Елена Донцова - Дочери страха

• Название: Дочери страха
• Автор: Елена Донцова
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9524-4868-1

Ульяна Гриневич долго испытывала терпение своего отца. До поры до времени ей все сходило с рук: пьянство, наркотики и случайные связи. Отец, уважаемый владелец крупного банка, сердился, но неизменно выручал непутевую девицу. Избалованная Уля никак не ожидала, что отец выберет радикальный способ наказать ее. Однако Рэм Григорьевич внезапно сообщил ей, что его настоящую дочь подменили в родильном доме.

А в это время Лиза, на которую пролился дождь благодеяний щедрого банкира, тщательно оберегает свою тайну, ведь она может потерять и самое дорогое, что у нее есть, и даже жизнь.

---

Отец перевез их в квартиру в центре города, такую огромную, что поначалу Уля блуждала по ней, как по дикому лесу. А тут еще оказалось, что ходить ей придется в новую школу, потому что старая по неведомым причинам больше не годилась для Ули. Новая школа располагалась в старинном особняке в двух кварталах от их дома и предназначалась для детей дипломатов и бизнесменов. В этой школе Ульяне предстояло пережить самые кошмарные моменты в своей жизни…

Как только не дразнили ее одноклассники! «Заморыш» – в классе она оказалась самой мелкой. «Поломойка» – после того, как перед уроком в классе кто-то разбил горшок с цветком и Уля, стараясь угодить учительнице, собрала землю и вытерла грязь собственным носовым платком. Учительница не оценила этого подвига, а только сказала, что в таких случаях следует приглашать техничку, это ее работа. Но самое страшное, самое обидное прозвище было – «тифозница». Оно напоминало Уле, что ее появление в новой школе началось с огромного конфуза, да что там – с катастрофы.

Первого сентября Уля пришла в новый класс, полная самых радужных надежд. Новая школьная форма, сшитая на заказ, выглядела просто великолепно, к началу учебного года отец подарил ей сережки с бриллиантиками, а мама красиво заколола ей волосы на затылке. Уля чувствовала себя неотразимой и жалела только, что нельзя оказаться одновременно в двух школах – старой и новой. В старой на перемене ее бы обступили одноклассники, и Уля показывала бы им свои новые вещи, ручки, карандаши, резинки. Все это впервые было куплено не на школьной ярмарке, а в дорогом магазине, и было такое яркое, красивое, шикарное. И сама она выглядела просто потрясающе. Ульяна была уверена, что в новой школе найдется много желающих с ней подружиться.

Учительница показала ее место – третья парта у окна. Уля ужасно удивилось – парта выглядела как будто распиленная пополам, и сидеть за ней можно было только в одиночку. Девочка села, старательно разложила школьные принадлежности – и принялась вертеться по сторонам, стараясь разглядеть своих новых товарищей. От этого постоянного кручения ее взрослая прическа расползлась и превратилась в обычный хвост до середины лопаток. Этим хвостом она случайно смахнула на пол тетрадку сидящей позади девочки, ойкнула, полезла под стол подбирать, и вдруг услышала высокий, звенящий от возмущения голос:

– Тамара Аркадьевна, а с новенькой вши летят!

Уля вынырнула из-под стола и увидела, что ее соседка уже отбежала в самый конец класса и оттуда пальцем вытянутой руки указывает на что-то отвратительное, плоское, полупрозрачное, медленно ползущее по столешнице.

Тамара Аркадьевна, совсем юная, миловидная, вдруг залилась краской и пугающе-ласково сказала Уле:

– Ульяна, девочка, давай с тобой на минутку выйдем в коридор.

А в коридоре взяла ее за руку и быстрым шагом отвела в медкабинет. Там Уле распустили ее хвост, осмотрели голову и предложили полежать на кушетке за ширмой, даже подремать, если хочет. Уля вдруг испугалась, вообразив, что у нее обнаружили какую-то страшную болезнь. В старой школе медсестра всегда так торопилась выставить ребят из кабинета, что даже градусник выхватывала, едва он переставал холодить кожу под подмышкой.

Но, не спавшая от волнения полночи, она действительно задремала, а проснулась, когда в кабинете уже была ее мать. Из-за ширмы Уля слышала ее извиняющийся голос:

– Вы понимаете, в голову не пришло ее осмотреть… Дочка только вчера приехала из деревни, от родственников мужа. Наверное, оттуда привезла…

– Да вы не волнуйтесь, Надежда Сергеевна, – говорил ей ласково какой-то мужчина, доктор наверное. – Все через это проходят, ничего страшного, есть отличные средства. Плохо только, что вот так вот, при полном классе, а учительница молодая, не сумела правильно переключить внимание. Детки у нас, знаете ли, зубастые…

Уля высунулась из-за ширмы и взгляд ее наткнулся на самого директора школы. И это окончательно ее добило. Из слов директора она ясно поняла, что теперь в классе ее не ждет ничего хорошего. И уже второго сентября Надежде Сергеевне пришлось силой тащить упирающуюся дочку из машины к школьному подъезду. Уля рыдала и умоляла вернуть ее в прежнюю школу, кричала, что ни за что, ни за что не станет тут учиться.

