Гавриил Давыдов - Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

• Название: Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним
• Автор: Гавриил Давыдов
• Издательство: Морская типография
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1810

Давыдов Гавриил Иванович (1784-4.10.1809) — исследователь Русской Америки, Курильских островов и южного побережья острова Сахалин, лейтенант флота. В 1805 вместе с Н.П. Резановым на судне «Св. Мария Магдалина» перешел из Петропавловска в Новоархангельск. Командовал тендером «Авось» в Охотском море. В 1807 на том же судне совершил плавание к Курильским островам, южному побережью Сахалина и острову Хоккайдо. Вместе с командиром судна «Юнона» лейтенантом Н.А. Хвостовым, следуя инструкции Н.П. Рязанова, уничтожил две временные японские фактории на Курильских островах, обследовал и описал острова Итуруп и Кунашир. По возвращении в Охотск был арестован, бежал из-под стражи в Якутск, доставлен в Санкт-Петербург и освобожден. Во время русско-шведской войны (1808-09) был представлен к ордену Святого Владимира 4-й степени, но награду Александр I отклонил «в наказание за своевольства против японцев». Утонул в реке Нева вместе с Н.А. Хвостовым в результате несчастного случая. Именем Давыдова названа бухта и мыс на острове Сахалин, остров на Алеутской гряде и озеро в архипелаге Александра. Давыдов успел обработать только записки о первом своем путешествии в Америку. Эти записки были изданы Шишковым в 1810 году под следующим заглавием: «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. ч.1 1810 г.» Вторая часть, изданная в 1812 г., содержит статьи, заключающие в себе описание Кадьяка и его жителей. В записках Давыдова собрано много этнографического и словарного материалов.

---

Известно, что Коняги не столько боятся смерти, как того, что их секут. Вскоре после нашего прибытия на Кадьяк один промышленник высечен был за дерзость и ослушание кошками. От чего между Американцами пронесся слух, что привезли из Охотска такие плети, которыми больно секут. Сие подало повод одному из здешних жителей придти к матросу, бывшему со мною, и спросить его: больно ли секут кошками? — Отведай, тот отвечал. Островитянин ушел от него, но скоро возвратился с тонкою веревкою, сплетенною из жил, и подавая оную матросу, просил сечь его. Матрос, находя подобную просьбу весьма смешною, положил Американца, и сложенною в двое веревкою ударил его гари раза изо всей силы по голой спине. Коняг вскочил и в тут же минуту скрылся, оставшись конечно не в весьма выгодном мнении о наказании кошками.

Ездил я в байдарке в небольшую закрытую бухту, вдающуюся в Уганакский остров. Она кажется сделанною руками человеческими: устье её совершенно походит на крепостные растворенные ворота, высеченные в каменном бруствере, и не шире семи сажень, хотя довольно длинно. Течение в сем месте чрезвычайно быстро, и когда во время отлива останется воды не более трех фут, то она имеет весьма приметный наклон к морю и кажется опущенною по шлюзу. Берет сего рукава или устья губы, всюду отвесны, за оным находится залив подобный ковшу, посредине которого лежит островок. Окрестные места производят лес, a по берегам растет кустарник. С великим трудом поднялся я по сему рукаву, хотя в сие время вода и довольна была высока; спускаясь же по оному в малую воду, должно было держаться только на веслах, ибо казалось что плыл по порогу, где волнение от быстрины воды сделалось совершенно толчеею.

В 3 часу пополудни ветер стал тише, и я отправился к гавани. До перемены течения должно было простоять у пролива Быстрого, названного так по сильным быстринам в оном, против которых байдарки сгребать не могут. Когда вода пошла на убыль, то пустились мы в путь. Я задремал, но необычайный шум разбудил меня, причиною тому был не большой водоворот при конце быстрого пролива. Мы должны были плыть по оному с великою осторожностью, поддерживая веслами байдарку, дабы оную всплесками не опрокинуло. Ночь была самая тихая и ясная. Когда байдарки разлучались, то стрелял я из ружья, дабы на звук сплывались они опять вместе. путешествие наше казалось весьма приятным, и мы перегребли наискось пролив между Кадьяка и Афогнака, хотя таким образом ширина его будет около 25 или 30 верст. Я застрелил Лебедя у самой почти гавани, к которой прибыли мы в пятом часу утра. От Уганакского острова считают до гавани около 90 верст: и так мы сие расстояние переехали на гребле меньше нежели в одиннадцать часов, если выключить время, которое простояли у залива быстрого.

