Виталий Корягин - Винг

• Название: Винг
• Автор: Виталий Корягин
• Жанр: Альтернативная история

Палестина, Сицилия, Аквитания, Англия — настоящий фантастический экшен 1191 года. Дружба, любовь, душевные терзания в огне битв Третьего крестового похода.

---

Силы двум сынам Израиля, видно было, не занимать. Один из них, Шимон, еще раньше продемонстрировал ее на христианских костях в бане.

За городом друзья нашли подходящую лужайку и с час гоняли по ней коней, рубясь на встречных курсах. Доспехи сидели, как влитые, и придирчивый гэл удовлетворился.

Показал себя и эскорт Ноэми. Оба иудея недурно владели оружием. Под их охраной она могла не бояться обычных сейчас дезертиров и мародеров. Алан пробовал фехтовать с Шимоном и его другом: один на один был на равных или чуть сильнее, но вдвоем они его рубили кривыми саблями, как хотели. Сказали, что учились у отставного мамелюка, когда ходили с караваном в Александрию.

Запыхавшись, и утомив коней, спешились отдохнуть под платаном.

Алан погрозил Эдварду пальцем:

— Переход из верхней защиты вправо у тебя по-прежнему хромает! По полчаса размахиваешься! Тренироваться надо, не то пожалеешь…

Сакс покраснел, но его выручила Ноэми, предложив устроить состязание в стрельбе из лука. В ответ на его удивленный взгляд она высунула, дразня, розовый язычок:

— Сумеешь выстрелить лучше меня, поцелую! А если я тебя превзойду, пойдешь к Иегуде работать на три года бухгалтером, как Иаков за Рахиль к Лавану пастухом. Идет?

Девушка достала из чехла небольшой турецкий клееный лук, настоящее произведение оружейного искусства, украшенный инкрустациями из черного дерева и слоновой кости, он имел характерный изгиб в обратную сторону. Не дожидаясь помощи мужчин, Ноэми зацепила рог лука за правую ногу, и, изогнув его сильным движением вокруг левого бедра, натянула тетиву. Напряженная фигура ее в этот момент была так красива, что все невольно вздохнули.

Эдвард взял свой простой, прямой, как палка, надежный английский тисовый лук, зацепил тетиву и деловито поинтересовался:

— Какая дистанция, какая будет мишень? Счетовод из меня аховый, а вот пострелять…

— Ну, лук-то у меня послабее, считай, детский… Давай шагов на сто. — девушка обернулась к кузену-банщику. — Шимончик, тут кругом полно грибов. Найди-ка нам мухомор покрасней.

Тот кивнул и отошел к опушке. Видно было, как он ходит кругами, вглядываясь в землю. Наконец, нагнулся, выпрямился и поднял в руке большую алую шляпку.

— О, вот какая красивая мишень! — засмеялась Ноэми и захлопала в ладоши. — Как чалма капудан-паши[24]. В такую и ты не промажешь, правда, милый? Шагов с пяти…

Эдвард скорчил зверскую рожу и сделал вид, что хочет отшлепать девушку, но она так пронзительно завизжала и с таким еврейским акцентом, что сакс изумленно опустил руки.

— Я своего лука не захватил, а из чужого стрелять — только перед людьми позориться. Лучше я буду судьей! — хитрый гэл взял мухомор и начал отсчитывать шаги.

— Эй, Ал! Поуже шагай, а то за сто шагов за горизонт убежишь! — крикнул Эдвард, но тот только отмахнулся, боясь сбиться.

— Ал! А ты до ста-то считать умеешь?! — сакс не унимался. — Эники, беники — раз, эники, беники — два… Надо было Иегуду со счетами с собой пригласить!

Рядом расхохотались Ноэми и ее стражи.

Алан остановился на полдороге и с достоинством сказал:

— Умею, но плохо. Вот собьюсь, и будете стрелять не на сто, а на полтораста шагов, и все промахнетесь!

Нашел трухлявый пенек, палочкой пришпилил к нему шляпку гриба и двинулся назад.

— Дайте за спину зайти! Не цельтесь пока — вдруг в меня стрелу засадите, — оскорбительно заявил он, подойдя поближе. — Надо бы чуть придвинуться. Я сто десять отмахал, ближе подходящего пня не было… Яркое пятнышко отчетливо выделялось далеко в изумрудной траве.

— И отсюда сойдет! — процедила сквозь зубы Ноэми, прицеливаясь. — Хорошо! — она опустила оружие.

— Давайте, ребята, стреляйте первыми, — обратилась она к иудеям. — Не посрамите рода Давидова!

Телохранители переглянулись и одновременно подняли оружие, грозные турецкие луки, лучшие в мире, такие же, как и у Ноэми, но, конечно, много мощнее и без украшений. Такие бросали стрелу на пятьсот шагов, а с двухсот пронзали любую броню.

— Я первый! — торопливо сказал напарнику Шимон, прицеливаясь. И выдохнул вслед стреле, — та-ак, теперь ты…

Видно было, как вдалеке полетели куски гриба от попадания Шимона, а спустя миг и стрела его друга выбила из пня облачко трухи.

