Федор Кнорре - Одна жизнь

• Название: Одна жизнь
• Автор: Федор Кнорре
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Это вы, конечно, верно. Занятие самое пустое: по выли подошвами шаркать!

Леля рассмеялась:

- Вот так здравствуйте, а сам чуть меня не уговорил!

- Куда там! - махнул рукой Колзаков. - Плохо я это умею...

- Ничего не скажешь, плоховато... А ведь по правде дурацкое занятие! Что, нет?

- Конечно, глуповатое.

- А потом, ведь туда, наверное, все парочки ходят?

- А мы Виктора с собой позовем.

- Ну позовем... Ну что же? Побудем разочек и мы дураками!

К себе на верхний этаж Леля почему-то бежала по лестнице бегом, повторяя про себя: "А что тут такого? Действительно, там, наверное, воздух, зелень и музыка играет! А чего я, как старый сыч, в комнате сижу, слова не с кем сказать?.."

И странное дело, сколько важных, серьезных разговоров потом забылось, сколько голосов навсегда умолкло с тех пор в ее памяти, а этот пустяковый разговор на ходу в коридоре - остался.

В городе было неспокойно. По ночам вдруг вспыхивала на улицах ружейная стрельба, и где-то за городом разливалось по небу малиновое дымное зарево пожара. А в театре каждый день играли "Бедность не порок" при полном зале. И в городском парке по вечерам было полно гуляющих. В темных аллеях под фонарями качались черные лапчатые тени листвы каштанов, хрустел под ногами гравий на дорожках, и где-то за деревьями с грубой тоской пели трубы военного оркестра, патетически всплескивали медные тарелки, бухал большой барабан.

Леля стояла у громадной, запущенной цветочной клумбы с каменной вазой посредине и ждала Колзакова. Еще издали она заметила, что его нет на условленном месте, и сразу почувствовала облегчение. Теперь ей даже хотелось, чтобы он не приходил. Но, к сожалению, она была совершенно уверена, что он придет. Чтоб не стоять на месте, она медленно пошла вокруг клумбы, глядя себе под ноги, неслышно напевая про себя, и рассеянно усмехалась, так, чтобы каждому дураку видно было, что она никого не ждет, что ей очень весело и приятно вот так, одной, пошаркивая подошвами, прохаживаться вокруг клумбы.

Как-то неожиданно она обнаружила, что давно уже ходит и ходит по кругу, и вдруг поняла, что он не придет. С удивлением ощутила в себе какую-то обидную пустоту потери и в тот же момент увидела Колзакова. Он торопливо, с озабоченным видом прокладывал себе дорогу среди гуляющих. Фуражка с артиллерийским кантом была хмуро, низко надвинута на лоб, немного набок, он был в походных ремнях, с тяжелой кобурой на туго затянутом ремне.

Он быстро, чуть не бегом, догнал ее в самом конце аллеи и пошел рядом.

- Только вырвался, - сказал он, сдерживая дыхание.

- Удачно, я тоже только-только вырвалась. Думаю, на всякий случай пройду вокруг клумбы, вдруг вы там давно ходите, дожидаетесь.

Они замедлили шаг, вмешавшись в неторопливый поток гуляющих.

- А где же Виктор? - вдруг вспомнила Леля.

- Да вот не поспел же за ним зайти, думал - опаздываю.

Видно было, что он говорил правду.

Они медленно шли среди гуляющих в густой тени деревьев, которая начинала рассеиваться от света приближающегося фонаря. Входили в круг яркого света и снова с каждым шагом все глубже погружались в лесную темноту до нового фонаря.

- Ночь... - сказала Леля. - И вот начинается рассвет. Вот опять и солнце... И опять надвигаются сумерки, ночь наступает.

Колзаков посмотрел на нее с туповатым изумлением и промолчал.

- А вы к нам в театр не ходите? - спросила Леля, когда они опять шли в темноте.

- Все некогда. Да и... показывается у вас в пяти действиях, что бедность это не порок... Самый актуальный вопрос текущего момента. А в это самое время белые генералы прямо напирают на город... Как-то смешно, нет?

- Ну, конечно, это отмерло, или, может, отомрет все старое искусство. У нас будут настоящие революционные постановки, но сразу так тоже нельзя.

- А какие это у вас будут - новые?

- Театр должен быть народным, вернуться к истокам. Ну, например, выйти на площади, создавать массовые зрелища, так, чтобы все зрители участвовали. А актеры будут как все, и не будут гримироваться, и одеты просто в рабочую одежду, а не как теперь - в мантильях и тому подобное.

Она убеждала его с горячностью человека, который сам не очень-то убежден, и он это чувствовал.

- Это я плохо разбираюсь, - сказал он наконец. - В нашем массовом действии с белыми нам требуется, главное дело, снарядов побольше, остальное, по-моему, обойдется как-нибудь.

- А вдруг белые город возьмут? - быстро спросила Леля, приостанавливаясь.

