Людмила Ардова - Путь бесчестья

• Название: Путь бесчестья
• Автор: Людмила Ардова
• Жанр: Фэнтези

---

Старик выслушал мою сказку, даже не дрогнув.

— На дереве только это?

— Еще там есть ключи от сердец самых красивых женщин на свете, — продолжал фантазировать я, — и рецепты от всех болезней.

— А что, за 17 лет не управитесь?

Мое сердце тронула эта святая простота.

— Конечно, не справимся. На одно только Царство Тьмы уйдет лет 10-не меньше.

Задира ссылался на весьма запутанные и приблизительные представления о географии, которые, надо полагать, еще не скоро войдут в строгое соответствие с действительностью, но старец нисколько не усомнился в его словах:

— Тогда я буду молиться за вас, добрые юноши.

— Мы благодарны тебе, хозяин леса, но хочешь узнать о самом затаенном нашем желании.

— Скажи мне.

— Услышать из твоих уст обряд единения.

— И только? — удивился старец. — Что же вы сразу не сказали. Это легко устроить. Я не могу показать все, что происходит на церемонии, но я могу прочесть все тексты из священной книги и дать их толкование. Обряд очень важен и уходит корнями в далекое прошлое.

Теперь то нам и предстоит узнать: насколько текст соответствует действительности. Хриплым, дребезжащим от волнения голосом старик читал по памяти из книги слова обряда, уже хорошо знакомые нам.

Веселье дарует сок яблок,

С ним играют духи предков.

Воплощенье света

Очарование небес.

Будь щедрым, не жалей,

Отдавая по глотку, по капле.

Выбери взором самое светлое.

Лилии померкнут,

Белизна снега устыдится.

Лей влагу щедрую его

Куда укажет солнца луч.

— Это означает, дети мои, что надо омыть жертвенник яблочным вином: "куда укажет солнца луч".

Вспомнив о том, что сделали мы, я почувствовал приступ дурноты.

Да прольется кровь чудовища

На цветах душистых.

Доверь жену ты другу своему!

В кровати сердце оставь!

Дома надежной охраной

будет дружбы замок

ключи от замка выбрось.

"Белая птица искупит нечестивые помыслы!

Белую птицу любезную сердцу господина в жертву принеси!"

— Что же это значит? — спросил я с замиранием сердца.

— Жертва, которую должен принести князь во имя спасения рода. Белые лебеди специально выращивались для этого обряда в княжеском пруду.

— Но это же любимая птица князя!

— Да. В том-то весь смысл. Князь должен был очиститься ценой столь малой жертвы.

"Князя молодого подведи к дракону.

Ударь по спине его.

Смиренно пускай поцелует".

— Как понимать этот стих?

— Просто. Молодому князю следует поцеловать герб княжеского рода, на котором изображен дракон. А жрец должен ударить по спине князя ритуальным мечом.

Мы переглянулись с Задирой. В моей памяти всплыли довольная морда дракозавра, и князь, целующий его лапу.

"Обойти трижды с цветком душистым в руках наследника короны вокруг презренного скопища мирских нечистот на камнях униженных толпою озверелой".

— Это специальное место, где 10 веков назад толпа растерзала прорицателя, там стоял прежде дом знатного человека, которого хотел вывести на чистую воду прорицатель, — объяснял старик.

Задира даже поперхнулся, бедняга, вспомнил о том, что мы водили народ вокруг уборной.

"Возьми девиц молодых и жен, милых ликом, и веди их на берег к водам чистым. Чисты помыслы их будут-перейдут на берег другой. Утонут — нечестивые. Священная влага спасет дух их".

— Растолкуй, зачем это?

— Надобно на лодках через реку всех перевести и там обрызгать водой речной, а затем вином обрызгать, — степенно объяснял Найденос.

Да, мы все поняли решительно не так!

Когда мы покинули старца и лошади вынесли нас на большую дорогу, Задира сказал:

— Тьфу, ты! Как же неверно мы все истолковали в этой книге. А у нас ладно все получилось.

— Не сокрушайся, друг мой. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Зато теперь, лет через 17, можешь мне поверить, эти чудаки сделают все точь-в-точь, как мы изобразили посредством своих скромных усилий. И новый способ проведения обряда станет известным во всех княжествах.

— А то! — обрадовался Задира. — Я бы не прочь наведаться сюда еще разок и снять пенку с вишневого варенья. Мы ведь теперь знатоки. Известные люди, а не какие-то жалкие новички.