И ее худшие ожидания оправдались. Теперь ее дразнили и травили по любому поводу.

Самое дурное: она даже представить не могла, чем так раздражала своих одноклассников. Ведь в прежней школе ребята относились к ней хорошо, не дразнили и с удовольствием принимали в свою компанию. По вечерам Уля часами смотрела на себя в большое зеркало в холле их новой квартиры. Конечно, она не красавица, но, может, теперь в ее внешности или походке появилось нечто совсем уж уродливое и отвратительное?

В ту пору у нее были только две отдушины: поездки два раза в неделю в старую школу на занятия в хоре и встречи с Ноткой. На хоровой кружок отец дал согласие, потому что в новой школе хора вообще не было. Новые одноклассники Ули с молодых ногтей предпочитали исключительно сольные партии. И два благословенных дня в неделю можно было отвести душу, поболтать с прежними друзьями, пожаловаться, с какими уродами приходится учиться, и получить хоть некоторую эфемерную надежду, что с ней-то все в порядке, просто школа дурацкая. Старенький водитель дядя Паша легко соглашался после хора развезти всех участников по домам, а то и покатать по городу, что повышало Улин авторитет почти до небес. Увы, счастье заканчивалось слишком быстро.

Нотка, или Наташа Павлова, была дочерью начальника службы безопасности в отцовской фирме. Училась она в другой школе, была на несколько лет старше и облегчить Улино существование ничем не могла. Но, в отличие от прежних одноклассников, пыталась иногда давать ей советы. Например, рекомендовала Уле снимать рейтузы в раздевалке, а не разгуливать в них по классу. Причесываться только перед зеркалом, а не на уроке. Она же первая подсказала Уле, что пора ей пользоваться услугами парикмахера, – до этого волосы Уле в конце каждого месяца подстригала мама. Уля была изумлена – она почему-то считала, что в парикмахерскую ходят только взрослые. И Нотка потрясла ее, сунув в руки бумажку с телефоном своего мастера.

Сама же Нотка была просто совершенство! Уля безмолвно восхищалась ею, тщательно скрывая этот замешенный на зависти восторг. Девочка прекрасно одевалась, волосы лежали у нее волосок к волоску, а не торчали в разные стороны, как у некоторых. Нотка умела держаться так, что даже взрослые в ее присутствии как-то подтягивались и тут же принимали Нотку в свою компанию, заводили с ней серьезный разговор, а не посылали, как Улю, посмотреть телевизор в соседней комнате. Ее расспрашивали об учебе в музыкальной школе, о конкурсах – Нотка пела. Как жалела Уля, что они не могут учиться в одной школе! При Нотке никто не посмел бы ее обижать. Однажды Уля, мучительно краснея, задала ей вопрос: «Как ты думаешь, если бы ты училась в моем классе, ты бы со мной дружила хоть немного?..»

Нотка тогда посмотрела на нее очень серьезно и ответила: «А я и так с тобой дружу. И всегда буду дружить, если хочешь. А школа – это же не навсегда».

Уля была готова разрыдаться от благодарности за эти слова. А через несколько дней они с мамой пошли на концерт, и там Ульяна будто впервые услышала голос своей подруги, а главное, увидела, как реагируют на него взрослые и, наверное, компетентные в этом вопросе люди. Кажется, Нотка имела самый большой успех, а толстая незнакомая дама, сидящая рядом с матерью, не смогла сдержать эмоций и громко проговорила посреди арии: «В эту девчушку вселилась душа незабвенной Полины Виардо. Контральто и сопрано, и в какой чудной гармонии!»

Мать только улыбнулась в ответ громогласной даме, и в этой улыбке была радость сопричастности: она гордилась, что знает Нотку лично. А Улю в это мгновение словно тупая иголка кольнула прямо в сердце: ей вдруг подумалось, мама жалеет, что это не ее дочка так по-взрослому сдержанно раскланивается сейчас на сцене.

На следующий день Уля снова поехала на хор. Кажется, готовились к какому-то выступлению в соседней школе, учительница пения долго выстраивала их на скамейке и заметно нервничала. А после первой песни бывшая Улина одноклассница, тихая двоечница, кстати говоря, обернулась и раздраженно произнесла: «Так и будешь гудеть мне на ухо?»

Уля покраснела и тут же поняла, что никогда больше не приедет на эти занятия и вообще больше не будет петь, даже дома, для себя. Пусть Нотка поет…

Однажды в бассейне после занятия всем классом Уля вышла из душа и не нашла в шкафчике свое белье и одежду. Более того, пропал и сам купальник. Девочка закуталась в полотенце и стала думать, что ей делать дальше. Раздевалка уже заполнилась незнакомыми детьми, они смотрели на чужую девочку с удивлением, но ни о чем не спрашивали. Выйти к тренеру в одном полотенце было нестерпимо стыдно. Автобус с их классом наверняка уже уехал, и не было никакой надежды, что наигравшиеся одноклассники вернут ей вещи.