Приехавший вчера с южной стороны Кадьяка Американец сказывал, что на отделенных высоких каменьях у Чиньяцкого мыса лежат морские львы, обыкновенно называемые сивучами или сиучами. Звери сии не показывались уже пять лет около гавани. Я из любопытства поехал посмотреть их, взяв с собою стрельца, (так называют здесь стрелков). ветер дул свежий от ZW, и от бывшей накануне погоды осталась довольно большая зыбь; почему мы гребли вдоль берега, вокруг всей почти Чиньяцкой губы. Стрелец Брусенин, по дороге застрелил двух тюленей, a я девять уток и несколько черных куликов; но Сивучей не нашли У мыса, и отправились назад прямо поперек губы, ибо ветер довольно стих. Приближаясь к островкам, близ гавани находящимся, я снял с своего люка обтяжку и греб спокойно; и вдруг услышав, что Брусенин кричит нечто по Коняжски, a гребцы в тоже время начали грести изо всей силы, оглянулся назад и увидел идущий на нас крутой высокий вал, от которого однако мы уехали. Скоро после того нашел другой такой же, и как я не успел надеть совсем обтяжки, то несколько воды попало в байдарку. Таковое волнение случается над подводными каменьями, называемыми здесь Потайниками. Около Потайников большую часть времени бывает тихо, но иногда вдруг поднимается превеликая груда воды, крайне опасная для байдарок. Таковые действия известны здесь под названием: потайник играет. По уверению Русских и Американцев из сих потайников иные играют однажды, другие два раза в день, иные однажды в месяц, a иные однажды в год, и всегда в определенное время. В крепкий же ветер, над оными всегда ходит превеликое волнение. Байдарки погибают иногда, попав нечаянно на потайник, который в то время играть начинает. Американцы знают большую часть оных, и стараются объезжать даже и в тихую погоду. He все подводные каменья производят подобное описанному мною действие, почему должно думать, что называемые потайниками заключают в себе нечто особенное, как то воронки, или что другое.

Сей день ознаменован был странным приключением: девяносто-шестилетний промышленник хотел жениться на сорока пяти летней. пребезобразной Американке, которая долго на то не соглашалась, a наконец дала ему слово; но в церкви сказала, что не хочет за него замуж, от чего свадьба разошлась, и старик крайне тем огорчился.

Вечером приехала сюда партия Аляксинских байдарок, отправляющаяся по берегу Америки для промыслу выдр морских. Прибывший с ними промышленный привез обманом одного Аляксинца, который убил русского промышленника, пропустив про него слух, что он умер чирьем, a другие Американцы, бывшие в том месте, молву сию охотно подтвердили. Убийца был прекрасный молодой человек, бывший прежде в аманатах в гавани и слюбившийся с женою сего промышленника уроженкою Кадьякскою. Когда его спросили, за что ты убил русского? Девкавелела, сказал он. Что с тобою должно сделать за то? Таким же образом, убить, отвечал он смело. Однако его со всеми участниками высекли только линьками, и потом хотели на первом судне отправить в Якутск в Каюры,

Сего же дня из Чугацкой губы получили известие, что на острове Цукли выкинуло судовой борт, сажени в четыре длиною; a с Укамока привезли выкинутый морем ящик с синим сукном и шапку травяную, какие обыкновенно носят на Сандвичевых островах. Последний выкид случился еще осенью, a потому должно заключать, что около сего времени разбилось какое нибудь Английское или Соединенных Штатов судно.

Зимою еще привезли с острова Ситхинака выкинутый огарок большой восковой свечи, который не мог быть с иного судна как с русского и вероятно с компанейского, называемого Феникс. Сие судно Российско Американской компании, построенное в Америке, должно было везти с Кадьяка Архимандрита, для посвящения его в Иркутске в Архиереи. Для спокойствия Архимандрита, на Феникс наделали нарочно ют, прикрепив оный одними только книсами. Начальником судна сделан какой-то скитающийся Англичанин; a титла сего и не в Америке бывает иногда достаточно, для высокого мнения о морском искусстве человека. Феникс отправился из Охотска в Августе месяце с Архиереем, со всем причетом его и с восемьюдесятью или более промышленными, между которыми в Охотске еще показалась желтая лихорадка. На судно поставили три мачты, (хотя оно было во 100 или 110 тонн) дабы сказать только, что компания имеет трех мачтовое судно, каковые здесь вообще величаются фрегатами. В исходе Октября Феникс виден был с острова Унимака; после чего оставил по себе множество только басен и догадок о месте и причине своего кораблекрушения. Но вероятно, что бурное время, плохость судна, болезни людей и невежество начальника были причиною потери Феникса, весьма дорого компании стоящего, как по грузу, так и по числу людей, везомых в Америку, и неприбытие которых ослабило заведения компании и торговлю. Груз сего судна раскидан по великому пространству берет Америки: находили фляги с водкою, с испортившимся вином, восковые свечи, самовар, руль, верхние бимсы и иные вещи, начиная от Уналашки, даже до Ситхи и далее.

К вечеру партия с южной стороны Кадьяка, более нежели в 200 байдарках, собралась в гавань; с северной же стороны Коняги никогда не заезжают в оную, но запасшись юколою на Карлуке, пускаются прямо к острову Шуеху. Там или несколько далее, соединившись с другою партиею и дождавшись Русских, посылаемых для присмотру над промыслами, едут уже все вместе.

Сегодня девяносто шести-летний старик, о котором я выше упоминал, опять умилостивил свою любезную и она вышла за него замуж.

Около полудня партия начала отправляться из гавани.

Поутру с некоторыми из Русских отправился я на остров Афогнак, где в главной артели живет восемь или десять промышленных и множество Каюр. В сем только месте запасают юколу из палтусов. Отсюда, расставшись с моими попутчиками, поехал я на Рубцову одиначку, находящуюся в 16 верстах.

Крепкий противный ветер принудил меня прожить целый день на рубцовой одиначке. В сие время утки отлетают отселе для приискивания мест, где класть яйца, a гуси и лебеди начинают показываться в губе застрелил я трех гусей и несколько уток.