Гавриил Давыдов - Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

• Название: Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним
• Автор: Гавриил Давыдов
• Издательство: Морская типография
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1810

Давыдов Гавриил Иванович (1784-4.10.1809) — исследователь Русской Америки, Курильских островов и южного побережья острова Сахалин, лейтенант флота. В 1805 вместе с Н.П. Резановым на судне «Св. Мария Магдалина» перешел из Петропавловска в Новоархангельск. Командовал тендером «Авось» в Охотском море. В 1807 на том же судне совершил плавание к Курильским островам, южному побережью Сахалина и острову Хоккайдо. Вместе с командиром судна «Юнона» лейтенантом Н.А. Хвостовым, следуя инструкции Н.П. Рязанова, уничтожил две временные японские фактории на Курильских островах, обследовал и описал острова Итуруп и Кунашир. По возвращении в Охотск был арестован, бежал из-под стражи в Якутск, доставлен в Санкт-Петербург и освобожден. Во время русско-шведской войны (1808-09) был представлен к ордену Святого Владимира 4-й степени, но награду Александр I отклонил «в наказание за своевольства против японцев». Утонул в реке Нева вместе с Н.А. Хвостовым в результате несчастного случая. Именем Давыдова названа бухта и мыс на острове Сахалин, остров на Алеутской гряде и озеро в архипелаге Александра. Давыдов успел обработать только записки о первом своем путешествии в Америку. Эти записки были изданы Шишковым в 1810 году под следующим заглавием: «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. ч.1 1810 г.» Вторая часть, изданная в 1812 г., содержит статьи, заключающие в себе описание Кадьяка и его жителей. В записках Давыдова собрано много этнографического и словарного материалов.

---

На ночлеге догнал нас Полевой, и с сего времени мы уже лучше стали ночевать; ибо могли спать не в палатках, но под расставленными несколько наклонно к земле четвероугольными полотнами, близ которых держали всю ночь большой огонь, весьма приятный в столь суровом климате. Мне крайне жаль, что я не имел с собою термометра для точного определения стужи, которая конечно была на высоких местах до двадцати пяти или двадцать восьми градусов, по реомюрову термометру. Приехав на ночлег, обыкновенно разгребают снег под место, где хотят разбивать полог и разводить огонь, который иначе, растопив снег, мог бы перепортить одежду. Наблюдают притом ставить полог длиною по длине пади, находящейся меж гор, дабы ни когда не несло дыму в глаза.

С полудня небо сделалась пасмурно, стал снег перепадать, а к вечеру пошел очень густой. Отъехав версте тридцать к речке Кункуй, остановились ночевать. Кункуй значит узкое место, и имя речки произошло от того, что она течет в весьма узких ущелинах гор. Кормовища по Кункую весьма хороши, много растет травы роду хвоща, называемой Якутами См~ сибихтя, от которой лошади весьма скоро приходят в тело. Сибихтя и зимою зелена. По сей причине с начала весны и под конец осени, ездят всегда по Кункую до самого её источника; летом же потому минуют сию дорогу, что на Кункуе можно быть принуждену прожить более месяца на одном месте, если дожди захватят. Началом весны в здешнем климате я разумею то время, как реки не очистились еще ото льду.

К полудню снег перестал и сделалось ясно. Кункуй сначала переходили мы по льду, но ныне иногда и вброд.

Временем шел снег. На Белой провалились сквозь лед несколько лошадей, которых едва могли мы спасти.

Горы приметно становились ниже: знак, что мы приближались к Алдану. Погода была ясная при сильном морозе.

Время продолжало быть столь же холодно. До захождения еще солнца приехали к реке Алдану, покрытый густыми глыбами льда, который в средине только едва имел движение, от чего переправа с лошадьми через реку сделалась невозможною. По сей причине должны мы были пробыть здесь более суток. На станке съехалось много и других приезжих, отправившихся из Охотска, и все должны были поместиться в двух только казачьих юртах. В сие время Якуты нарочно приезжают к Алданскому перевозу, и с большею выгодою продают мясо, масло и иные съестные припасы. В здешних юртах, равно как и в Якутских, вместо стекол в окнах вставляют льдины.

Поутру вода в реке выступила из берегов, почему заключали, что несколько пониже сего места река стала. Вечером слышен был треск спирающихся льдин, около полуночи оный утих, и река противу станка также стала.

Снег перепадал и время было холодно. Лед противу станка не мог еще поднимать человека, почему Якуты ходили вверх и найдя место, где оный был толще, пробили его во многих местах, дабы вода выступив наверх замерзла, от чего лед делается толще.

Вечером пришла в нашу юрту Якутка, которая увидев, что один человек сделал какое-то необыкновенное движение, сделала то же, закричала и бросилась на него. Всякого потом сделавшего что либо, она передразнивала кричала и бросалась на него с палкою или кулаками. Наконец до того взбесилась, что севши на пол начала кривляться и петь, как бы колдовала. Ее вывели вон, и она до того кричала, покуда со всем лишилась сил. Между Якутами не редко видят таких женщин, которых называют Амерячками. Утверждают, что то болезнь; но я думаю, что с начала они притворяются, a по времени получают сильную к тому привычку.

Поутру Якуты переводили по льду через Алдан по одной вьючной лошади, около полудня и мы начали таким же образом переправляться. Лед в некоторых местах был еще тонок, гнулся под нами и трещал; но мы переправились счастливо и только задняя лошадь провалилась, которую с великим трудом и опасностью могли вытащить. От Алдана мы взяли почтовых лошадей и перейдя речку Ноху, на станке сего имени остановились ночевать.