Дальнозоркий Алан высмотрел из-под руки:

— Да-а, от мухомора там немного уцелело, да и от пня тоже. Вторая стрела ударила в то место, где секунду назад был гриб. Обе вонзились пальца на два от центра по разные стороны. Так что выстрелы можно считать равноценными. Здорово!

Гэл повернулся к Эдварду и Ноэми:

— Ну, что, идти искать новую мишень? Вообще-то, там остался на палочке кусочек мухомора. Вы его хоть видите?

— Видим-видим! Дайте стрельнуть, а то мне и мишени не достанется, — Ноэми говоря это, скользнула вперед и подняла лук.

Она долго целилась, ловя затишье между слабыми порывами ветерка, а после ее выстрела Алан, вглядевшись, покачал головой:

— Эд, Ноэми сбила последний кусочек мухомора. Тебе стрелять уже просто некуда. Где тут у вас на счетоводов учат?

— Таки в хедере[25] при синагоге… — пробасил Шимон.

Долго зубоскалить зрителям не пришлось. Молодой рыцарь встал на рубеже, пару секунд целился, стрела запела и ударила в пень. Вверх взлетели какие-то обломки.

Алан подождал, пока осела пыль, вгляделся и скучно сказал:

— Та-ак, значит… Бухгалтерия отменяется, поцелуй присуждается. Эд, ты должен Ноэми стрелу. Ты ее оперение расщепил своей, — и заорал. — Вот это выстрел! Ай да мы! Ай да рыцари! Ай да британцы!

Эдвард покраснел как рак и стал ссылаться на везение, на случайность, говорил, что это первый у него такой выстрел, и замолчал, когда Ноэми подошла к нему, обняла и прижалась к груди.

— Где это ты так хорошо выучилась стрелять, Ноэми? — спросил юноша вполголоса.

Она подняла на него счастливые глаза:

— В Гранаде жил у нас раб-сакс… На родине, рассказывал, был из лучших стрелков, да в плен к маврам попал, а они евнухом сделали. Он милостыней жил, его по старости хозяин выгнал. А папа к себе сторожем взял… Он меня и разговаривать учил по-вашему.

Когда вернулись домой, Алан сказал встречавшему Иегуде:

— Знали бы вы, Иегуда, какой шикарный счетовод мимо вас сегодня проехал… — и добавил, подмигивая недоумевающему старику, — в звании сэра. Да, много потеряли…

Вечером Ноэми преподнесла Эдварду сюрприз. Они сидели на памятной обоим скамейке в саду, разговаривали в промежутках между поцелуями, и девушка вдруг попросила:

— Возьми меня с собой, слышишь!

— Что? — не понял он. — Хочешь проводить меня морем до Акры?

— Нет! — она страстно прижала руки к груди. — Нет! Совсем с собой, на войну…

— Милая, ты не знаешь, о чем просишь! Кем ты там будешь?

— Твоим оруженосцем, как Алан! Ты видел, как я стреляю, Шимон учил меня фехтовать, я хорошо езжу верхом…

— Нет! Этого не будет! — Эдвард рассердился всерьез. — С ума сошла, да?! — он постучал себя по голове. — Ты не знаешь, что такое война! Это боль, кровь и пот! Это не для женщин! Ты не выдержишь в походе и дня!

— Выдержу! Тигран рассказывал о какой-то француженке, Дарк, что ли. Говорил, она командовала армией в шестнадцать лет.

— Не слышал о такой. Наверное, сказка… Все равно не возьму! Вдруг меня убьют? Страшно подумать, что с тобой станет! Солдаты не ангелы, ты не видела, как после штурма насилуют всех женщин подряд. Или в плен попадешь, в гарем к какому-нибудь… А если узнают, какой ты веры? Я и воевать-то от беспокойства за тебя не смогу. В Триполи ты хоть в безопасности.

— Мы, евреи, нигде и никогда не бываем в безопасности! — она вскочила со скамейки. — Эх, ты, рыцарь! Ну, сделай же что-нибудь!

Не дождалась ответа, махнув рукой, пошла к дому. Эдвард растерянно проводил ее взглядом:

— Нет, она точно сошла с ума! Еврейка в крестовом походе против мусульман! Какая чушь! — но скоро понял, что это отчаяние от близкой разлуки подсказало Ноэми такое.

Поздно ночью она пришла к нему грустной, но ласковой, на войну больше не просилась. Долго при свете ночника глядела в глаза, все не могла насмотреться.

Эдварду больше жизни хотелось закрыть глаза на все условности и переступить последнюю границу, разделяющую его и Ноэми, он чувствовал, что и она готова на все, но его останавливало понимание безнадежности любви разно верующих. Слишком грозные провидел он последствия. Никто не скрепил бы их союз узами брака, никто не принял в свою среду иноверца или иноверку. Им суждено было бы стать изгоями. Такой жизни для Ноэми сакс не хотел, так же, как и короткой, ни к чему не обязывающей, связи с ней. Менять же веру и убеждения ему ли, ей ли…

Все это было не для них, не для их большой любви.

Вырвать чувство из сердца, уехать из Триполи и исчезнуть из жизни Ноэми: другого выхода, совместимого с рыцарской честью, Эдвард не видел. Надеялся лишь, что расстанутся они, и время постепенно залечит, зарубцует сердечные раны…