Андрей Ваджра - Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии

• Название: Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии
• Автор: Андрей Ваджра
• Жанр: Прочая документальная литература

Эта книга о Западе, но не о том, который привыкли видеть миллионы людей «цивилизационной периферии» на красочных и обворожительных рекламных проспектах. Эта книга о Западе, который находится за плотной завесой тотальной пропаганды — по ту сторону иллюзий.

Данное исследование представляет собой системный анализ западной цивилизации, интегрирующий в единое целое социально–политические, духовно–психологические, культурные и геополитические аспекты ее существования в контексте исторического развития. В работе детально прослеживается исторический процесс формирования западной многоуровневой системы тотального контроля от эпохи колониальных империй до современного этапа глобализации, а также дается обоснованный прогноз того, чем завершится последняя фаза многовековой экспансии Запада.

Рекомендуется политологам, социологам, экономистам, философам, историкам, социальным психологам, специалистам, занимающимся проблемами национальной безопасности, а также всем, кто интересуется ближайшим будущим человечества.

Q.A. Отсутствует текст предисловия Максима Калашникова.

---

Ее же квинтэссенция, которую разрабатывали итальянские мыслители на протяжении всего Возрождения, наиболее глубоко воплотилась в политической философии Никколо Макиавелли (1469—1527), вобравшей в себя дух средневековых городов Италии и ярко продемонстрировавшей духовно–психологические особенности их граждан. Иначе говоря, его «Государь» — это идеальное отражение действительной природы западного человека того времени.

В произведениях вышеупомянутого итальянца он уже предстает как десакрализованное существо, способное приобретать заданные свойства под воздействием как прямого, брутального насилия, так и скрытого, утонченного манипулирования. С точки зрения Н. Макиавелли, многовариантность, пластичность человеческой природы позволяет тому, кто ее формирует, придавать ей самые разнообразные формы. Для него человек — это бесконечное число разнообразных свойств, которые актуализируются определенными ситуациями. Т. е. он не таков, каким его сотворил Бог (как считалось ранее), а таков, каким его делает окружающая среда, взращивающая в нем способность к мимикрии и принуждающая активно приспосабливаться к изменяющимся условиям.

В связи с этим имеет смысл вспомнить структурно–математический метод Николая Кузанского (1401 — 1464), также внесшего свой вклад в общее дело Возрождения, с помощью которого он трактовал Бога как своеобразное активное становление, как чистую возможность бытия, как единство бесконечного многообразия. Иначе говоря, для философии Н. Кузанского Бог был суммой всех его бесконечных становлений. Т. е. он рассматривал его как совокупность разнообразных моментов, которые проявляют себя соответственно определенной ситуации.

Н. Макиавелли использует тот же подход, но уже к человеку. При этом необходимо отметить, что он рассматривал его лишь с функциональной точки зрения. Впрочем, в этом Макиавелли не был оригинальным. К функциональности, в практическом плане, и сводится известная ренессансная концепция «универсального человека», универсального «по–западному», человека неопределенного, а потому лишенного конкретных свойств, существа, способного в своих качествах стать кем угодно, «прогнуться» под ситуацию и использовать любые средства, чтобы достичь своей цели.

Здесь уместно упомянуть мнение другого мыслителя Возрождения — Пико делла Мирандолу (1462–1494), который заявлял, что человек — «творение неопределенного образа», у которого нет «ничего собственного», никакого «точного места» или «своего вида», ничего присущего только ему одному, словом, никакой «ограниченной природы», законы которой сдерживали бы его поступки, он в силах «быть тем, чем хочет». Мирандола утверждал, что Творец, ставя человека в центре мира, заявил: «Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Ты, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире» [3, с, 358].

Но «собственное желание», о котором говорит Мирандола, не более чем усвоенная массами догматическая схема того представления о человеке, которое господствовало в умах идеологов Ренессанса. Все разговоры о свободе человеческого самоопределения были фактически направлены лишь на создание психологических предпосылок разрушения христианских воззрений относительно природы человека. Провозглашение ее «неопределенности» позволило, как позднее выразился один из французских просветителей, «раздавить гадину» в самом сознании человека и тем самым «очистить» его для усвоения альтернативной идеологии Возрождения. Надо отметить, что борьба мыслителей Ренессанса с теологией, т.е. идейной основой католической церкви, меньше всего была направлена на духовное освобождение. Подобная интерпретация позволяет европейцам говорить о данной эпохе как об очередном этапе якобы непрекращающегося движения западной цивилизации по пути углубления и расширения человеческой свободы. Именно поэтому Возрождение всегда рассматривалось и рассматривается однобоко, с сознательным игнорированием тех его явлений, которые не вписываются в европейскую концепцию и развенчивают светлый миф об этом периоде ее истории[26].

