Валентин Зуб - Тайна одной башни (сборник)

• Название: Тайна одной башни (сборник)
• Автор: Валентин Зуб
• Издательство: Юнацтва
• Жанр: О войне
• Год: 1988
• ISBN: 5-7880-0082-3

Книгу составили полюбившиеся детям приключенческие повести белорусских писателей «Таинственная надпись» Валентина Зуба, «Тайна одной башни» и «Преступление у Зеленой тони» Всеволода Кравченко, «Дозор на Сухой Миле» и «Тайна бункера № 7» Владимира Павлова.

СОДЕРЖАНИЕ:

ВАЛЕНТИН ЗУБ. ТАИНСТВЕННАЯ НАДПИСЬ. Перевод с белорусского В. А. Жиженко

ВСЕВОЛОД КРАВЧЕНКО. ТАЙНА ОДНОЙ БАШНИ. Перевод с белорусского В. Г. Машкова

ВСЕВОЛОД КРАВЧЕНКО. ПРЕСТУПЛЕНИЕ У ЗЕЛЕНОЙ ТОНИ. Перевод с белорусского В. А. Жиженко

ВЛАДИМИР ПАВЛОВ. ДОЗОР НА СУХОЙ МИЛЕ. Перевод с белорусского В. А. Жиженко

ВЛАДИМИР ПАВЛОВ. ТАЙНА БУНКЕРА № 7. Перевод с белорусского В. Б. Идельсона

Художник В. Г. Приешкин

---

Оля и другие девчонки быстро и ловко перевязали мальчиков.

— А все же, Миша, я на тебя обижена, — надув губы, жалобно проговорила Оля.

— За что? — удивленно отозвался Миша.

— А почему мне не сказал обо всем тогда, на грядках? Почему? Боялся?..

— Не сказал… — виновато улыбаясь, проговорил Миша. — Нельзя было.

— Эх ты! Может, и я бы по носу контрабандиста стукнула, — горячо воскликнула Оля.

— А может, он тебя, — улыбнулся Миша.

— Пускай… Но и я бы…

Оля весело замахнулась, и Миша, будто испугавшись, отпрянул. Тогда, смеясь и подпрыгивая, она побежала к речке.

— Догоняй, Мишка!

Миша неторопливо шагнул раз, другой, как ходят взрослые, но потом не утерпел и весело крикнул:

— Берегись! Догоню!.. И помчался за Олей.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Маленький эпилог

Через два дня в лагерь приехали пограничники-красноармейцы. Пионеры радостно выбежали им навстречу. Впереди ехал Акимов. Улыбаясь, он спрыгнул с коня и пожал руку Костику и Мише.

— Что, может, снова бандитов поедете ловить? — весело спросила Зося.

Акимов засмеялся.

— Нет, с подарками к вам.

И показал на пакеты, висевшие у его седла. Пионеры, услыхав новость, радостно зашумели:

— Пограничники с подарками приехали! Пограничники!

Красноармейцы слезли с коней и вместе с пионерами пошли в клуб на собрание.

На собрании Акимов рассказал ребятам о важности проведенной операции, о том, какую роль в ней сыграли Миша и Костя. А затем он преподнес им по красивому, словно по мерке сшитому, юнгштурмовскому костюму. Отряду Акимов вручил новый пионерский барабан, сверкающий никелированный горн и библиотечку.

— Ура! Ур-ра! — закричали пионеры.

Даже Чиж, который сперва был зол на Мишу и Костика и говорил ребятам: «Это я все… Если б не я, ничего и не было бы…» — даже он горячо аплодировал и во весь голос кричал «ура».

А когда пограничники наконец собрались ехать на заставу, пионеры их проводили к коням. Акимов обнял Мишу с Костиком и показал в глубину парка, где стояла башня.

— И не боялись вы ночью в такую чащу лазить? Миша равнодушно махнул рукой.

— Да ну, ерунда, совсем она сейчас, эта башня, не страшная.

— А раньше?

Миша слегка смутился.

— Раньше было страшновато.

Всеволд Кравченко Преступление у Зеленой тони

ТАИНСТВЕННЫЙ ВЗРЫВ

Случалось ли вам, дорогой читатель, бывать когда-нибудь на юге белорусского Полесья, на правобережье Припяти, в местах между Мозырем и Наровлей? Если случалось, вы наверняка слыхали в тех краях про такую деревеньку — Крышичи. Живописный уголок!.. Вся в зелени садов и палисадников, деревня та раскинулась на высоком берегу над самой Припятью. С севера к Крышичам вплотную подступает звонкий бор, и теперь, когда здесь кто-нибудь строится, он уже ставит избу прямо в лесу, под сенью высоких столетних сосен. С запада за деревней начинаются колхозные сады, огороды, а еще дальше идут поля.

В полукилометре от Крышич, ниже по реке, от главного русла отходит в сторону заросшая лозой горловина Старицы — в незапамятные времена здесь проходило русло. Узкая вначале, Старица чем дальше, тем больше расширяется и кое-где ни по ширине, ни по глубине не уступает Припяти. Огромной полуподковой она огибает Крышичи и, не соединяясь с рекой, кончается заболоченным ивняком.

Благословенные места для любителей охоты и рыбной ловли! Летом здесь всегда пропасть уток, а зимой — зайцев. В лесной чаще за лугами водятся и косули, и дикие свиньи, а в приречных дубравах встретишь порой хозяина полесских лесов — рогатого лося.

