Гавриил Давыдов - Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

• Название: Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним
• Автор: Гавриил Давыдов
• Издательство: Морская типография
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1810

Давыдов Гавриил Иванович (1784-4.10.1809) — исследователь Русской Америки, Курильских островов и южного побережья острова Сахалин, лейтенант флота. В 1805 вместе с Н.П. Резановым на судне «Св. Мария Магдалина» перешел из Петропавловска в Новоархангельск. Командовал тендером «Авось» в Охотском море. В 1807 на том же судне совершил плавание к Курильским островам, южному побережью Сахалина и острову Хоккайдо. Вместе с командиром судна «Юнона» лейтенантом Н.А. Хвостовым, следуя инструкции Н.П. Рязанова, уничтожил две временные японские фактории на Курильских островах, обследовал и описал острова Итуруп и Кунашир. По возвращении в Охотск был арестован, бежал из-под стражи в Якутск, доставлен в Санкт-Петербург и освобожден. Во время русско-шведской войны (1808-09) был представлен к ордену Святого Владимира 4-й степени, но награду Александр I отклонил «в наказание за своевольства против японцев». Утонул в реке Нева вместе с Н.А. Хвостовым в результате несчастного случая. Именем Давыдова названа бухта и мыс на острове Сахалин, остров на Алеутской гряде и озеро в архипелаге Александра. Давыдов успел обработать только записки о первом своем путешествии в Америку. Эти записки были изданы Шишковым в 1810 году под следующим заглавием: «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. ч.1 1810 г.» Вторая часть, изданная в 1812 г., содержит статьи, заключающие в себе описание Кадьяка и его жителей. В записках Давыдова собрано много этнографического и словарного материалов.

---

Вторая партия называется Тугидацкая и в ней менее двух сот байдарок, под распоряжением Партовщика с помощником. Как сей остров близ самого Кадьяка, mo в сию партью употребляются старые байдарки; a промышленики бывают старики и ребята. На Тугидаке партия собирается в первых числах Апреля, в тихие дни делает выезды за выдрами в море; потом отделив от оной лучшие байдарки, посылают их с помощником на остров Укамоку. Тут также промышляют выдр и удят рыбу, дабы запасти оной для тех, кои остаются на зиму ловить еврашек: ибо остров сей не имеет ни одной речки. Тугидацкие байдарки отпускаются в Августе, Укамоцкие же наловив довольно рыбы едут к Симиде, Сутхуме и даже до острова Унги; a потом посылают их ловить птиц.

Третья партия, состоящая из 40 или около того байдарок, под распоряжением русского стрельца, промышляет выдр морских около островов Шуеха, Еврашечьего, Перегребных, и устья Кинайской губы; но как тут зверей сих очень мало, то Американцы употребляются более для перевозки сивучьего мяса на Кадьяк и в Адександровскую гавань.

Четвертая партия состоящая из 50 байдарок, разъезжает между Какмая и Сутхума. В нее употребляются Коняги с северной стороны острова, Аляксянцы; и Кинайцы; но по большей части хворые старики и ребята. Зато сих в половине Июня распускают.

Оставшиеся около восьмидесяти дряхлых Коняг, посылаются в компанейских байдарках для ловли птиц, из кож коих делают парки, в губы и островки лежащие близ Александровской, где присоединяют к Конягам стариков Чугачей и Кинайцев, другие же производят лов птиц по островам около Сутхума. Каждый Американец должен наловить столько птиц, что бы вышло семь парок, во всякую из коих идет от 30 до 40 шкур. Если один за старостью и болению не достал положенного числа, то дополняют оное тем, что у другого найдут излишнее. За штатное число семи парок, Компания ничего не платит. Промысел птичий весьма опасен, особливо для стариков, кои и по равному месту с трудом ходят; ибо для сего должно лазит по весьма крутым или совершенно отвесным каменьям, иногда не иначе как с помощью шестов и веревок. от промысла сего и молодые люди падая часто убиваются до смерти. В Сентябре месяце стариков отпускают на Кадьяк, где употребляют их для перевозки кормовых припасов в гавань; a тех, кои поздоровее, для ловли лисиц клепцами. Всякому доставшему семь парок, отдают одну, приказывая вместо оной заплатить пять черных лисиц, или восемь так называемых сиводушек и красных.

От 30 20 40 стариков присылаются весною в гавань, выезжают в море, где удят треску и палтусину до того времени, как лососи пойдут в реки. Что в гавани начинается в половине Мая, или в начале Июня, в иных же местах несколько ранее.

Китовые промышленники бьют китов в разных местах. Половину, хотя гораздо меньшую, дают промышленнику, a остальную берут в Компанию, также все жилы и три части китов. Жиру во всех местах Кадьяка, компания запасала прежде до двух сот бочек. Американцу, убившему более трех китов, дают неоднократно табаку и бисеру; менее же, насыпают одну только табакерку единовременно. Если выкинутого кита найдет промышленный, то берут всего в компанию; если же Американец, то дают половину его селению.

