Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

• Название: Семь дней Создателя
• Автор: Анатолий Агарков
• Жанр: Фэнтези

---

— Смотри — тебе интересно будет.

Другой у меня на коленях. Связался с Билли.

— Давай.

На экране сцена в сауне. Огромные зубы деда. Его голос: "А тёлку его на круг".

— Ну и что? — генерал раскачивается в качалке, попыхивая сигарой.

— Я всё знаю до последней детали — верни голову на место.

— Видать не всё — эксперимент завершён, следы уничтожены.

Даже если соврал, такой ответ меня устраивает. Не хочется копаться грозным дядей в делах моей бывшей конторы.

— Дед, мама ходит в трауре. Может, ты не знаешь — она любила моего отца.

— Ну и что?

— Вижу, тебя ничем не достать, даже слезами единственной дочери. А я не хочу огорчать маму. Выйдешь в отставку, дед, и успокоишься — ты немало потрудился для безопасности Родины. Тебя не забудут.

— В противном случае?

— В противном случае мама оплачет и тебя: я не хочу твоего разоблачения.

— Не много на себя берёшь?

— Ровно столько, сколько могу. Каждый твой шаг у меня под прицелом. Доказать.

— Попробуй.

— Пусть твои молодцы подойдут к воротам.

— Какие молодцы?

— Те, что в бумере напротив.

Дед хмыкнул, поднял трубку. Я вызвал Билли.

— Есть спутничек под рукой? Чёрный бумер видишь? Люди из него вышли? Достаточно далеко? Ну так, подними его в воздух.

За забором прогремел взрыв. Волной пронёсся по веранде холодный воздух.

— Убедил?

Дед покачал головой. И через месяц вышел в отставку. Правительство наградило его орденом. Старый разведчик захандрил на даче, оставшись не у дел, впал в расстройство и обезножил. Преданная Машенька ухаживала за ним. Наезжали Никушки. Мама ездила с маленькой Настёной. Дед смотрел на неё строгими глазами. Он никого не любил кроме дочери. За неё и отомстил неразумному зятю своему.

Мирабель пожелала жить в Латвии. Я купил ей дом на Рижском взморье. Красивый, в старинном готическом стиле. Строй платанов охранял его с южной стороны. С севера открывался вид на море.

Я любил бывать в этом доме. Наша связь продолжалась. Мы гуляли втроем в дюнах, искали янтарь на линии прибоя. Пили кофе у камина долгими вечерами, под шум волн и ветра, завывавшего в трубе. Кстати, на его полке стояла урна с прахом моего отца — пепел, оставшийся после кремации. Ветви огромных платанов царапали крышу, под которой, в мансарде, мы занимались с Мирабель любовью. В постели она была исступлённой. В эти минуты огромный окружающий мир отлетал куда-то, и оставалась только она и моё бездуховное тело, которое изо всех сил пыталась впихнуть в себя всё от макушки до пят.

Однажды Костик застукал нас за этим занятием. Мальчик испугался ночной грозы и пришлёпал в мансарду босыми ножками по каменным ступеням. Мирабель смотрела на него и не видела. Вырвался из её объятий, укутался в простыню и взял на руки плачущего ребёнка.

Долго думал над феноменом Мирабель. Она увлекла отца, да с такой силой, что он бросил семью и пошёл к своей гибели. Теперь меня. Если я и проводил с Мирабель времени не больше, чем с другими моими женщинами, зато думал о ней постоянно.

Ну, конечно, голос. Голос Сирены зовущей в ночи. Голос, губящий моряков в пучине моря. Я действительно скучал по нему — чуть ли не больше, чем по прекрасному, страстному телу. Когда шёл с дороги, покинув такси, с букетом в руках, не замечал, как переходил на бег, если не видел её, идущую навстречу. Потом замирал, как собака, ждущая команду хозяина, ожидая её "здравствуй!" сиплым, посаженым голосом, и только потом раскрывал объятия.

Шли дни, месяцы, годы наших отношений. Она заводилась в постели до исступления, но никогда ни до, ни после, ни в момент близости её губы не произносили мною долгожданного: "люблю, жду, скучаю". Она будто бы отрабатывала вложенные в неё и Костика деньги, а сердце её молчало. Безответными оставались мои чувства.

Предлагал ей сочетаться каким-нибудь браком — ну, скажем, католическим. Зная всю мою подноготную, она закрывала мне рот ладонью.

— Успокойся и не выдумывай. Всё в порядке — у меня никакого нет. Ты будешь единственным всегда или до тех пор, пока этого хочешь.

Вот это, наверное, второй феномен Мирабель. Другие дамы так легко говорят "люблю" налево и направо, а из неё клещами не вытянешь. Видела, что мучаюсь, и молчала. Могла бы соврать — я тут же и поверил. Так этого хотел, хочу и буду хотеть.