а что до рыбалки, так лучших мест, чем на Припяти, пожалуй, и не найти. Плывешь помаленьку на челне вдоль берега, и вдруг перед тобой откроется этакий маленький тихий заливчик, весь в зарослях лозы. Как в сказочном зеркале, четко отражается в воде каждый куст, нависший над рекой, каждый листик, каждое мимолетное облачко. и вся эта картина не дрогнет, не шелохнется. Причаливай к лозе, разматывай удочки — и можешь не сомневаться, что за утро худо-бедно натаскаешь здесь ведерко окуней да плотвы. а попадись глубокая яма, глядишь, можно и сома подцепить.

Это — на Припяти. а сколько таких заветных уголков на Старице! Сколько здесь соблазнительных местечек для тех, кто любит ловить щук на живца или таскать за лодкой блестящую дорожку!..

Возле Крышич Припять течет прямо с севера на юг. Точно так же с севера на юг, вдоль реки, протянулась и деревня. Недалеко от южной околицы, над самой рекой, стоит дом Леньки Середы. Дом, как и все, досмотренный, обшитый тесом, с белыми крашеными ставнями, и двор чистый, убранный. Поглядишь на него — ни за что не скажешь, что здесь давно уже нет хозяина.

а между тем отца у Леньки в самом деле не было, лет пять уже как он помер. Простыл на реке и помер. Жили они вчетвером — Ленька, мать, дед Савостей да восьмилетняя Настенька, Ленькина сестричка.

Ленькина мать, женщина еще не старая, но словно увядшая от горя и хлопот, выпавших на ее долю, работала на ферме. Дед Савостей на работу уже не выходил, но по просьбе бригадира кое-что делал для колхоза — ладил сани, телеги, плел корзины под картошку. Под поветью у деда стоял верстак, имелись все столярные инструменты, и он слыл на деревне неплохим мастером. Нужно — он тебе и лодку сделает, и оконную раму сколотит, а однажды по чертежам смастерил даже несколько рамочных ульев для колхозной пасеки.

Частенько дед брал себе в помощники и Леньку, особенно летом, когда не было занятий в школе.

— Ты вот пособляй мне да на ус наматывай, — басом рокотал старик. — Вырастаешь — как найдешь. Человеку любое умение в жизни пригодится…

И Ленька всегда охотно помогал деду. Вообще, нужно сказать, дед с внуком крепко дружили. Ленька, бывало, и матери не расскажет того, что деду. Придет из школы и прямо к нему. Дед молчит, водит неторопливо рубанком — взад-вперед. Потом отложит рубанок, поднесет к глазам доску — ровно ли выходит? — и коротко буркнет:

— Ну?..

И тут Ленька начинает: и про то, какие отметки получил, и кто из учителей вызывал его, и какие новости в школе, и что он вообще видел да слышал. Однажды, как-то под весну, случилась у Леньки беда — схватил двойку по грамматике. Так матери он не признался, не хотел ее огорчать, а от деда, от своего лучшего друга, не утаил, все как есть выложил. Дед тогда крепко разволновался, засуетился, сунул рубанок под верстак, и они вдвоем долго судили да рядили, как и что делать, чтобы избавиться от той дурацкой двойки.

Но это было давно, еще в пятом классе. С тех пор с Ленькой таких неприятностей никогда больше не случалось. Вот и нынче перешел в седьмой с похвальной грамотой. Дед, правда, был не очень щедр на похвалы, не любил лишних слов. Рассказывает ему Ленька о своих успехах, а он хмурит брови да молчит. Но втайне рад был дед и гордился внуком. По душе ему было, что Ленька не какой-нибудь ветрогон или пустомеля — рассудительный, спокойный, не горячится попусту. И учителя им не нахвалятся, и товарищи любят. Если б не любили, не выбирали бы второй год подряд председателем совета пионерского отряда. Опять-таки и от работы не бежит — рослый и силенка в руках имеется: еще ведь мальчишка совсем, четырнадцати нет, а как возьмет весла да как размахнется — лодка так и шумит по воде.

Нынешней весной дед Савостей с Ленькой смастерили себе новую лодку — старая уже совсем истлела, рассыпалась. Две недели они усердно строгали, пилили, гремели молотками под поветью, и лодка получилась как игрушка — ладная, прочная, легкая на ходу. Дед Савостей проконопатил все швы, залил смолой днище, покрасил лодку и снаружи и внутри белой масляной краской. А Ленька красным вывел на носу название — «Стрела». Название выбирали всей семьей, участвовала в этом и мать, и даже маленькая Настенька.

То-то радости было у Леньки, когда спустили они на воду свое детище. Да и то: какая рыбалка без хорошей лодки? А Леньку хлебом не корми, водою не пои, дай только посидеть над речкой с удочками. Ему ничего не стоило проснуться задолго до восхода солнца, когда его ровесники еще сладко сопели носами. Ленька даже не очень огорчался, когда поплавки его удочек без движения лежали на воде и рыба не клевала. Он и так мог сидеть часами над рекой, мечтать, смотреть, как на рассвете поднимается над водой пар, как встает солнце над лугом, слушать, как где-то далеко, на левом берегу Припяти, на Долгих озерах, подает голос одинокий селезень, как совсем рядом, в зарослях куги, бьют хвостами по воде, гоняясь за добычей, прожорливые щуки…

Вот и сегодня договорился Ленька со своим закадычным другом, концевым Петруськом, поехать на рыбалку. Еще с вечера накопали они за дровяником червей, приготовили удочки. Утром Ленька проснулся чуть свет, наскоро оделся и уже хотел было шмыгнуть за дверь, да мать задержала, велела выпить стакан молока. Пока он, стоя, перекусывал, мать завернула в бумагу добрый ломоть хлеба с салом и сунула ему в карман.