В Коковцев - Из моего прошлого 1903-1919 годы (Часть 1 и 2)

• Название: Из моего прошлого 1903-1919 годы (Часть 1 и 2)
• Автор: В Коковцев
• Жанр: История

---

Я видел каждый день, каждую новую нашу встречу после нервно проведенного предыдущего собрания в Парижско-Нидерландском Банке, как менялся тон моих партнеров, постепенно переходя из резко отрицательного в более мягкий и даже уступчивый, как открыто искали они какого-либо исхода из выяснявшегося непримиримого нашего взаимного положения и как, наконец, постепенно мы дошли до соглашения в том, что было мне нужно и что давало мне право сказать впоследствии, что и в эту неблагоприятную минуту, {159} Россия все же могла заключить столь необходимый для нее заем из 6-ти процентов действительных.

Справедливость заставляет меня упомянуть, что в эту пору я нашел неожиданную хотя и косвенную поддержку в человеке, который впоследствии проявил ко мне совершенно иное отношение.

Это был синдик компания биржевых маклеров Г. де Вернейль. Его отношения с банками были дурные. Он открыто говорил, что банки слишком дорого берут за их услуги, удорожают стоимость займовых операций во Франции и сокращают тем самым поле деятельности французского рынка в мировом кредитовании молодых стран.

Его давнишняя мечта заключалась в том, чтобы изъять дело заключения займов из рук коммерческих банков и сосредоточить его непосредственно в компании биржевых маклеров, располагающих, по его мнению, прямою возможностью широкого размещения займов непосредственно чрез свою клиентуру. Банки были с ним в самой резкой оппозиции и не скрывали своего раздражения против него.

Я уверен, что де Вернейль был в сущности совершенно не прав и далеко переоценивал силу биржевых маклеров в размещении иностранных займов, тем более, что только немногие маклера могли выдерживать более или менее продолжительное время облигации этих займов в своих портфелях и совершенно не обладали средствами для поддержания курса займов в минуты финансовых кризисов.

Он был также далеко не чужд и большого самомнения о своих финансовых дарованиях и носился долгое время с мыслью подчинить вообще коммерческие банки полному контролю и руководству своему, как председателя компании маклеров.

Банки разумеется боролись против его тенденций всеми доступными им способами и, в конце концов, одержали верх. Шесть лет спустя, Вернейль не был выбран на должность синдика и совершенно стушевался с Парижского горизонта. Я более не встречался с ним после 1913-го года, - о чем речь впереди, - и когда в 1918 году я попал в Париж, в изгнание, он не навестил меня, хотя и знал, конечно, о моем переезде во Францию.

Он даже вместе со мною был вызван в суд исправительной полиции свидетелем по делу об оклеветании газеты Матен коммунистическою газетою Юманитэ, но на суд не явился и избег встречи со мною.

В моем деле по заключению займа, я должен, однако, сказать, что нападки на чрезмерные требования банков в отношении комиссионного их вознаграждения за счет русской казны, - не {160} остались без влияния, так как банки встречались почти ежедневно с его нападками и не могли оставаться совершенно безучастными к ним. Меня даже упрекнули в одном из наших собраний, что я иду на помочах у Г. де Вернейля, - желая передать всю операцию в его руки. - Такой упрек сделал мне открыто представитель в синдикате со стороны Лионского Кредита, покойный Бонзон, но встретился с резкою отповедью с моей стороны и с предложением запросить тотчас же самого де Вернейля, насколько такое предположение фактически справедливо, и инцидент был быстро исчерпан и не имел неприятных последствий.

В моих переговорах с банками не малое значение имел и не малое количество крови испортил мне еще и вопрос об отношении к нашему займу парижской ежедневной прессы. Все знают влияние прессы на общественное мнение во Франции. Мне же оно было хорошо известно с самого начала войны, так как пришлось на первых же шагах моих в должности Министра Финансов встретиться с настойчивым заявлением нашего Министерства Иностранных Дел, основанным на депешах нашего Парижского посла А. И. Нелидова о необходимости поддерживать наше политическое положение близким отношением к прессе и заинтересовать ее в более объективном и даже благоприятном освещении нашего внутреннего положения.

Нелидов настаивал на необходимости ассигновать средства на прессу уже потому одну, что Япония делает это в очень широком масштабе, но он решительно отклонил от себя всякое участие в распределении средств между газетами и настойчиво советовал передать это дело целиком в руки нашего Финансового Агента А. Г. Рафаловича.

