Карла дель Понте - Охота. Я и военные преступники

• Название: Охота. Я и военные преступники
• Автор: Карла дель Понте
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31644-1

Книга Карлы дель Понте — это сборник шокирующих фактов о войне в бывшей Югославии. Выход книги сопровождался международным скандалом: экс-прокурор Международного трибунала по бывшей Югославии выступила с чудовищными разоблачениями военных преступлений того периода. Например, дель Понте описывает события 1999 г., когда боевиками Армии освобождения Косово были похищены более трехсот человек, среди которых были женщины из Косово, Албании, России и других славянских государств, для подпольной торговли человеческими органами. Итог — в Сербии возбуждены уголовные дела по фактам, изложенным экс-прокурором; повсеместно отменены презентации книги; в некоторых странах книгу вообще запретили к публикации.

Книга впервые выходит на русском языке, и теперь читатели смогут узнать шокирующие подробности Балканского конфликта и попытаться найти ответ на вопрос, который взволновал все мировое сообщество: почему прокурор Международного трибунала скрывала правду в течение 5 лет.

---

Я заверила Вуяновича, что мы не собираемся создавать проблем для черногорского правительства и требовать ареста высокопоставленных чиновников из Белграда. Однако нам необходимо сотрудничество Черногории в деле выслеживания и ареста Караджича. Мать генерала жила в Черногории, и Караджич мог сделать попытку повидаться с ней. Вуянович ответил, что черногорские власти готовы обеспечить полицейский надзор за родственниками обвиняемых, включая и видеонаблюдение. Он попросил предоставить Черногории список жертв и потенциальных свидетелей, чтобы правительство могло связаться с ними или установить за ними наблюдение.

Прошло еще несколько месяцев, прежде чем власти Сербии пошли на переговоры, и это было вполне предсказуемо. Националистическая эйфория в Сербии способствовала падению бывшей Югославии. В 80-е годы Милошевич использовал недовольство сербского меньшинства в Косово, чтобы прийти к власти. Он подчинил себе коммунистическую партию Сербии, организовал перевороты в Черногории и сербской провинции Воеводина и сделал неумелую попытку установить контроль над Боснией и Герцеговиной, действуя через разведку и коммунистическую партию. После этой неудачи и принятого в начале 1990 года коммунистами Словении решения о выходе из коммунистической партии Югославии, Милошевич лишился последней надежды подчинить себе всю страну и стать своего рода реформатором, кем-то между Тито и Горбачевым. Теперь перед ним стояла задача сделать Сербию как можно более сильным государством. В результате гражданских войн территория Сербии сократилась до границ одной республики. Даже Косово было потеряно. Но Милошевич все еще цеплялся за власть, и в этом его поддерживала ультранационалистская Сербская радикальная партия Воислава Шешеля. При коммунистах Шешель сидел в тюрьме. Освободившись, при помощи Милошевича он основал собственную партию, организовал внутри нее вооруженные формирования и приказывал своим партизанам ржавыми ложками вырывать глаза хорватов и других врагов Сербии. Пропагандистская машина Милошевича обвиняла в бедах Сербии весь мир. Луиза Арбур выдвинула обвинение против Милошевича еще во время военной кампании НАТО в 1999 году. После этого мы делали безуспешные попытки склонить Белград к сотрудничеству в расследовании.

26 апреля 2000 года я отправила письмо федеральному министру юстиции Югославии Петару Йоичу, верному стороннику радикальной партии. Письмо начиналось с обычных дипломатических выражений, хотя даже сейчас, читая их вслух, я ощущаю неприятный привкус во рту: «Ваше превосходительство, прокурорская служба Международного трибунала имеет честь просить сотрудничества правительства Федеративной Республики Югославия…» Далее содержалась просьба доставить по назначению повестку полковнику югославской армии, которого мы хотели бы допросить относительно нарушений международного гуманитарного права во время захвата «безопасной зоны» Сребреница в июле 1995 года.

24 мая, спустя неделю после даты, на которую у нас был назначен допрос полковника, Йоич подписал свой ответ и передал его в канцелярию министерства юстиции. В выражениях он не стеснялся: «Суке дель Понте, самопровозглашенному прокурору, Преступный Гаагский трибунал». Далее на 25-ти страницах через одинарный интервал следовали разглагольствования в том же стиле. «Хочу сообщить, что прекрасно сознаю ваши вероломные намерения, — писал Йоич. — В отличие от вас, я с глубоким уважением отношусь к международному праву, в особенности, к ответственности за международные преступления. Я хочу показать вам, что есть люди, которые не продаются за деньги, не теряют достоинства, переступая через все, чему их учили, которые верят в Бога и на руках которых нет невинной крови. Темница, которой вы управляете, темница, где вы, как последняя шлюха, продаетесь американцам, темница, в которой вы, не останавливаясь даже перед убийствами, насильно удерживаете невинных сербов, так называемый Гаагский трибунал — это противозаконный институт, создание которого противоречит условиям Хартии ООН и международному праву в целом… Рано или поздно даже вам придется признать истину. Ваши действия станут предметом расследования, и остаток своей презренной жизни вы проведете за тюремной решеткой…»

Затем Йоич предлагал мне встретиться в номере московского отеля с министром обороны Югославии генералом Драголюбом Ойданичем, у которого, по заверению Йоича, были чисто «сербские, а не извращенные вкусы». В конце своего послания он требовал выдвинуть обвинения против военных и политических лидеров стран НАТО, ответственных за бомбардировки Сербии и Черногории с 24 марта по 9 июня 1999 года.