На самом деле, как свидетельствует история, тогда имело место идеологическое столкновение противоборствующих элит за контроль над сознанием масс. Олигархия итальянских городов–государств, с целью защиты своей власти от доминировавшей римской церкви, целенаправленно взращивала на свои деньги целые поколения «возрожденцев», которые своей творческой деятельностью методично разрушали ее идеологический фундамент. После того как Ренессанс исчерпал себя, духовную борьбу его деятелей, направленную против католицизма, продолжили идеологи протестантизма, а завершили ее сокрушительной победой деятели Просвещения.

Возвращаясь же к ренессансной идее «неопределенности» человеческой природы, необходимо отметить, что в эпоху буржуазных революций она была реанимирована английскими эмпиристами и предстала уже в виде концепции tabula rasa[27], утверждавшей, что в изначально «чистое» (от божьего влияния) сознание отдельного человека с течением времени обществом «вписываются» умозрительные догматы, которые его постепенно формируют.

Человек Макиавелли — это человек обстоятельств, мобильно приспосабливающийся к внешней среде, он не обременен условностями и целеустремленно идет к достижению своих целей. Эти качества нашли свое отражение в социально–политической деятельности итальянских городов–государств.

Вот что свидетельствует Ф. Бродель о политике Генуи: «Генуя десятки раз меняла курс, всякий раз принимая необходимую метаморфозу. Организовать внешний мир, чтобы сохранить его для себя, затем забросить его, когда он стал непригоден для обитания или для использования; задумать другой… Чудовище ума и при случае твердости, разве не была Генуя осуждена на то, чтобы узурпировать весь мир либо не жить?» [4, с. 161].

Человек Макиавелли прежде всего — делатель, условие и аппарат действия. Причем в его мотивации существует определенное противоречие. Понимание жизни как постоянной борьбы за место под солнцем (победа в которой и является его главной целью) было ему навязано извне в качестве некой абсолютной истины, а поступки этого делателя, направленные на достижение данной цели, являются сугубо личными, т.е. связанными не с верой в какую–то истину, а с максимальной адекватностью внешней среде. Он, как идеалист, вне всякой критичности принимает идею того, что жизнь — это борьба, в которой любой ценой надо победить (максимально приспосабливаясь к внешним условиям), а как независимый прагматик по собственному усмотрению добивается этой приспосабливаемости. Иначе говоря, в своем целеполагании он — марионетка, которой навязали шаблон определенной жизненной философии, а в целедостижении — свободное существо, самостоятельно определяющее собственные поступки.

Делатель если и рефлексирует по поводу сделанного им, то лишь с точки зрения его целесообразности и оптимальности. У него мотивация сделанного осмыслению не подлежит, так как эта мотивация представляет собой лишь реакцию на внешнее воздействие среды. Индивидуальный характер делателя концентрируется в действии, направленном на окружающих его людей и мир в целом. То есть наиболее важным у него являются обстоятельства и внешние цели. Его поступки — это всего лишь соответствующая реакция на воздействие извне, а поэтому они подлежат только анализу на предмет адекватности этому воздействию. Его мотивационная система основана не на санкциях определенной нормы или абсолюта как производных от каких–то естественным образом возникших внутренних императивов, а на задачах практического плана, жестко привязанных к требованиям окружающей среды. Главная задача делателя — точно соответствовать среде.

Именно поэтому социально–политическая организация итальянских городов–государств предстала в виде логически спланированной и рационально организованной системы. По этому поводу Я. Буркхардт заметил : «В историю вступала новая живая сущность: государство как сознательное, основанное на расчете творение…» [5, с. 15]. То есть главной отличительной особенностью итальянских республиктого времени былото, что вся их внутренняя и внешняя политика строилась на утонченном расчете. Приводя в качестве примера Венецию, Буркхардт подчеркивал: «Этот неприступный город с давних времен вступал в сношения с соседями лишь после наитрезвейшего расчета… союзы заключал только для достижения самых ближайших целей и с наивозможно большим соблюдением своих выгод» [5, с. 68].