновременное торжество самодержавия и реакции

После поражения партии «Народная воля» и ее кампании насилия против царизма, фундаментальной трансформации революционного движения способствовал ряд других факторов. Важнейшим из них было появление марксизма.

Как известно, последним была сформулирована новая концепция социальной борьбы, которая вылилась в конкретную программу революционной деятельности и привела к созданию в странах Западной Европы рабочей политической партии, получившей название социал-демократической.

Невзирая на всевозможные препятствия, социалистические идеи Лассаля, марксизм и его первые практические результаты тайно изучались, проповедовались и служили руководством к действию в России. (Со своей стороны, легальная литература совершенствовалась в искусстве эзоповым языком рассказывать о социализме.) Именно в то время расцвели так называемые «толстые журналы», в которых лучшие журналисты и публицисты регулярно обсуждали социальные проблемы, социалистические теории и средства их воплощения в жизнь. Эти публикации играли исключительную роль в культурной жизни страны. Без них не могла обойтись ни одна интеллигентная семья. Чтобы получить доступ к новым номерам, в библиотеках нужно было записываться заранее. Не одно поколение русских интеллигентов училось по этим журналам, читая в дополнение к ним и всякого рода нелегальные издания.

Так марксистская идеология, опирающаяся исключительно на организованные действия пролетариата, занимала место несбывшихся стремлений подпольных кружков прошлого.

Вторым важным событием было быстрое развитие промышленности и технологии и его последствия.

Сеть железных дорог, другие пути и средства сообщения, горное дело, добыча нефти, металлургическая, текстильная промышленность, машиностроение, все производство в целом начали бурно развиваться, словно наверстывая упущенное время. В стране формировались целые промышленные регионы. Благодаря строительству новых заводов и росту рабочего населения пейзаж многих городов менялся на глазах.

Этот промышленный подъем черпал рабочую силу в широких массах обездоленных крестьян, вынужденных навсегда бросать свои жалкие клочки земли или же искать дополнительный заработок в зимний период. Как и повсюду в мире, развитие промышленности вызывало рост пролетариата. Как и повсюду, последнему предстояло стать основой революционного движения.

Таким образом, марксистские идеи и рост промышленного пролетариата, опереться на который рассчитывали сторонники этих идей, явились основополагающими элементами, определившими новое положение вещей.

С другой стороны, промышленный подъем, постепенный рост уровня жизни требовали образованных людей, профессионалов, технических специалистов, квалифицированных рабочих. Это вызвало рост числа разнообразных школ — государственных, земских и частных — в городах и деревнях; университетов, высших специальных школ, гимназий, училищ, начальных школ, курсов и т. д. (В 1875 г. 79 человек из 100 были неграмотными; в 1898 г. число их сократилось до 55.)

Это развитие происходило помимо и даже вопреки самодержавному политическому режиму, который ожесточенно стремился загнать живые силы страны в жесткие и абсурдные рамки.

Развивалось, несмотря на жестокие репрессии, и антимонархическое движение, велась революционная и социалистическая пропаганда.

Даже крестьянство — самая отсталая и покорная часть населения — начинало восставать: как из-за нищеты и бесчеловечной эксплуатации, так и под воздействием общего брожения. Отзвуки этого брожения доносили до крестьян многочисленные интеллигенты, работавшие в земствах (их называли земскими работниками), пролетариями, сохранившими родственные связи с деревней, сезонными и сельскохозяйственными рабочими. Такой пропаганде правительству нечего было противопоставить.

В конце столетия друг против друга выступили две непримиримые силы: сила застарелой реакции, объединившая вокруг трона высшие привилегированные классы: дворянство, бюрократию, помещиков, военную касту, высшее духовенство, нарождавшуюся буржуазию; и молодая революционная сила, представленная в 1890-1900-х годах в основном студенческими массами, но все более привлекавшая к себе рабочую молодежь промышленных городов и регионов.

В 1898 г. марксистские революционные группы образовали Российскую социал-демократическую рабочую партию[12] (первая социал-демократическая группа, «Освобождение Труда», возникла в 1883 г.).

