Жюльетта Бенцони - Графиня тьмы

• Название: Графиня тьмы
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42546-4

С террором покончено, и во Франции 1794 года наконец-то распахнулись ворота тюрем. Вернувшись в свой родной Сен-Мало в Бретани, Лаура Адамс, она же Анна-Лаура де Понталек, мечтает лишь о новой встрече со своим возлюбленным, бароном де Батцем, из рода д'Артаньянов, потерявшим спасенного им короля Людовика XVII, и о том, как бы вызволить из Тампля последнюю узницу — дочь короля Людовика XVI, казненного на эшафоте.

В Париже Конвент доживает последние дни, и игра в любовь и смерть становится как никогда жестокой. После пушек Вальми канонада вандемьера в щепки разносит судьбу Лауры: теперь она одна должна нести на своих плечах груз последней тайны Бурбонов, тайны женщины без имени, которую прозвали графиней Тьмы…

---

— О, Бина сейчас так счастлива, ведь мадам Лаура назначила ее няней своей дочки.

— Возможно, она будет еще более счастливой, заимев своих собственных детей? Ведь так случается среди женатых людей.

Мадам де Сент-Альферин никогда бы не подумала, что ей доведется увидеть, как краснеет Жоэль Жуан. Но он заалел, как весенний мак.

— Мы об этом еще не говорили… — пробормотал он.

— Правда? — не отставала безжалостная Лали. — А интересно, чем же вы занимались долгими зимними вечерами в швейцарских горах? Как бы то ни было, возможно, когда-нибудь у вас возникнет такое желание, в один прекрасный день… или, скорее, в ночь, короче говоря, я толкую вам о будущем, — посерьезнев, добавила она.

Вмешалась Лаура, в свою очередь убеждая Жуана приобщиться к делам судоходной компании, и он наконец согласился, радуясь этому продвижению по социальной лестнице, которое сокращало дистанцию между ним и Лаурой. Особенных надежд он, конечно, не питал, и решено было, что он так или иначе останется у нее в услужении и в любом случае будет частью ее ближайшего окружения. Пока к ней не приближался другой мужчина, страстная ревнивая любовь, которой он пылал к Лауре многие годы, дремала. Одним словом, он стал работать в конторе и вскоре обнаружил, что всерьез увлекся этим делом.

Несмотря на войну с англичанами, и даже благодаря этой, по большей части морской, войне, корсары Сен-Мало зажили припеваючи и накапливали состояния, нападая на британские корабли. Революция, отобрав у военного флота эпитет «королевский», лишь только им, корсарам, оставила возможность заставить уважать французский флаг, и на улицах города внутри высоких стен, в порту и на верфях Сен-Сервана зарождалась легенда о Роберте Сюркуфе, чьи подвиги в Индийском океане наполняли гордостью сердца. Судоходная компания Лодрен в свой черед радостно подсчитывала прибыль. И в ночь перед Рождеством, как раз когда в Париже Первым консулом стал Наполеон Бонапарт (он же был и единственный, поскольку двое других были низведены до уровня простых советников), Лали сделала Лауре подарок, от которого у той на глаза навернулись слезы.

— Я давно знаю, — начала она, — как вы сожалеете о потере замка в Комере. И вот сейчас счастлива объявить вам, что наше финансовое положение вполне позволяет заново отстроить дом, который сожгли в 1792 году секционеры.

— Отстроить Комер! — в страшном волнении прошептала Лаура. — Как давно я об этом мечтаю, но даже не осмеливалась надеяться на успех. Небольшого состояния, которое я отложила для Элизабет, все равно бы не хватило, а вы здесь и так экономите каждую копейку!

— Конечно, мы от этого не разбогатеем, но пока что и не разоримся, воскресив ваш дом в Броселианде.

Потеряв дар речи, Лаура бросилась в объятия Лали, и впервые за столько лет они весело отпраздновали Рождество в старом доме на улице Поркон де ла Барбинэ, украсив его букетиками, связками остролиста[87] и большим круглым шаром омелы, который подвесили к люстре в большом зале. Впервые и Жуан с Биной заняли за семейным столом почетные места судовладельца и его жены. И никто из тех, кто пришел пировать на Рождество: ни доктор Пельрэн, ни воинствующий холостяк капитан Кренн, ни Роза Сюркуф и ее семья — никто не был этим шокирован или удивлен. Времена изменились, и все они, пережившие страшную революцию, благодарили бога за то, что он даровал им жизнь. Они становились ближе друг другу. И с ними была Элизабет, чей задорный смех растапливал лед в сердцах…

Радужную картину Рождества 1799 года омрачал небывалый мороз, распространившийся по всей территории Франции и унесший немало жизней. Холодно было даже в Бретани, и хотя близость моря смягчала стужу, но зато здесь бушевали страшные бури. Верный себе, корсарский город стойко переживал невзгоды и даже преуспевал, ведь его корабли вновь с успехом бороздили Южные моря, привозя в трюмах добычу…

А в обледеневшем Париже конец года ознаменовался казусом, свидетельствующим о грядущих переменах в обществе. В тот вечер Первый консул устраивал прием в Люксембургском дворце. Ко всеобщему удивлению, хотя Париж был укрыт снежным покровом, в старом здании стояла тропическая жара. Рискуя подпалить шедевр Соломона де Броссе[88], Бонапарт приказал не жалеть дров для каминов и разжечь их вовсю. А когда Талейран пожаловался на страшную жару, то в ответ услышал отповедь: пронзительный голос, который скоро будет узнавать вся Европа, произнес, сопровождая слова указующим перстом, направленным в сторону чрезвычайно легких дамских туалетов:

— Разве вы не видите, что эти дамы наги?