Это письмо ознаменовало собой окончание моей первой попытки понять Балканы. По иронии судьбы, после стольких пустых обещаний сотрудничества, после борьбы с muro di gomma, протянувшейся от Загреба до Скопье, кто-то наконец сказал мне, что эти люди думают в действительности. Я вернулась в свои апартаменты, на чистые простыни, за надежные, крепкие стены и пуленепробиваемые окна. И здесь я вспомнила всех тех лидеров, с которыми встречалась от Македонии до Хорватии. «Бог мой, — подумала я. — Как же нам удастся с ними договориться?».

Мой почтовый ящик забит письмами. Люди со всех концов света призывают меня расследовать натовские бомбардировки Сербии в 1999 году. Многие из этих писем — из США, Франции, Канады и других стран-членов НАТО — содержат в себе информацию о бомбардировках, гибели гражданских лиц и разрушении гражданских объектов. Документы предоставили делегации России и Италии. Правительство Югославии опубликовало материалы, убедительно доказывающие, что было убито 495 гражданских лиц, а 820 человек получили ранения. Авторы некоторых писем полагают, что натовские бомбардировки были нарушением международного права, и что самолеты НАТО намеренно атаковали гражданские объекты и нарушали «правило пропорциональности». В других письмах утверждается, что, пытаясь развязать войну и избежать потерь со своей стороны, натовские генералы отдали приказ самолетам действовать на высотах, недоступных для югославской противовоздушной обороны, что не позволяло военным эффективно различать военные и гражданские цели. Третьи обвиняют офицеров НАТО и их политических хозяев в преступлениях против человечности и геноциде.

Еще до работы в Международном трибунале, находясь в Берне, я внимательно следила за телевизионными сводками о воздушной операции в Сербии. Хочу заметить, что я не пацифист. Я приветствовала решение НАТО применить силу в отношении Сербии и Черногории. После десяти лет бессмысленного кровопролития, бомбардировок Дубровника, уничтожения Вуковара, постоянных взрывов и стрельбы в Сараево, этнических чисток и концентрационных лагерей в Западной Боснии, массовых депортаций и убийств в долине реки Дрина, нападения на Горажде, убийства тысяч мужчин и мальчиков в Сребренице и морального банкротства ООН… после всего этого я считала, что кто-то наконец-то решил положить конец развязанному Милошевичем безумию, когда он начал преследовать албанское большинство в Косово. Нужно было положить конец убийствам и прекратить бессмысленное разрушение страны, и никто не может избавить от этой обязанности армию. Пустая риторика только подстегивала Милошевича и сербских экстремистов, вознамерившихся очистить Косово… Я считала, что это нужно остановить. И это остановили. Но какой ценой?

Вскоре после моего прибытия в Гаагу я спросила своего заместителя, Грэма Блуитта, выдвигала ли моя предшественница, Луиза Арбур, обвинения против НАТО. Арбур призвала все стороны, в том числе и НАТО, уважать законы и обычаи войны. Она обратила особое внимание лидеров стран-членов НАТО на то, что под юрисдикцию трибунала подпадают все военные преступления, совершенные на территории бывшей Югославии. 14 мая 1999 года Арбур создала рабочую группу по рассмотрению обвинений против НАТО. Эта группа должна была определить, есть ли основания и веские доказательства для начала полномасштабного расследования. Несмотря на то, что сама я поддерживала бомбардировки, инстинкт подсказывал мне, что эти усилия надо продолжить. Мой интерес к этому делу диктовался не только моим положением. Как прокурора, меня особенно заинтересовало сообщение об одном инциденте — о воздушной атаке на пассажирский поезд, проезжавший по железнодорожному мосту. Почему, подумала я, пилот совершил второй заход на мост, если знал, что первая бомба уже попала в идущий по нему пассажирский поезд?

Мы сформировали комитет по сбору доказательств, необходимых для полномасштабного расследования. Я хотела знать, была ли бомбардировка этого поезда и другие подобные инциденты (в том числе бомбардировка главного сербского телецентра и посольства Китая в Белграде) преступлениями, ответственность за которые должны нести люди, занимающие высокое положение, и не надлежит ли им предстать перед трибуналом. Чтобы начать прокурорское расследование, мне нужны были доказательства совершенных преступлений. Это был первый шаг. Затем мне понадобились доказательства, связывающие эти преступления с высшими военными и политическим лидерами. Во время беседы с журналистом лондонского журнала The Observer меня спросили, готова ли моя служба выдвинуть обвинения против НАТО. Я ответила: «Если я не готова это сделать, то не могу быть прокурором и должна отказаться от своей миссии».[11] Я передала присланные мне материалы председателю комитета Уильяму Фенрику, канадскому адвокату, работавшему в прокурорской службе. Несмотря на критику со стороны Конгресса США из-за того, что комитет трибунала начал рассматривать операцию НАТО (политические лидеры балканских государств — не единственные, кто использует национализм, чтобы набрать очки в предвыборной гонке), я написала длинное письмо генеральному секретарю НАТО, Джону Робинсону. В письме я задавала ряд вопросов об инцидентах, произошедших во время бомбардировок. Нам нужны были детали. Вместо этого мы получили уклончивое письмо на трех страницах, в котором весьма туманно разъяснялось, что военные предприняли все возможные меры предосторожности, чтобы сократить потери среди гражданского населения и атаковать только цели, значимые в военном отношении. Думаю, лорд Робинсон попытался ответить откровенно. Но мне и моим сотрудникам было ясно, что НАТО либо утаивает важную информацию по выбору Целей и другим принятым решениям от трибунала, либо этой информацией располагают только те государства-члены НАТО, правительства которых не собираются делиться ею. Китай не дал нам ничего. Даже Белград отказался от мало-мальски серьезного сотрудничества. Я обратилась к властям страны с просьбой предоставить доступ к информации и документам. Согласие было получено, но нужных сведений мы так и не получили.