Между тем как мужчины проводят все лето на промысле бобров, или на ловле птиц, женщины со взрослыми детьми, исключая только тоенских, не остаются также праздными от компанейских работ: Вдовы и жены, y коих мужья не имеют своих байдарок, a уехали в товарищах, берутся для чистки рыбы; первые до глухой осени, а вторые до возврату мужей. Оставшиеся в селениях выделывают птичьи шкуры и шьют из оных парки для Компании, Когда поспеет сарана, то накладывают на всякую женщину накопать по несколько ишкатов (мера около четверика) корня оной. Доставание сараны очень трудно, и удобное для сего время весьма коротко; почему беременные женщины, или имеющие грудных детей не могши накопать оброчного количества, принуждены бывают покупать оное у других. Когда созреют ягоды, то посылают их также набирать оных положенное число, смотря по урожаю, от четырех до восьми ишкаипов. Сие продолжается до глухой осени и платы за то никакой не полагают. Собирают бруснику, малину, или водяницу, потому что оная не во всех местах растет, a иногда ходят за нею верст по пятидесяти, или и более, пешком.

От сих причин Коняги не успевают запастись на зиму съестными припасами и претерпевают голод, но и в сие время не остаются без работы: женщины выделывают птичьи шкуры, шьют парки и камлейки, делают из крапивы прядево, из жил нитки и плетешки, и тому подобное; мужчины же вяжут сетки или что иное делают.

Аляксинцы ездят в большую партию на таком же основании, как и Коняги: но жены их обязаны запасать гораздо меньшее число сараны и ягод. Из диких, живущих во внутренности Аляксы, одни только Угашинцы выезжали на промысел выдр морских к острову Сутхуму: остальные же ловят бобров, выдр речных, зайцев, лисиц и других зверей. Дети их берутся в тали, по возрасте употребляются матросами на судах, a иногда и в каюрах оставляются.

Кинаицы к морю неспособны, и в дальнюю партию никогда не езжали более двенадцати байдарок. У прочих берестяные лодочки и большие кожаные байдары, в коих перевозят кормовые припасы в Русские артели.

Жены их берут ягоды и запасают сарану, которой прежде и для себя никогда не копали. Кинайцы промышляют для Русских оленей, куниц, рысей, черных медведей, росомах, речных выдр, бобров, выхухолей и норок. Также ловят зайцев, тарбаганов и еврашек; из кож их шьют платья, употребляемые Компанией на плату Конягам и вымен звериных шкур у Колюжей. Летом Кинайцы посылаются с бисером и другими безделицами внутрь Америки, для вымена там звериных шкур и выделанных оленьих и лосиных кож, y народов еще неизвестных Русским. Остальные повинности Кинайцев одинаковы с возложенными на Коняг.

Чугачи посылаются в главную партию: оставшиеся берутся в птичий промысел, a женщины запасают сарану и ягоды. Каждую весну посылают на остров Кучок, находящийся в восьмидесяти верстах от моря, все байдары с девками для копания сараны, которая там считается лучшею. На сем же острове и тюленей очень много. Так как около Чугацкой губы, по веснам птица водятся в великом числе: то собирают для Русских множество яиц, которые сберегают в жиру. По зимам каждый Чугача обязан доставить в Компанию трех баранов, или трех тарбаганов.

Народ, живущий между медною рекою и Чугацкою губою, называется Угалягомюты, что значит восточное селение на языке тех диких. От сих взяты тали, но повинностей на них не наложено. От Колюжей Берингова залива, также взяты тали; a далее живущие так сильны и хорошо вооружены, что остаются зависящими собственно от себя.

Живущие на северной стороне Аляксы, на реке Угатике, ездили, как я уже говорил, на промысел выдр морских, но несколько лет назад скрылись, оставив даже своих шалей. Выше их к северу живущие на устье большой реки называются Алягнагомюты. Народы, обитающие выше Бристольского залива, именуются Аглагомюты; a далее находящиеся, Куихпагомюты. Во внутренности земли, далее озера Илямны, именуются Кцялтаны. Все сии народы весьма мало известны Русским.

XXI

Нечто о Кинайцах, о Медной реке, и о Северо-западной Америке.

Жители сей губы (Кукова река у Англичан) говорят особенным языком от Аляксинцов, Коняг и Чугачей, хотя смежны со всеми сими народами: впрочем образ жизни их и обычаи не столь отличны.

Кинайцы не имеют понятия о Боге, a боятся чертей, и думают, как и Колюжи, что ворон сотворил небо, землю, человека и все видимое, и что он же посылает на людей болезни. Однако при всем том не токмо не почитают его. Но гоняют и бьют; детям однако ж запрещают мучить птенцов, говоря: будет худо, дождь польет, или сильная буря сделается.

Кинайцы мертвых тела кладут, как и Тунгусы, на крышку, поставленную на четырех столбах, где оные и сгнивают, богатых же обыкновенно сжигают с частью платья их, полагая, что усопший будет иметь в оном нужду на том свете. Остальное не сожженное платье родственники разделяют между собою. При погребении поют сочиненные в похвалу покойника песни и пляшут. Дикие сии думают, что души утопших и умерших своею смертью живут под землею, убитых же, на небе. Сей предрассудок можно почесть нарочно вкорененным для соделания людей храбрыми против неприятелей. Впрочем Кинайцы не полагают в будущей жизни ни награждения добрым, ни наказания злым.

Когда у Кинайца родит жена, то муж режет платье и держит живущих с ним в одном шалаше; ибо народы сии, не смотря на жесткость климата, в коем живут, не имеют, подобно Конягам и Аляксинцам теплых покоев, но в больших шалашах своих сидят зимою у разведенного всегда по средине огня. Они ежегодно перестраивают шалаши свои, a часто переменяют и самые места жилищ.

Кинайцы считают также не далее двадцати, то есть не более числа пальцев на руках и на ногах.