Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

• Название: Семь дней Создателя
• Автор: Анатолий Агарков
• Жанр: Фэнтези

---

— Хочешь дочкою моей стать?

— Ты женишься на тёте Глаше?

На тёте Глаше? Гм…. Пожалуй, не готов.

За Фенечкино исцеление протоиерей Спасителю молебен посвятил и мне пенял:

— Вот вам и чудо! Где наука ваша с её врачами? А молитва, когда она от сердца чистого доходит до небес и возвращается — вот вам и чудо из чудес. Какого надо вам ещё знамения и откровения? Немедленно креститесь и начинайте молиться за спасение души.

Но от крестительной купели пока что воздержался.

— Не могу, святой отец, без веры.

— Так ты поверь.

— Верю, что человечество от обезьян произошло путём эволюции. А религия — это культура: как мусульманство у арабов, так православие у славян.

— Тогда откуда же к тебе души видение пришло?

— Вот это и хочу понять. Когда пойму, тогда уж с чистой совестью к кресту пойду.

Фенечка быстро выучилась читать, писать, считать и сочинять. Прочтёт мне сказочку из детской книжки и замолчит, задумается.

— Что не так?

— Вот это и вон то.

— Ну, тогда свой вариант рассказа излагай и не стесняйся, называй — других героев имена.

Малышке только дай — был бы слушатель, фантазии хватает, а язычок болтает и болтает.

С Маркизой забавляясь, вдруг спросила:

— А у неё котятки будут?

Откуда? То бессмертным не дано. И на ночь сна меня лишила.

Ну, ладно я — из ума выживший старик. Ну, пусть Саид — пёс не первогодок. Ну, а тебя, мурлыка, за что лишили счастья материнства? За то, чтоб нескончаемой чредой тянулись годы без любви и ласки? За то, что ты мне стала дорога, должна пожертвовать своими чувствами напрасно?

Промаявшись, к утру решился, распрограммировать Маркизу — вернуть ей радость материнства. А за одно — старение клеток и неминуемую в итоге смерть. Хотя со смертью погодим: будем живы — будем жить.

Через недельку красавица пропала. Потом явилась и начала полнеть — в животик подаваться.

— Там у неё котятки? — пытала Фенечка.

Протоиерей в беседку заходил:

— Холодно ночами? Потерпите — строительство вот-вот мы завершим, и переедите. А может быть, сейчас — ко мне иль на квартиру? Приход оплатит.

— Вы не беспокойтесь — у нас всё хорошо.

— Они-то в шубах, — на друзей моих хвостатых кивал настоятель. — А вам-то каково? Здесь, сын мой, не сельва колумбийская, здесь в сентябре бывает о-го-го.

— В Таганайском гроте зимовал и в лютые морозы костра не разжигал.

— Думаю, что до морозов дело не дойдёт — управимся.

А дни прекрасные стояли. И ночи тёплые — зря батюшка ворчал.

Однажды услыхал в ночной тиши мышиный писк — в коробке из-под обуви, что Фенечка в подарок принесла, родились шестеро котят. Беспомощные и слепые, и совершенно разные. Трое в мать — пёстрые такие. Четвёртый в серую полоску словно тигр. Пятый — снежный барс, но с чёрным хвостиком. И лишь один, самый слабый из котят, был непонятной масти — трёхцветный.

Пошли советчики.

Степан Василич:

— Вы отберите, который люб, а остальных — ведро с водой щас принесу — утопите.

На мой отказ:

— Они же кошку вашу насмерть засосут.

Но у Маркизы всем шестерым хватало молока. Даже у маленького животик полным был всегда.

Глафира:

— Топите, Алексей Владимирович, сейчас: когда откроют глазки — грех.

Спросил протоиерея, вправе ль я судьбу котёночью вершить. Он пожал плечами:

— На что решитесь — такая их судьба.

— И всё от Бога?

— Да.

Через неделю они открыли глазки.

— Смотрите, — Фенечка трёхцветненького подняла. — Какие мудрые у него глаза!

Взгляд голубых бусинок действительно являл осмысленность. И озорство.

— Это кошечка.

— Я назову её Принцессой. Вы мне подарите её?

— Хоть всех бери. Как станет мать им не нужна, они твои.

Глафира:

— Вот ещё беда — дом полон кошек. Ведь говорила же, топи.

Проблема разрешилась сама собой. После удивительного исцеления стала Фенечка для обывателей святой. На неё ладно, что не молились. Но приходили и просили:

— Положь мне ручку вот сюда, дитя.

И верили, что боли все уйдут. И уходили.

Когда ж узнали, что Фенечка котят пестует — за ними очередь: готовы тут же разобрать. Но я сказал:

— Пусть подрастут — их от мамы рано забирать.

Мне доставляло немало удовольствия наблюдать, как кормит их Маркиза, как лелеет. И поучает. Как холку треплет за непослушание. Одной Принцессе с лап сходили озорства — как будто матери любимицей была.

