В Коковцев - Из моего прошлого 1903-1919 годы (Часть 4)

• Название: Из моего прошлого 1903-1919 годы (Часть 4)
• Автор: В Коковцев
• Жанр: История

---

Уходя от него, я спросил его как поступит он, если Государь не примет моего предложения и предпочтет оставить все по старому, в виду доводов о вреде перемены для государственного кредита?

Подумавши довольно долго, Столыпин ответил мне: мое положение иное, чем Ваше, я настаиваю на перемене, не зная так как Вы дело кредита и не неся за его судьбу прямой ответственности. Если Государь возьмет назад свое категорическое обещание по изложенным Вами основаниям, я не имею морального права ставить личный вопрос на карту, и тогда мне придется, по необходимости, согласиться на меньшее - постараться устранить внутренние трения между Крестьянским Банком и Землеустройством, на что Вы, вероятно, охотно пойдете, тем более, что по существу, я не знаю даже велики ли теперь эти нелады, как мне о том говорят, часто не подкрепляя такого заключения действительными доказательствами.

На этом мы расстались, внешне совершенно дружелюбно.

Доклад мой Государю произошел раньше, нежели я предполагал; видимо либо Столыпин, либо Кривошеин предварили Его о моем свидании со Столыпиным.

К ближайшему докладу Государю у меня накопилось много дел, в связи с развитием чумы на линии Китайской железной дороги. Этот вопрос сильно озабочивал Государя, и Он интересовался всеми его подробностями, и мне приходилось как раз на этом моем докладе, тотчас после разговора со Столыпиным, представить Ему целый ряд принятых мер и нимало весьма успокоительных сведений. Я совсем не предполагал затрагивать на этот раз вопроса о Крестьянском Банке и думал отложить его до более подходящей минуты, тем более, что соглашение мое с П. А. отнимало всякую спешность от его разрешения.

Государь отдал много внимания всем доложенным мною вопросам, времени ушло не мало и оставалось еще в приемной несколько человек, ожидавших приема. В 12 часов я собирался уже встать, как Государь удержал меня сказавши, {434} что у Него есть один вопрос, о котором Он давно хотел говорить со мною, но все мешали Ему разные другие, более срочные, дела.

Без всяких оговорок, в самой простой и даже узко-деловой форме Он сказал мне, что уже довольно давно, как Столыпин, так и Кривошеин неоднократно докладывали Ему о созревшем у них мнении о необходимости передать Крестьянский Поземельный Банк в ведомство Землеустройства, которое не может развить своей деятельности без этого условия.

Настояния обоих Министров особенно усилились со времени возвращения П. А. из его поездки в Западную Сибирь, во время которой он получил, по его словам, глубокое убеждение о необходимости этой меры, так как все местные деятели единогласно свидетельствовали ему о целом ряде затруднений, которые тормозят всю работу и не потому, что Банк не идет навстречу нуждам землеустройства, а потому, что это учреждение чужого ведомства, для которого землеустроительное дело не свое дело, и оно просто не в состоянии отрешиться от узко-финансовой стороны и слишком ревниво охраняет ее. Все предоставленные ими доводы настолько убедили Государя, что Он дал положительное обещание, что Он готов встать на их точку зрения, но очень дорожить тем, чтобы я услышал это непосредственно от Него, будучи уверен в том, что я, как всегда, отнесусь к такому решению с точки зрения государственной пользы и помогу довести это дело до благополучного конца.

Государь кончил свое обращение ко мне словами:

"Если Вы не можете ответить Мне сейчас, то Я прошу Вас не стесняться, отложимте его до следующего Вашего доклада, да к тому же сегодня у нас мало времени". Он прибавил, что Ему очень неприятно, что я узнал о Его решении от Столыпина, который "напрасно поторопился" сказать мне. Я сказал Государю, что я мог бы дать мой ответ сейчас, тем более, что имел разговор по этому поводу с Председателем Coветa Министров всего три дня тому назад и обдумал это дело со всех сторон, но опасаюсь, что у самого Государя нет достаточного времени, чтобы дать мне возможность сказать все, что Ему необходимо знать, и потому я прощу разрешить мне взять на мой следующий доклад лишь самое необходимое и посвятить все время разъяснению возбужденного Самим Государем вопроса.

