Алесь Куламеса - Быть рядом

• Название: Быть рядом
• Автор: Алесь Куламеса
• Жанр: Юмористическая фантастика

Сборник фантастических рассказов, выложенный в Сеть лично автором для свободного распространения.

В сборнике одиннадцать рассказов, объединённых в три раздела.

Первый, «Люди большого города», посвящён мегаполису и происшествиям, случающимся с его жителями. Это когда грустные, когда забавные истории, в которых бывает и хорошо, и плохо.

В разделе «Будущее, которого не ждут» рассказы — о недалёком будущем, о ближайшей перспективе и о том, чего никак нельзя допустить. Такого будущего нам не надо.

Рассказы раздела «Между Бугом и Днепром» основаны на белорусском фольклоре и истории.

Все рассказы о разном и по разному исполнены, но все написаны от души и с удовольствием.

Приятного чтения.

---

Буквально через полчаса после его выступления у военкоматов стали появляться добровольцы, желающие вступить в армию. Они требуют отправки к пунктам взаимозачёта. Многие несут государственные флаги. Военные пока отправляют добровольцев по домам, так как предполагают, что конфликт будет быстротечным и армия обойдётся своими силами. В военкомате Северо-западного округа столицы побывал наш корреспондент, Никита Арбатов. Передаю ему слово…

Я убивал звук, потому что вошёл отец. Он был в парадной форме и держал в руке чемодан.

— Слышал?

— Слышал.

— Тогда собирайся. Нашу часть переводят на казарменное положение. Возможно…, — он запнулся и снова посмотрел на водку, которую так и не убрал в бар.

— Что «возможно»?

Отец оторвал взгляд от бутылки и сказал хрипло:

— Ходят слухи, что нас могут перебросить к зачётнику. Если война не закончится в ближайшее время.

— Правда? — вскочил я. — Вот здорово! Всегда об этом мечтал!

Отец посмотрел как-то странно и, резко повернувшись, вышел из кухни. Я услышал, как он открыл сейф, где хранил мамины драгоценности и какие-то свои документы. Потом зажужжали замки чемодана, и отец вернулся на кухню.

— Что-то забыл?

— Да, решил взять кое-что, — голос у отца был холодный и сухой. Точно такой же, как четыре года назад, когда маму насмерть сбила машина, и он приехал забирать меня из летнего лагеря. Мне тогда только-только двенадцать исполнилось.

— Что-то мамино?

— А? Да-да, мамино…, — отец странно кашлянул и, как будто уводя разговор в сторону, спросил. — Сумку сложил?

— Ага, только зубную щётку не взял.

— Хорошо. Возьми — и идём.

Я закинул в сумку туалетные принадлежности, пару дисков, которые купил накануне, и натянул кроссовки.

— Я готов.

— Тогда пошли.

Отец окинул взглядом квартиру, задержавшись на большой фотографии мамы, висевшей в зале, но видной даже из прихожей. Этот снимок папа сделал за день до гибели мамы. Они отдыхали на Гавайях, как всегда. Каждый год они отправляли меня в летний лагерь и летели вдвоём на Гавайи. Это был вроде как медовый месяц. Вот только тогда он закончился на четвёртый день — пьяный водила сбил маму на глазах у папы. Отец сделал портрет после сорока дней и специально его так повесил. Чтобы видеть маму, приходя домой. «Как будто встречает», говорил он.

— Ну, может и вернёмся, — прошептал он так тихо, что я едва расслышал. Расслышал и понял — он сказал это для себя. И для маминого портрета.

— Давай, сын, — сказал он громко и бодро, — поехали. К часу нужно быть в части.

В машине отец включил радио «Классика ФМ» и стал рассказывать несмешные анекдоты. Я для вида смеялся, но видел, что папа думает о чём-то своём.

Мы неожиданно остановились. Я чуть не стукнулся о лобовое стекло, потому что, как всегда, не пристегнулся. Отец, не говоря ни слова, вышел из машины и направился к банкомату. Через пару минут папа вернулся, запихивая в бумажник толстенную пачку тысячных купюр.

— На всякий случай, — сказал отец, перехватив мой изумлённый взгляд.

— Какой случай?

Папа не ответил. И музыку выключил. До самой части мы ехали молча, при этом отец держал себя так, словно меня рядом не было. Только уже подъезжая к части, отец вполголоса произнёс:

— Ну и хрен с ним, звёзды всегда можно срезать.

* * *

В части мы поселились в отдельном двухместном номере — отцу, как офицеру, полагается по званию. Если бы он был не майором, а хотя бы подполковником, то нам бы дали номер с джакузи. Но и так не плохо — мультивизор, кондиционер, ионизатор воздуха, ванная с круговым душем и мини-сауной. Ну и интерьер соответствующий. Не в каждом отеле можно найти такой номер. В армии же все жилые помещения были сделаны по высшему разряду. Минимум — три звезды, если сравнивать с гостиницами. А ещё во дворе каждой части — открытый бассейн. И закрытый, для холодного времени суток. Не мудрено, что многие так стремятся в армию. В последнее время — сам слышал в новостях — устраивают конкурсные отборы, как при поступлении в университет.