Трёхцветная проказница возглавила борьбу за изгнание Саида из беседки. Тот на порог — она шипит, спина дугой. За ней котяток целый строй и все готовы в бой. Пёс зарычит — бежит Маркиза. Но их мирить, лишь сердце мучить, и гонит друга прочь, что защищал её не раз в тайге дремучей.

К чему Вас этим зоопарком утомляю? Мысль пришла — а почему хозяин жизни только человек? Разве животные думать не умеют? В том мире, что оставил я, главное — не пара рук, а голова нужна. С мозгами. И они есть у моих питомцев. Я докажу.

Тема настолько интересная, что хоть сейчас бросай задуманное и заново всё начинай. И начал, если бы не случай….

На отпевании как-то раз открылся путь к черте заветной. Вернее, я нашёл проводника — он обещал меня с собою взять. Лишь надо обождать. Всего шесть дней, пока душа прощается с землёю.

Сейчас в подробностях.

Омоновца Степана Буландо замучили в Чечне боевики. Пытали, били, истязали, но не сломили дух и не смогли заставить честь уронить, присяге изменить. Посмертно звание Героя ему дали и улицу родную в городе переименовали.

Остались без кормильца жена и маленькая дочь. Городские власти взяли на себя о них заботы — бесплатная квартира, льготы. И добрый всход дал корень Буландо — медалистка в школе, отличница в университете дочь его. Однажды за кордон бесплатную путёвку ей подарили городские меценаты. И надо же несчастию случиться — шофёр уснул, автобус в пропасть, среди погибших дочка Буландо.

Весь город провожал в последний путь её. Прекрасная в гробу она лежала — как живая, только не дышала. Венки из роз украшали ложе ей, и слёзы, отпевая, лил протоиерей.

Нашёл на клиросе девицу в белом одеянии.

— Ты Света Буландо?

— Как маму жалко. А вы кто?

Я рассказал. Ещё поведал, что целить могу, но этого мне мало. Хочу погибших к жизни возвращать, чтоб не было смертей.

— Так не бывает, — она вздохнула.

— Есть сила, которой подвластно всё. Тебя к ней скоро призовут. Возьмёшь меня?

— Если не боитесь — да.

И мы условились, в полночь на девятый день здесь в церкви встретиться опять.

Шесть дней осталось.

Смотрел, как Фенечка с котятами играет, и думал о своём. Как прав был Билли, за леность меня ругая — столько времени коту под хвост. Ну, почему о жизни и смерти не задумывался в ту пору я, когда к услугам Разум свой предоставляла вся Земля? Был молод, глуп — такой ответ. Не устраивает? Нет. Ну, значит, Билли так избаловал меня, что думать не о чём и не хотелось. Вот парадокс: возможность есть — желанья нет, потом наоборот. Когда ж воистину разумен станет человек?

Скрип гравия, шаги к беседке. Покашливание сторожа при храме:

— Алексей Владимирович, к вам человек.

Костюм полуспортивного покроя, фигура развитая, правильные черты лица. Взгляд homo sapiens. А в руке….

— Гладышев? Алексей Владимирович? Вам просили передать.

В руке серебряный браслет оптимизатора.

О, Господи, ты есть! Я верую, и сей же миг крещусь!

— Вы инструктор перемещений?

Тот, покосившись на Василича, ответил:

— Да. И флаер тут, неподалёку, ждёт меня. Иль нас обоих — как скажите.

— Нет, ступайте — я остаюсь. Когда потребуется, свяжусь.

Он ушёл. Я любовался на браслет, не решаясь на руку его одеть. А по усам и бороде катились слёзы….

— Вы плачете? — сторож мялся у порога, не решаясь, уйти или присесть.

— Иди, Степан Василич, весточка с родины — как не зареветь.

Ушёл и сторож.

— Я, Фенечка, прилягу — уморился. Возьми котят и погуляй в саду.

Один остался, и браслет защёлкнул на запястье.

— Здравствуй, Билли!

— Ну, здравствуй, дорогой.

— Обнять тебя, поверь, так хочется.

— Я уже обнял.

— В жилеточку поплакаться.

— Ты плачь, а я пока сканирую твои мозги. Тут наворочено…. Присвистнуть хочется.

— Ничего не трожь! Пусть будет всё, как есть. Сканируй память — сам поймёшь, что пережито.

— Событий густовато. Вижу травму черепную — сдвинуты мозги. Но как ты выжил?

— Смотри, смотри. Не только выжил, но и преуспел во многом.

— Я вижу. "Ничего не трожь". Тебе стекляшка эта не мешает?

— Напротив — помогает. Смотри — я ещё сам во всём не разобрался. Быть может, что-нибудь подскажешь ты.

— Ну, хорошо. С наскока не решить: мы больше не расстанемся — к чему спешить.