Он охотно согласился на это и прибавил, что знает уже {435} от

П. А. о моей с ним беседе и чрезвычайно встревожен тем, что слышал от него, хотя и отдает мне вперед справедливость в том, что я смотрю на дело как честный человек и если я считаю, что эта мера вредная, то я не только имею право, но даже обязан сказать это своему Государю, и Он со своей стороны никогда не осудить меня за это, как не сочтет Себя в праве требовать от меня, чтобы я сделал то, что считаю вредным и за что не должен нести и ответственности.

Затем, подумавши несколько минут, Государь сказал как бы нехотя: "Я ответил П. А. на переданный им разговор его с Вами, что при таком положении, которое Вы намереваетесь просить моего разрешения занять, и в чем Я Вам препятствовать не могу и не буду, едва ли этот вопрос пройдет гладко, в особенности в Государственном совете, где есть много людей, которые поймут, что без Министра Финансов едва ли можно обойтись в таком дел".

Прямо с моего всеподданнейшего доклада я проехал к Столыпину, не заезжая домой, и передал ему дословно мою беседу с Государем.

Кривошеин ко мне все это время не заезжал и никаких разговоров со мною не вел ни во время двукратных наших встреч до следующей пятницы в заседаниях так называемого малого Совета, ни в очередном заседании Совета Министров во вторник, несмотря на то, что в этом заседании была речь именно об одном из законопроектов, стоявших по Крестьянскому Банку на очереди в Государственной Думе. Как он, так и Столыпин спрашивали меня, надеюсь ли я провести это дело - оно было внесено мною и поступило в Общее Собрание Думы, при неблагоприятном заключении земельной Комиссии.

Мой всеподданнейший доклад следующей пятницы занят был почти целиком моими объяснениями по вопросу о передаче Крестьянского Банка.

Я повторил все, что я говорил Столыпину, и, соблюдая в отношении к Государю всю возможную деликатность, старался развить, главным образом, три положения.

1. Полное отсутствие каких-либо действительных оснований говорить о трениях между ведомствами, когда их нет на самом деле и когда я делаю все мне доступное, чтобы оказывать всякую помощь землеустроительной политике Столыпина которую я искренно разделяю.

2. Совершенную невозможность, не подвергая величайшему {436} расстройству все, с таким трудом налаживаемой положение государственного кредита, отделить эмиссионную операцию по выпуску государственных долговых обязательств, какими являются закладные листы Крестьянского Поземельного банка, и притом на огромные суммы, от близкого надзора и руководства Министра Финансов.

3. Особенною щекотливость для меня возникшего предположения, в возбуждении которого я не принял никакого участия, а доклад по нему, как и состоявшееся, по-видимому, решение Государя последовало при полной для меня неизвестности. Мне остается поэтому только - или подчиниться такому неправильному решению и быть бессильным свидетелем вредных от него последствий для государственного кредита, забота о котором останется все же на мне, или принять решение, глубоко для меня тягостное, которое может встретить осуждение Его, Государя, - просить освободить меня от исполняемых мною обязанностей и передать их человеку, который сумет сделать то, что мне кажется неисполнимым. Это последнее положение я развил в самых деликатных выражениях и старался всеми способами смягчить невыгодное для меня впечатление Государя, потому что я был далек от всякого желания насиловать Его волю и заставлять Его отказываться от обещания данного им по одностороннему докладу.

Государь слушал меня, не прерывая ни разу и не высказав ни малейшего неудовольствия, а тем более какой бы то ни было раздражительности.

Его ответ мне звучал тем же спокойствием, с которым Он обсуждал самые простые вопросы моего управления, и на протяжении почти целого часа очень напряженной беседы я не заметил и тени неудовольствия на меня, а тем более попытки повлиять на то, чтобы я примирился с создавшимся положением и сохранил мои обязанности против моей совести и только во имя доставления Ему личного удовольствия.

При Его выдержке и даже умении скрывать Свое истинное настроение мне трудно было тогда, как трудно и сейчас, сказать по совести: была ли у Него какая-то смутная еще тогда мысль, что дело может получить иное разрешение, потому что окончательная его развязка, при сделанном мною Столыпину предложении, наступала еще не скоро, - или же Он относился без большой тревоги к мысли о моем уходе. Трудно об этом говорить с какою бы то ни было уверенностью.

Начал свой ответ мне Государь с того, что оказал, что {437} Он отчасти сам виноват в том, что этот вопрос принял неправильное направление. Ему следовало, с самого начала, как только Кривошеин и Столыпин заговорили с Ним о Крестьянском Банке, сразу же устроить у Себя совещание при моем участии, и тогда весь вопрос был бы обсужден со всех сторон.