— Понимаешь, Задира, я с тобой согласен: они без нас ни за что не обойдутся, — усмехнулся я, — но фокус в том, что настоящие таланты не любят повторяться.

Рассказ 9 Огни трактиров

У кого хватит духу возразить мне, что будто есть на свете что-то лучше яркого огня, потрескивающего в очаге старого придорожного заведения, возрастом, соперничающим с праотцами.

Что может быть притягательнее для усталых путников запаха пищи, нежно стелющегося по округе и верно указующего дорогу.

Дорогу к очагу. В нем весело пляшут языки пламени, слизывая жир с румяного барашка.

А рядом толстые руки хозяйки проворно терзают сочную тушку зажаренного гуся и от этой расправы разлетаются аппетитные брызги.

В углу маленького Эдема печально играет свирель в дрожащих пальцах полупьяного менестреля, а откормленный как боров слуга, сонно созерцает не менее сытого паука у себя над головой.

Милое благодушие, воцарившееся здесь, разрывается внушительным хлопаньем двери, в проеме которой возникают два честных, истекающих слюной человека, одетых весьма достойно.

На одном — модный наряд обеспеченного дворянина и выражение физиономии по наглости не уступающее принцу. Второй, ваш покорный слуга, взявший на себя труд припомнить всю последовавшую историю, облачился в скромное по покрою, но не по фактуре платье представителя духовной власти, состоящего на мирской службе. Такими жрецами в миру становятся люди из обедневшего дворянства, не рискнувшие пойти на военную службу или от трусости, или по здоровью, а, возможно, по каким-то ведомым только им одним причинам. Они предпочитают получить богословское образование и, если кто-то из них не желает посвятить свою жизнь божественному промыслу в монастырях или храмах, он может устроиться в дома к богатым вельможам, чтобы вести их денежные дела, переписку, и прочие скучнейшие для их светлостей занятия. Положение — среднее между секретарем и духовником.

Таким образом, мы являли собой впечатляющее зрелище.

Наше появление не внесло особую перемену в окружающей картине. Слуга по-прежнему изучал мух. Он, лишь, на мгновение оторвался от этой, надо полагать, большой диковины в его скудной на события жизни, чтобы окинуть нас ленивым и ничего не выражающим взором. А по лицу хозяйки скользнула хищная улыбка, но руки ее не на секунду не оторвались от смачной птички на запах, которой мы так жадно стремились.

Я давно заметил, что боковое зрение у данной разновидности живых организмов, чрезвычайно развито.

Пока мы занимали выгодную позицию в виде столика в центре зала, у соседнего происходило нечто внушающее чувство заслуженного уважения: явлением, представшим нам, был мощный торс, плавно вздымающийся как океанская волна, принадлежавший начальнику городской канцелярии, как нас осведомил один из посетителей. И у моего внимания тут же выросли уши. Что касается человека-горы, то, закончив обильную трапезу, достопочтенный не спешит извлечь из карманов кошелек, он подплывает к трактирщице и, подперев ее объемистое тело своим исполинским животом — воистину устрашающее зрелище, начинает ее в чем-то тихо и сладостно убеждать.

Лицо женщины принимает одно из немногих свойственных ее сущности выражений, означающее, что бедняжку собираются выпотрошить как гуся, ставшего жертвой кулинарного искусства хозяйки, а в ответ она готовится спустить три шкуры со всего остального человечества, дабы восполнить причиненный ей ущерб.

Мимические перемены обладательницы погребов и кладовок не оставили нас равнодушными ибо не сулили ничего хорошего, поскольку "приличные костюмы" отнюдь не располагали столь же солидным денежным обеспечением, являясь всего лишь голодранцами небрежно расцелованными богиней жизненных подарков. Кошелек, подобранный на дороге; дождь, потерпевший до вашего возращения домой; спасение во время чумы-все это она: так считают старые люди.

Удача посетила нас в соседнем городишке герцогства Эльзикар.

Одежду знатного господина довелось снять, по случаю, с одного пьяного в дюпель типа, подпиравшего стены какого-то дома. Владельца изысканного костюма мы любезно препроводили к кустам чертополоха, облепившим улицу и ничего не имеющим против нашего человеколюбия. Задира, мой приятель, даже заботливо подсунул ему под голову свой явно поношенный плащ, снятый им однажды с одного проходимца, с хвастливым девизом гильдии воров: "Все что вижу — достойно меня". Мне врезались в память блаженно блуждающие глаза доверчивого человека. Он назвал нас ангелами тьмы и благодарил за то, что мы избавили его от тесной одежды, сковывающей телодвижения.