В 5 часу утра отравились в путь. Сначала шел снег, но перестал, как скоро солнце, вокруг которого видна была радуга, поднялось несколько от горизонта. На Амгинском станке нашли прекрасных карасей. Ночевали на Мельжегее.

Приехали на ночь в Чупорсу. Вечер был весьма холодный.

До полудня шел густой снег, a потом дул резкий ветер прямо в лицо; от чего меньше могли проехать, a именно только 64 версты.

С Чучигийского станка, на котором мы ночевали, поднялись рано, и в 5 часу пополудни приехали в город Якутск. Здесь должны были прожить до того времени, как установилась хорошая дорога по реке Лене, которою едут до Качугской пристани. С осени Лена становится обыкновенно весьма шероховато, для того, пока не поправят дорогу, оная крайне беспокойна, от торчащих льдин, что называют здесь Торосы.

1803 год. Ноябрь.

Под вечер оставили город и отправились вместе с Г-м Полевым, всего в трех повозках. Большая часть поселенцев живущих от Якутска до Алекминска, или еще и далее, в нынешнее время питаются почти одною только кашею из молока и сосновой коры, некоторые подбавляют не много муки, a иные ничего не имеют кроме сосновой коры и воды. Кору сдирают они осенью, сушат и толкут в муку. Следствие таковой пищи приметны на лице каждого человека, ибо ни в одном не видно краски, или иного признака силы и здоровья. В одном месте видели мы двенадцати летнюю девочку, которая показалась нам старухою. Проезжающие купцы помогают сим несчастным, уделяя им понемногу своего дорожного припасу, которым для сего нарочно с излишком запасаются. Попутчик наш Г-н Полевой, щедрый и добродетельный человек, загрузил свою и наши повозки сухарями и всякими съестными припасами, дабы раздавать то бедным жителям, которые по сему весьма его знают. Он же часто ездит из Иркутска в Охотск и всегда с одинаковым к сим несчастным расположениям. Желательно чтобы поболее Полевых проезжало по сему пути!

Кибитки, в которых путешествуют по Лене, весьма легки, малы и так плохо скреплены, что редкая останется цела ударившись обо льдину. В оную нельзя положить более 10 или 12 пуд. За не имением овса, лошадей кормят только сеном, a иногда и хворостником; потому они весьма скоро выбиваются, через месяц от начала зимней дороги едва уже ноги таскают и езда бывает весьма трудною.

Морозы день ото дня становятся жестче. Для опыту я проехал два станка на облучке и могу уверить, что это весьма трудно. Когда лицо встретит первое ударение воздуха, то бывает как будто опалено. Дунув услышит в воздухе некий торох; над лошадьми стоит пар столбом, издали видимый и животные сии не могут бежать скоро, задыхаясь от густоты воздуха. Через каждые 4 или 5 верст должно останавливать лошадей и очищать дед, совершенно затворяющий ноздри; иначе дыхание захватывает и они останавливаются сами. Жители Лены носят на лице набородники, наносники, налобники, наушники и нащечники, так что только глаза и рот остаются не закутанными. На шею поверх платья надевают ошейники из беличьих хвостов. Платье делается из заячьих или оленьих кож, сверху которого надевают обыкновенно Якутский Санаях. На ноги сверх торбасов надевают сутуры и наколенники. Описание сутуров было выше. Рукавицы делаются большие на каком-нибудь теплом меху, верх же оных состоит из другого по жестче; как например из оленей кожи, или из лисьих лап и тому подобного.

С Харабалыска (44 версты) ехали мы во все время шагом, a извозчики шли возле кибиток. Наконец верст за десять от Намины и я пошел пешком, да и гораздо еще опередил кибитки свои.

Не доезжая несколько Алекминска, изломался полоз у нашей кибитки и мы ее оставили. He много спустя другая опрокинулась и также изломалась. Я починивая оную едва не отморозил рук. Приехав в город послали за оставленною повозкою: ямщик, бывший при оной едва также не замерз, ибо мороз был жестокий.

Здесь подтверждали нам, что мы и прежде слышали о лошадях покупаемых на реке Вилюе, что они часто по прошествии двух лет, быв пущены на волю, уходят домой, хотя бы то было за тысячу верст. Причиною сему полагают хорошие тамошние травы. Река Вилюй изобилует рыбою, a особливо летом, когда она идет в нее с моря. Морская рыба никогда не проходит далее Витима, или редко, да и то разве в малом весьма количестве. Железо Вилюйское почитается одним из самых лучших. Якуты вырабатывают из оного отменно хорошо разные вещи, a ножи тамошние славятся по всем северо-восточной Сибири; ибо металл сей отменно мягок, почему ножи гнутся по надобности для разных рукоделий опять легко выпрямляются.

На Дубровской заимке нашли Тунгусов, возвратившихся с Витимского соболиного промысла. Мы поднесли им водки, за что они хотели подарить нам соболя, но как мы не приняли от них сего подарка, то они думая, что оного для нас мало, прибавили еще другого соболя и несколько белок, но видя, что мы и того принять не хотим, крайне тому дивились, и едва могли поверит, что мы потчевали их водкою без всякого намерения и помысла о их соболях. Тунгусы приучены к сему Русскими купцами, которые прежде начатия торговли, обыкновенно потчуют их водкою и дарят; a те поставляют долгом отдаривать.