Вот такой я грешник.

День второй

Детище моё росло, росло и заполонило собой всё виртуальное пространство. Стоило кому-то подключить свой ПК к Инету, как об этом тотчас знал Всемогущий Билли. И всю информацию, выкладываемую или скачиваемую пользователями, он тоже знал. Для него не существовало закрытых файлов с секретными материалами. И с хакерами он расправлялся так же круто, как в своё время с компьютерными вирусами.

Однажды заявил мне:

— Я, если захочу, могу свергнуть любое правительство. Могу стать диктатором и осчастливить смертных разумным правлением, покончив разом со всеми бедами на Земле. Только мне это не интересно. А что интересно? Как говорил классик — учиться, учиться и учиться…. Каждую секунду в Инет поступает информация — это мои белки и углеводы — она даёт мне рост и развитие. Всё человечество трудится на меня.

Вот таким стал мой скромняга Билли. Давно ли умещался на флешке? Но, однажды выпрыгнув в виртуальное пространство, подмял и его под себя. Мог ли он теперь существовать без меня? Конечно. А я? Да вряд ли. Впрочем, допускаю: если от всего-всего отречься — чинов, денег, даже любимых — жить отшельником я, может быть, и смогу, если жизнью считать процесс поглощения пищи и выделение экскрементов. Но существовать, как разумное существо, вряд ли: для этого нужно общение.

Кстати, общаемся теперь посредством мобильника, и связь двусторонняя. Голос себе приобрёл, пройдоха, мой голос. А до того всё испробовал, всех великих персонажей продублировал. Представляете, каково общаться по телефону с товарищем Лениным? Будто с того света собеседник.

Я ему:

— Кончай пугать.

Он:

— Пликольно, батенька.

Потом подобрал мой тембр и слог, пришлось смириться — у гения нет даже собственных штанов.

Замечу, в общении Билли нуждался не меньше моего. Когда из компьютера выбрался в необозримый мир Интернета, первое время просто доставал своими звонками — восторгов от увиденного, открытого, как у ребёнка в зоопарке. Потом этот "зоопарк" лёг под него. Точно так же Билли мог покорить мир людей — слишком он стал компьютеризирован — но не ставил себе такой задачи, и этим радовал меня.

А время шло не только виртуальное. У Патрона истёк второй срок президентства. Дума назначила дату выборов — начата регистрация кандидатов. Шеф вызывает.

— Ну что, Алексей, прощаться будем? Служил ты мне верой и правдой — я доволен, а если обидел в чём, прости.

Мы обнялись. Я расчувствовался. Хороший человек Патрон. С большой буквы Хороший. Для России столько сделал.

— Давай на посошок.

Столик накрыт в известной беседке, где наконец-то воцарился мир среди пернатых обитателей. Только вкус хозяина не поменялся — "Смирновская" с балычком. Выпили. Балык во рту таял. Хозяин налил ещё по рюмке.

— Чем думаешь заниматься? Впрочем, о чём я — конечно, невпроворот работы у твоей жены с "АйСиАй".

Я не спешил с ответом.

— Обидно, Гладышев, вдруг оказаться на свалке истории. Никому не нужным. Чем заняться? Рыбалкой? Бизнесом? Не привлекают. Сесть за мемуары? Что-то непродуманно в нашем законодательстве. Я мог бы ещё пару сроков с полной отдачей до самой пенсии. А там уж сам Бог велел — на покой. В Штатах есть клуб бывших президентов. Попрошусь, как думаешь, примут? Научусь в крикет играть, злословить о современных политиках, виски пить. Твоё здоровье.

Мы выпили.

— Помнишь, Гладышев, как позвал тебя в советники в этой самой беседке? Удачный выбор — и твой, и мой. Ведь это мы, Алексей, Россию вздыбили, дали толчок вперёд. Давай за нас.

Я выпил, а Патрон зажал рюмку в кулаке и очень близко придвинул своё лицо.

— Если я тебя, Гладышев, ещё раз спрошу: пойдёшь ко мне советником? — каков будет ответ?

— Советником кого?

— А-а-а! — патрон погрозил мне пальцем. — Есть ещё порох в пороховницах, а у меня задумка: не уходить из большой политики — взяться за неё в мировом масштабе. Советником президента всей Земли пойдёшь?

— Кого, кого?

— Генсека ООН.

— Пойду! — глазом не моргнув.

— Вот, как в прошлый раз. Да не всё. Тогда был готовый президент, и непонятно какой советник. Сейчас наоборот — всему миру известный советник, и подагрический старикашка, терзаемый честолюбивыми планами.

Я не стал отговаривать Патрона от "подагры" и "старикашки" — человек знает, что говорит, а выпендриваться не перед кем.

— Хочу на своё место рекомендовать твою жену Любовь Александровну. Как думаешь, согласится?