Отец кинул сумки на кровать и ушёл в душ. А я сразу же включил телевизор.

На «Первом» по-прежнему шли новости. Агапову сменил другой ведущий — Юрий Симонов. Он выглядел гораздо бодрее своей предшественницы и уверенно читал текст:

— …теперь на каждом пункте взаимозачёта в нашей стране есть комиссия наблюдателей из ООН. Их задача — следить за тем, чтобы взаимозачёт шёл честно. Точно такие же комиссии заняли свои места на пунктах противника. Многонациональный состав комиссий, куда включены представители разных государств, гарантируют непредвзятое, беспристрастное и объективное наблюдение за процессом взаимозачёта. Наш корреспондент Аркадий Волков пообщался с главой комиссии ООН по нашей стране…

Это было неинтересно, и я переключил на другой канал:

— Мы наблюдаем за отправкой Кантемировской дивизии к пункту взаимозачёта. Приказ поступил всего час назад, но дивизия уже пришла в движение. Один полк отбыл, сейчас заканчивается погрузка второго. Провожать бойцов пришли сотни людей.

На экране появились молодые парни, которые сидели в открытых кузовах грузовиков и весело улыбались. Им бросали цветы, девушки старались дотянуться, чтобы поцеловать. Солдаты хохотали и свешивались с бортов, подставляя губы.

— Как вы можете видеть, — продолжал рассказывать невидимый журналист, — бойцы полны энтузиазма и с радостью готовы отдать свои жизни за свободу нашей Родины. Почти все их них ещё не женаты, поэтому вместе с ними на пункты взаимозачёта отправятся их родители и браться с сёстрами. Они грузятся в поезд в километре отсюда. Разумеется, на пункте взаимозачёта, они встретятся. Нам удалось поговорить с родителями одного из солдат. Они ещё не отправились, но ждут своей очереди с нетерпением.

В кадре появился седоватый мужчина, держащий под руку немолодую женщину. Рядом с ними стоял, широко улыбаясь, парень с нашивками сержанта.

— Мы гордимся тем, что наш сын — солдат! — срывающимся от волнения голосом произнёс мужчина. — И очень рады, что сможем быть с ним рядом, когда он будет отдавать свой долг стране. Это ведь прекрасно — умереть за Родину! Правда, дорогая?

Женщина молча кивнула. В глазах её стояли слёзы, но она нашла силы улыбнуться. Сына камера не показала.

Шум голосов и моторов перекрыла мелодия «Прощание славянки», которую заиграл военный духовой оркестр. Машины тронулись. Люди бежали за ними, кидали солдатам оставшиеся букеты, что-то кричали. В ответ с грузовиков махали руками и смеялись.

Я позавидовал им. Если мы отправимся к зачётнику, то меня вот так по ТВ не покажут — я поеду на поезде, как член семьи военного. Чтобы ехать на грузовике, нужно быть солдатом. А что, если…

Вошёл отец.

— Папа! — подскочил я к нему. — Папа! Я хочу тебе кое-что сказать!

Отец присел и повернулся ко мне:

— Я тебя слушаю.

— Пап, а как ты смотришь на то, чтобы я тоже стал солдатом? Как ты!

Отец сощурился, с шумом втянул воздух:

— Зачем?

— Ну, понимаешь, — слова не находились. Сложно вот так сразу взять и объяснить это желаниё. Просто я знал, что это будет правильно, — Понимаешь, если нашу часть вдруг отправят в зачётник…

— То тебя отправят следом, вместе с остальными, — перебил меня отец, едва сдерживая раздражение. — Я не хочу разговаривать на эту тему. Кроме того, тебя не возьмут из-за возраста.

— Но ты сам рассказывал, как мой прадед пошёл на фронт, когда ему исполнилось шестнадцать. Чем я хуже него?

Отец резко вскочил и шагнул ко мне, я инстинктивно отшатнулся. Он замер, потом торопливо сел обратно.

— Тогда было другое время, — его голос звучал глухо, он словно выдавливал из себя слова, — немцы рвались к Москве, и их нужно было остановить любой ценой. Сейчас всё не так. Совсем не так…

Глядя на грустное, можно даже сказать скорбное, лицо отца, я вдруг понял, почему хочу стать солдатом.

— Пап, — я подошёл к отцу, — я просто хочу быть рядом с тобой. Когда нас повезут туда, я хочу быть рядом.

Отец поднял голову, и мне показалось, что он готов заплакать. По крайней мере, его глаза странно блестели. Не уверен, возможно, просто почудилось — ведь отец не плакал, даже когда умерла мама.

— Спасибо, сынок, — сказал он тихо и крепко сжал мою руку, — кроме тебя у меня никого не осталось.

Захотелось обнять его, что бы он понял, как я люблю его, но отец не признавал таких нежностей. Поэтому я просто ответил на его пожатие.

Какое-то время мы молчали. Потом отец отпустил мою руку и поднялся.

— Давай поговорим о твоём желании позже. Может, нас никуда не отправят. Идёт?

Я кивнул. Может и правда, к чему торопиться? Всё же отец лучше знает, что и как надо делать.