Ника Созонова - Красная ворона

• Название: Красная ворона
• Автор: Ника Созонова
• Жанр: Фэнтези

Подзаголовок повести — "История о моем необыкновенном брате-демиурге". Это второй текст, написанный в соавторстве. В отличие от первого ("Nevermore"), мой вклад больше.) Жанр, как всегда, неопределенный: и фэнтези, и чуть-чуть мистики, и достаточно серьезный разговор о сути творчества.

---

Чтобы прогнать грусть-апатию, взяла листок бумаги и принялась набрасывать сценарий очередного "морковника". Этим словом мои мальчишки заменили капустник (поскольку терпеть не могут капусту, ни свежую, ни квашеную). Смешные маленькие представления мы любили устраивать по любому поводу. Сочиняли сообща, и потому единственным зрителем был папа (за исключением елок и дней рожденья). Но тут, к их приезду я решила подготовить все сама. Точнее, на пару с общим любимцем Лонгфелло.

"Заждалась их Ланье Ухо, пироги творя и каши,

Чисто-чисто подметая пол вигвама лапой елки,

Мише-Мокву на прогулку выводя три раза в сутки,

Чтобы белый снег пятнал он апельсиновым узором.

Только злой Кабибоноккка не дремал и не валялся

На диване, но замыслил злую каверзу и бяку…"

Но что именно замыслил в очередной раз настырный северный ветер Кабибонокка и какой синоним подобрать к слову "злой", чтобы оно не звучало дважды, додумать мне не дали. Раздался звонок в дверь.

С неохотой я побрела в прихожую, соображая, кто бы это мог быть. Гости не ожидались, да и без телефонного предупреждения приходить не принято. Правда, соседей по дачному поселку в это каникулярное время хватало. Или какие-нибудь приставучие свидетели Иеговы… да мало ли кто.

— Кто там? — осведомилась у двери (в который раз дав себе зарок поставить наконец глазок).

— Тебе снились когда-нибудь сны о том, что ты спишь и во сне видишь свою жизнь? Нечто вроде шкатулки с тройным дном, и ты в самом низу. Мне часто представляется нечто подобное. Иллюзорность бытия при этом отдает горьким миндалем. Рэна, а ты в курсе, что у цианида тоже запах миндаля?

Почему-то я не рванулась открывать замок трясущимися от волнения руками. Вместо этого опустилась на корточки и, вжавшись лбом в шершавую обивку, зашептала в замочную скважину:

— Рин, ты? Это ведь ты, правда? Не думала, что ты жив… В смысле — страшно рада, просто никак не ожидала…

— Вас, людей, на каждом шагу поджидают сюрпризы — приятные и неприятные. Завидую — так интереснее жить. Но, может, ты соизволишь открыть дверь? Или моя персона является настолько неприятным сюрпризом, что ты предпочитаешь держаться на безопасном расстоянии? Тогда давай продолжим переговариваться сквозь замочную скважину, но предупреждаю: это занятие может скоро мне надоесть.

— Конечно! Сейчас-сейчас!.. — Я бросила взгляд в зеркало и пригладила волосы — словно предстояла встреча с возлюбленным, а не братом, и защелкала замками.

"Вас, людей… Неужто он хочет этим сказать, что превратился в нелюдя?.."

— Сколько замков, сколько засовов — чтобы отгородиться от самого себя! — С этими словами он вступил в полутемную прихожую.

Не решаясь броситься Рину на шею — поскольку он не предпринимал встречных движений, я жадно вглядывалась в лицо.

— Включи свет — проще будет!

В голосе была усмешка. Щелкая выключателем, я отметила, что, оказывается, совсем забыла, как легко ему удавалось заставить себе подчиняться — слишком давно мне никто не приказывал.

Встретив случайно на улице, я бы его не узнала, прошла мимо. Хорошо, что на двери у нас нет глазка: увидев это лицо — перед тем как услышать голос, — не связала бы его с самым близким на свете человеком.

Рину должно было быть тридцать два. Но выглядел он намного старше: под пятьдесят. Худоба стала пугающей. Подбородок и острые скулы словно растягивали лицо по трем направлениям (как пальцы кукловода — маску). Кожа отливала нездоровым, желто-зеленым. Сухие губы очерчивали две резкие морщины. Множество мелких окружали запавшие глаза. Он был недавно брит наголо, короткие отрастающие волосы не имели цвета. Брови куда-то исчезли, отчего лоб казался огромным, как гладкая скала. Левое ухо перестало быть оттопыренными, плотно прилегая к голове. Вместо руны Ансуз на виске красовался грубый вертикальный шрам.

— Рин… — Я не знала, что сказать, но что-то обязательно было надо — ведь я так долго его рассматривала.

— Если хочешь поставить меня в известность, что я отвратительно выгляжу, можешь не утруждаться: я в курсе.

Я выдавила подобие улыбки.

— Что же мы тут стоим? Проходи. Чаю? — Главное, не показать, насколько я шокирована. — Или кофе?..

— А алкоголесодержащие напитки в доме имеются?