- Чего ж? Они бы взяли даже с ихним удовольствием, да ведь мы, пожалуй, не дадим, - усмехнулся Колзаков.

- А все-таки могут?

- Не возьмут.

- Да вы серьезно отвечайте: могут?

- А взять все можно. Горячий утюг голой рукой тоже схватить можно. А уж как его после держать, это другой вопрос... Если мы дурака валять будем, они вполне могут схватить... Отчего ж - война! А они воевать умеют.

- А мы?

- А мы учимся. У них даже целые полки есть сплошь офицерские. В артиллерийских дивизионах капитаны орудиями командуют, полковники батареями... А у нас все в точности наоборот: например, я в империалистическую на фронте был наводчиком. А теперь командую батареей. Много совсем слабо обученной пехоты.

- Что ж они? Плохо стрелять умеют, что ли?

- Стреляют неважно, это еще ладно. Во чистом поле, как говорится, стенка на стенку, они другой раз пойдут ломить напролом, в штыки, очень аккуратно! А случится отступление с боем, охват флангов, внезапный налет кавалерии... тут он хочет, он старается, а начинает путаться, метаться... Теряет голову. Главное, унтеров до смерти не хватает!

- Значит, все-таки могут город взять. А ваш комиссар на митинге клялся: "Умрем, но не отдадим".

- А-а, вы того тоже слушали?.. Да это разве наш комиссар? Так, прислали для ободрения нашего духа... Заладил все только одно: "Умрем" да "умрем", тьфу ты черт, а солдат как раз вот этого и не любит: умирать. Он, другой раз, две версты на пузе по грязи ползет, головы не поднимая, только бы живу остаться...

Последний фонарь остался позади, они подошли к самому обрыву, где кончался парк и где на лавочках сидели застывшие в обнимку пары, молча глядя на реку, поблескивавшую в темноте далеко у них под ногами. Музыка военного оркестра была тут не слышна, только равномерное буханье большого барабана тревожно отдавалось в темных полях за рекой.

Смутно различая друг друга в темноте, они с Колзаковым остановились, со снисходительной усмешкой глядя на парочки, и повернули назад.

Прислонившись к дереву, маленький ростом красноармеец в нескладном, чересчур высоком шлеме обнимал девушку и что-то торопливо, умоляюще ей нашептывал, а она непримиримо отворачивалась от него, безутешно мотая головой в всхлипывая, и тотчас же зажимала себе ладонью рот, прислушиваясь, чтоб не пропустить какого-нибудь словечка.

- Ну, вот видите, - сказал Колзаков, когда они отошли на несколько шагов. - Вот оно какое бывает, гулянье. Время у всех в обрез. Вот и спешат завести себе второпях что-нибудь вот этакое. Чтоб было по ком потом всю жизнь тосковать да жалобные песни петь про злую мачеху-судьбу! - Колзаков тихонько засмеялся и помолчал. - Думают, наверно: авось в пятницу кто хоть платочком помахает.

- Почему в пятницу?

- Военная тайна. Хотя на базаре все знают. Уходим мы в пятницу. В загадочном направлении, к фронту.

- Платочком?.. Да, я понимаю... А вам помахает кто-нибудь?

- Мне? - Он вдруг опять засмеялся, с каким-то самодовольством. Мне-то помахают! В обязательном порядке!

Леля вдруг разом со стороны увидела себя на дорожке сырого парка в темноте и чужого неприятного человека рядом. Зачем она здесь? Как сюда попала? Все это очень противно, глупо. И он еще хвастается, кажется!

Она резко ускорила шаг и еще ускорила, чуть не бежала, не слушая того, что он говорил дальше. Она рада была бы и вовсе от него убежать и уши заткнуть, да это было бы уж совсем позорно. Отдельные слова она поневоле все-таки слышала.

- ...хозяйка моя квартирная... - с неторопливым удовольствием, усмехаясь, продолжал Колзаков.

"А мне-то какое до тебя дело? Отстал бы от меня к черту, - грубо говорила про себя Леля, стискивая зубы от ожесточения. - Хоть бы только поскорей кончилось все - и разговор, и прогулка эта дурацкая!"

- ...А куда это мы так припустились?.. Сперва мы, знаете, все враждовали, а потом спорить начали. Перевоспитываем друг другу сознание, другой раз до последнего бьемся... Теперь объявила, что пойдет меня провожать даже с цветком... Смех, ей-богу!.. Нет, верно, что это мы бежать взялись, как от волков? Ну ничего, бежать так бежать... И как это удивительно, они с мужем люди ученые, можно сказать, старые люди, мне, может, десять лет читать не перечитать всякие книги, чтоб половину того узнать, что они-то уже и позабыть успели, а в текущих вопросах - как дети, другой раз путаются хуже моего Васькина - наводчика... Он у нас такой, Васькин этот... неглупый, а с чудачинкой...

Навстречу, сквозь покачивающиеся ветки каштанов, уже мигал огонек первого фонаря на аллее. Они, не сговариваясь, пошли медленнее.