Рафалович, с своей стороны, не отказываясь от этой неприятной миссии, писал мне не раз совершенно откровенно, что она его крайне тяготит, так как газеты все больше и больше повышают их требования по мере постигавших нас военных неудач с советовал мне раз навсегда сосредоточить суммы и их распределение в руках представителя прессы, каким был в то время Г. Ленуар (отец), пользовавшийся, по его словам, хорошею репутациею в журнальном мире.

Этим способом Рафалович надеялся отстранить от себя нарекание за неправильную раздачу денег и даже за злоупотребление этим деликатным поручением и, главным образом, освободить Министерство Финансов от новых домогательств и партийного соревнования между отдельными группами газет.

Поэтому, когда Нетцлин приехал в Царское Село и вел со мною {161} предварительную беседу, он сразу же возбудил вопрос о том, как предполагает наше правительство организовать это дело, если будет принято решение заключить заем. Он горячо поддерживал идею Рафаловича о поручении дела Ленуару и столь же горячо доказывал, что банки ни в каком случае не возьмут расходы на прессу на свой счет, и что русская казна должна покрыть их, сверх той комиссии, которая будет выговорена в пользу банков по контракту. Гр. Витте не придавал этому вопросу никакого значения, считая его мелочным, и предоставил мне принять то решение, которое окажется необходимыми

Когда я приехал в Париж, то я встретился с этим вопросом буквально с первого дня, как только начались переговоры об условиях займа. Нетцлин встал резко на свою прежнюю точку зрения и требовал, чтобы банки были освобождены от расходов на прессу и последние взяты на русскую казну.

Рафалович предостерегал меня от такого решения, открыто заявляя, что казна заплатит неизмеримо больше, нежели заплатили бы банки, если бы расход был включен в их комиссию. Он настойчиво советовал мне даже скорее согласиться на некоторое повышение комиссии, но только не освобождать банков от этого расхода, так как в противном случае, помимо увеличения расходов, будут еще заявлены нескончаемые нарекания на то, что дело не удалось из-за неумелого распределения субсидий прессе, хотя бы они были производимы в совершенно легальной форме - оплаты за казенные публикации по тиражированию русских займов.

Я так и поступил, и все наши споры шли тем более упорно и тем с большими перерывами, чем больше я настаивал на уменьшение намеченной комиссии со включением в нее и расходов на прессу. Не стану говорить о том, какого труда мне это стоило, и какая гора свалилась с плеч, когда и по этому вопросу удалось достигнуть соглашения. Мы договорились на том, что банки получают общую комиссию в 5,5 % и распределяют ее между собою без всякого моего участия, принимая на себя и все домогательства прессы.

Ленуар (отец), с свой стороны, убедившись в том, что разговаривать с русским правительством ему не придется, условился с банками, помимо всякого моего участия, что при создавшемся положении лучше всего делать так, чтобы пресса просто молчала об операции займа и не вела никакой кампании за его поддержку, так как эта кампания может только вызвать совершенно {162} противоположную реакцию со стороны печати, не попавшей в консорциум, и испортить только все дело.

Так и была поступлено. Сколько уплатили банки прессе, я не знал и не знаю и теперь, но шутники острили тогда, что пресса подурила очень мало. (Замечательно на самом деле, однако, то, что журналисты, с самой минуты нашего соглашения о прессе, прекратили вовсе посещать меня, и весь вопрос о переговорах о займе окончательно сошел со столбцов наиболее распространенных газет, как будто никакого займа и не было и никто никаких переговоров не вел в Париже. Для меня это было величайшим благом, да и из Петербурга я получал только комплименты относительно спокойного тона прессы вообще и нескрываемого недоумения, как мало сведений о нашем займе можно почерпнуть из газет.

С разрешением благополучным образом самых трудных вопросов по займу, детали этого дела пошли уже гораздо более гладко, чем можно было ожидать. Я был уступчив по всем вопросам редакции контракта, мои партнеры особенно настаивали на уточнении так называемой "клоз резолютуар" освобождающей контрагентов от принятого ими на себя обязательства в случае наступления таких политических или иных событий, которые выразились бы потрясением на мировом денежном рынке в форме определенного контрактом понижения основных биржевых ценностей, и дело шло мирно и даже сравнительно, быстро. Приближался момент подписания контракта. Его основные постановления были переданы мною по телеграфу в Петербург непосредственно Гр. Витте, и чрезвычайно быстро я получил почти одновременно три депеши: от самого Витте, от Министра Финансов Шипова и следом затем непосредственно от Государя.