— Кажется, шампанское с Нового года осталось. И водка в холодильнике. А ты теперь пьешь, да?..

"Господи, он спился, опустился на самое дно. Бомжует? Оттого и выглядит так страшно… Надо пригласить его жить у нас, у него ведь нет дома. А как же Глеб, дети? Тесное соседство с алкоголиком их вряд ли обрадует. Да и меня тоже, честно признаться. Наверное, лучше предложить ему денег?.. Страховка! Вот оно — решение проблем". Мысли неслись, как затравленные зверьки, а взгляд перебегал с грязного тулупа на старые резиновые сапоги, с которых стекал снег, образовав на полу две лужицы.

— Хочешь, угадаю, о чем ты сейчас думаешь? Тебя по-прежнему можно запросто читать по лицу — сытая и спокойная жизнь не научила сдерживаться или притворяться. Пора бы уже уметь прятать эмоции, сестренка!

Рин выдал это, смеясь. Смех перешел в приступ жестокого кашля. Он вынужден был ухватиться за ручку двери, чтобы не упасть. Отдышавшись, брат потрепал меня по щеке. Пальцы — что удивительно — не пахли ни грязью, ни бомжеванием. Слабый запах травы и нагретого солнцем песка на миг приласкал мои ноздри.

— Какая же ты предсказуемая, Рэна. Я не стал ни пьяницей, ни наркоманом, ни бомжом. Все гораздо хуже, поверь. — Он улыбнулся, но улыбка напомнила оскал черепа, а не мимику живого лица, и я вздрогнула. — Кажется, ты предлагала чаю?..

Анжелина, стуча когтями, вышла из гостиной и застыла, уставившись на гостя. В темно-карих глазах был не гнев, не страх — ближе всего это было к изумлению. Я окликнула ее:

— Анжи, ты что?

Но наша чуткая и добродушная красавица не повела и ухом.

— Оставь ее. Я привык.

На кухне, за крепким чаем, в который я добавила коньяка, мне удалось справиться с собой, и я могла уже смотреть Рину в глаза. Ввалившиеся, они, казались меньше. Белки были нездорового розоватого цвета, а радужки серые, просто серые — с огромным провалом зрачка.

— Значит, чудес больше не бывает? — решилась я нарушить затянувшуюся паузу.

— Почему же? Они могут быть. Только теперь я не называю это чудесами. И еще — они причиняют мне боль.

— Как в детстве. Помнишь, ты сильно уставал когда-то от своих чудес?

— Не так. Иначе и сильнее. Я исчерпал свой лимит — приходится расплачиваться по счетам.

И опять пауза. Казалось бы, два близких человека, не видевшихся восемь лет, должны говорить непрерывно, перебивая друг друга, то заливаясь слезами, то хохоча. Но мы молчали. И я стыдливо отвела взор, словно была виновата в чем-то.

— Поехали! — Рин поднялся рывком, пустая чашка опрокинулась со звоном.

— Куда?

Я растерянно убирала со стола посуду, а брат уже натягивал в прихожей свой тулуп.

— Семьдесят км от Москвы. Я там живу. Только одевайся теплее — придется прогуляться, а снега там по колено.

— Ты с ума сошел? Забыл, что у меня муж, дети?.. Куда я сейчас поеду?

При этом я уже соображала, какие из моих сапог меньше всего протекают, и искала глазами самый теплый свитер.

— Их же сейчас нет. И еще с неделю не будет.

— Откуда ты знаешь?

— Когда я чего-то не знал о тебе? Но если ты не поторопишься, мы рискуем опоздать на последнюю электричку. Кстати, это по твоей ветке, так что получится не слишком далеко.

— Какая электричка, окстись! Доедем на моей машине.

Рин скривился, словно я предложила добираться на тракторе или мотороллере.

— Поедем на машине. Только учти, что придется ее оставить далеко от нужного места. К моей хижине дорог нет.

Голос рацио вопил, что я, взрослая и успокоившаяся женщина, совершаю несусветную глупость. Зато вся остальная часть души ликовала. Наконец-то вырвусь из паутины обыденности, вернусь в юность и детство — пусть ненадолго, на несколько дней или хотя бы часов. Ведь это не обычная поездка — брат не может вести себя, как обычный человек: он никогда таковым не станет!

Анжелина предусмотрительно вышла в прихожую, и вовремя — иначе я забыла бы о любимой собаке.

— А с ней как быть? Возьмем с собой?

Рин подумал.

— Я бы взял — не имею ничего против этой леди. Но ей самой не будет там комфортно — позднее ты поймешь, почему.

— Тогда подожди минутку!

Я добежала до соседей по даче и оставила им ключи. Их сын-подросток обожал нашу Анжи и радостно согласился выводить два раза в день и наполнять с утра миску собачьим кормом.

В машине Рин смотрел в боковое окно, за которым была тьма. А я на него.

— Смотри на дорогу, водитель.

— Ерунда! Дорога почти пуста. К тому же у меня отличная скорость реакции, как выяснилось. А моя малышка на редкость чутка и послушна. Как она тебе? Элегантна и полна шарма, как истинная француженка.