На следующий день в обиход вернулись рубашки и нижнее белье, и Париж понял, что новый хозяин будет управлять модой и изгонять все веяния, которые могли бы повредить морали или славе Франции. Действительно, начиналась новая эра, и общество переполняли надежды. Век Просвещения захлебнулся в крови. И все ждали не забвения, нет, забвение было невозможно, но возрождения страны, раздираемой алчностью, ненавистью, обидой. Удастся ли Бонапарту совершить этот гражданский подвиг? На это надеялись и рассчитывали. Разве не он позволил эмигрантам вернуться во Францию?

Не совсем отдавая себе отчет, Лаура тоже смотрела в будущее с надеждой. Ей так хотелось безмятежного, полного радости, беззаботного будущего для Элизабет, а для себя самой — возможности передохнуть: так ждет возвращения в родной порт корабль, потрепанный бурями. Она отстроит старый дом, научит «дочь» любить Комер и его сказки. Комер из сладких снов ее детства, Комер в гуще волшебного леса, куда, быть может, удастся однажды привезти и ее кочующую принцессу.

Сразу после Рождества Лаура хотела поехать туда, все осмотреть и начинать работы, но Жуан заметил ей, что сначала следует договориться с кем-нибудь из подрядчиков, которые славились умением вновь отстроить разрушенное здание по старым чертежам. Матюрина утверждала, что знает такого строителя — он живет в Динане, и что сама Мария де Лодрен частенько обращалась к нему, когда требовалось сделать ремонт.

— Осталось узнать, жив ли он еще! — заключила старая бретонка. — Если так, то все вам сделает как надо. Характер у него не дай бог, и они с мадам Марией частенько ругались в пух и прах, но в конце концов ладили, и она даже говорила, что чаще всего он оказывался прав. Его звали Лебихан, а жил он в верхней части города на улице Жерзуаль.

— Самое лучшее — съездить туда и разузнать, — постановила Лаура. — Поеду в Динан, как только позволит погода.

Но погода стояла отвратительная. Ветер, дождь, снег бесконечно сменяли друг друга, если не случались одновременно, и полностью парализовали работу порта. Трудно было преодолевать даже короткие расстояния, ведь дороги превратились в жуткие топи. Но Лаура терпеть не могла, когда что-то получалось не так, как она задумала, — она топала ногами почти так же, как Элизабет. Наконец, в конце января, с наступлением новолуния, непогода унялась, как будто природа, устав от суеты, отправилась на покой.

— Завтра же выезжаю в Динан, — объявила за ужином Лаура, и в глазах ее плясали дерзкие искорки. — И если отыщу этого Лебихана, не исключено, что поеду дальше, в Комер. Надеюсь, Лали, вам экипаж не нужен?

— Мне даже Жуан не нужен! — подтвердила подруга, глядя с усмешкой на своего ученика, уже хмурившего брови. — Молодой Лоик, племянник Матюрины, которого мы тут наняли за время долгого отсутствия Жуана, — кучер отменный, но если вы поедете с ним, у Жуана сердце будет не на месте и, вместо прилежно выполненной работы, он наломает мне дров. А то и вовсе работу забросит! — поддела она его, отвечая на сердитый взгляд нового судовладельца.

Они выехали утром в прохладную погоду с легким ветерком и смогли даже погрузиться на паром, что позволило им затем выехать прямо на дорогу, соединяющую Динан с Динаром, вместо того чтобы давать крюк, минуя Шатонеф, и долго ехать вдоль широкого изгиба, образованного устьем реки Ранс. Несмотря на то что небо уже успели затянуть серые тучи, Лаура чувствовала себя счастливой, как никогда, и с улыбкой взирала на все, что встречалось им на пути: на мельницу у самой воды, на почерневший от времени гранитный дорожный крест, на белый дымок над трубой какой-то хижины. И все это казалось ей таким новым — ведь она смотрела на мир сквозь призму надежды. Экипаж карабкался в горку, туда, где торчала развалившаяся часовня. За ней дорога делала изгиб, поворачивая к песчаному берегу, где между скал росли только утесники[89] да мох. Они уже были на самом верху холма и начали огибать заброшенную молельню, совсем близко подъехав к ней, как тут вдруг из кустов выскочила какая-то женщина и кинулась к руинам. Несмотря на все свое мастерство, Жуан так и не смог удержать лошадь, и бедняжка буквально упала ей под ноги. Лошадь в испуге отскочила, и женщина оказалась на куче щебня, заросшего крапивой.