Между этими противостоявшими друг другу силами располагался третий элемент, включавший в себя главным образом представителей среднего класса и некоторое число «типичных» интеллигентов (университетских профессоров, адвокатов, писателей, врачей и др.) и представлявший собой в какой-то степени либеральное течение. Поддерживая — тайно и весьма осторожно — революционные круги, его адепты больше верили в реформы, надеясь когда-нибудь, под угрозой революции (как при Александре II) заставить самодержавие пойти на значительные уступки и установить таким образом конституционный режим.

Только широкие крестьянские массы в своем подавляющем большинстве по-прежнему оставались в стороне от этого брожения.

Император Александр III умер в 1894 г. На трон взошел его сын Николай, последний из Романовых.

Распространился миф, что Николай II исповедовал либеральные идеи. Рассказывали, что он даже склонялся к тому, чтобы даровать «своему народу» конституцию, которая серьезно ограничивала бы абсолютную царскую власть.

Приняв желаемое за действительное, некоторые земства преподнесли молодому царю адреса, в которых — очень робко — заводили речь о предоставлении некоторых представительных и других прав.

В январе 1895 г. по случаю свадьбы Николая II многочисленные делегации дворянства, военных и земства удостоились высочайшего приема в Санкт-Петербурге. К великому удивлению земских делегатов, новый повелитель, отвечая на приветствия, неожиданно возмутился и, топнув ногой, закричал почти в истерике, требуя от земства навсегда забыть свои «безумные мечты». За этим требованием тотчас последовал ряд репрессивных мер против нескольких «подстрекателей», ведущих в земствах «подрывную деятельность». Так самодержавие и реакция на фоне общего развития страны еще больше усилились.

Глава V ХХ век Быстрое развитие Революционный подъем Отвлекающие маневры самодержавия (1900–1905 гг.)

Самодержавие не сдает позиции и использует для этого все средства. Быстрое развитие страны продолжается

Характерные явления и особенности, которые мы отметили выше, в начале XX века стали еще более ярко выраженными.

С одной стороны, самодержавие, далекое от того, чтобы пойти навстречу чаяниям общества, всеми средствами стремилось к самосохранению и подавлял не только всякое революционное движение, но и любое проявление духа оппозиции. Именно в то время правительство Николая II начало массированную антисемитскую пропаганду и стало подстрекать к еврейским погромам (и даже само организовывало их[13]) с целью направить в иное русло растущее народное недовольство.

С другой стороны, экономическое развитие страны шло все более быстрыми темпами. За пять лет, с 1900 до 1905 года, промышленность и технический прогресс сделали резкий рывок вперед. Добыча нефти (Баку), угля (Донбасс), металлов и др. быстро приближалась к уровню западных стран. Росли и модернизировались пути и средства сообщения (железные дороги, сухопутный, речной и морской транспорт и др.). Вокруг больших городов возникали и развивались крупные машиностроительные и другие заводы, на которых были заняты тысячи и даже десятки тысяч рабочих. Формировались целые индустриальные регионы, например, Путиловские заводы, Невские доки, Балтийский и другие крупные заводы в Санкт-Петербурге, промышленные пригороды столицы, населенные десятками тысяч рабочих, такие, как Колпино, Шухово, Сестрорецк и другие; промышленный район Иваново-Вознесенска неподалеку от Москвы; многочисленные крупные заводы в Южной России, в Харькове, Екатеринославе и других городах. Об этом быстром прогрессе за рубежом, за исключением заинтересованных кругов, знали мало. (Еще сегодня многие полагают, что до прихода к власти большевиков в России не было почти никакой промышленности, что только большевистское правительство создало ее.) И тем не менее, как мы уже говорили, это развитие имело не только промышленное, но и социальное значение. В процессе индустриализации в стране быстро увеличивалась численность пролетариата. Согласно статистическим данным того времени, общее число рабочих в России к 1905 году достигло приблизительно 3 миллионов.