Джон Апдайк - Лучший час в его жизни

• Название: Лучший час в его жизни
• Автор: Джон Апдайк
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-902486-01-7

Джона Апдайка в Америке нередко называют самым талантливым и плодовитым писателем своего поколения. Он работает много и увлеченно во всех жанрах: пишет романы, рассказы, пьесы и даже стихи (чаще всего иронические).

Настоящее издание ставит свой целью познакомить читателя с не менее интересной и значимой стороной творчества Джона Апдайка – его рассказами.

В данную книгу включены рассказы из сборников "Та же дверь" (1959), "Голубиные перья" (1962) и "Музыкальная школа" (1966). Большинство переводов выполнено специально для данного издания и публикуется впервые.

---

Джон Апдайк Лучший час его жизни

В восемь часов вечера они услышали хруст разбитого вдребезги бокала. Звук был четкий, трехчастный – глухой удар о стену, звон разлетающихся стекол, шушуканье укладывавшихся на полу осколков. Казалось, стакан швырнули прямо у них в гостиной. Джордж лишний раз вспомнил, какие у них тонкие стены. Стены были тонкие, потолок лупился, от мебели пахло тленом, электричество то и дело отключалось. Комнаты были крошечные, плата за квартиру чудовищная, вид из окон унылый. Джордж Чендлер ненавидел Нью-Йорк. Ему, уроженцу Аризоны, чудилось, что затхлый воздух этого города кишмя кишит злыми духами, которые норовят его надуть. Подобно тому как истинно верующий христианин ищет в каждом явлении отпечатки пальцев Всевышнего, Джордж в каждом необычном происшествии, будь то приветствие в подземке или неожиданный стук в дверь, усматривал предупреждение о финансовых убытках. Он взял себе за правило сидеть и не рыпаться. Что он и делал – сидел, не поднимая глаз от самоучителя арабского языка.

Розалинда, ростом выше мужа и не такая боязливая, сидела скрестив свои длинные ноги. Сняв одну ногу с другой, она сказала:

– Миссис Ирва, наверное, что-то уронила.

Джордж не хотел это обсуждать, но ему редко удавалось удержаться от замечания жене.

– Не уронила, дорогая, а бросила.

В комнатах семейства Ирва что-то опрокинулось, словно там перекатывали с места на место деревянную бочку.

– Как по-твоему, что там случилось?

В руках у Розалинды не было даже книги, она просто сидела в ожидании еще каких-нибудь звуков. В отличие от Джорджа она не имела ничего против Нью-Йорка. Он не заметил, когда она вошла в комнату из их маленькой кухни. Каждый вечер после ужина он посвящал один час изучению арабского языка и требовал, чтобы ему не мешали.

– По-твоему, там что-то неладно? – настаивала Розалинда, слегка перефразировав вопрос на случай, если в первый раз Джордж его не расслышал.

Джордж с напускным смирением опустил учебник на стол.

– Разве мистер Ирва пьет?

– Не знаю. Он шеф-повар.

– По-твоему, повара не пьют, а только едят.

– Я вовсе не хотела сказать, что эти две вещи связаны между собой. – Розалинда отозвалась мягко, словно муж просто ее не понял.

Джордж снова взялся за учебник. Imperfect одного глагола в сочетании с perfect другого означает действие, которое завершится в будущем. Сайд напишет. (Кто-то разбил еще один стакан, но на этот раз звук был глуше. Кто-то что-то сказал, но слов было не разобрать.) Если глагол независимый, то подлежащее стоит в nominative, а дополнение – в accusative. Апостол будет свидетельствовать против тебя.

– Слушай, – прошипела Розалинда с таким ужасом, словно настал конец света.

Джордж прислушался, но ничего не услышал. Потом миссис Ирва завизжала.

Джордж сперва подумал, что она шутит. Звуки, которые она издавала, могли означать все, что угодно, – страх, радость, гнев, восторг. Они могли быть механического происхождения, например, от ритмического трения деталей какой-то огромной полезной машины. Казалось, они вот-вот должны прекратиться.

– Что ты намерен делать? – спросила Розалинда. Она встала и подошла вплотную к мужу, источая гнетущий аромат тревоги.

– Делать?

– Мы можем кого-нибудь вызвать?

Их управляющий, стройный поляк с бледными бескровными деснами, обслуживал еще три дома и начальную школу. Свой обход он совершал украдкой на рассвете и ближе к полудню. Домовладелица, мрачная вдова-еврейка, обитала по другую сторону Центрального парка, в более приличном районе. Второй сосед Чендлеров, молодой студент-китаец, жил в задней части дома. Его комната примыкала к их спальне. Сдав экзамены, он аккуратно вывел черными чернилами адрес для пересылки его почты в штат Огайо, прикрепил листок с адресом к стене над своим почтовым ящиком и уехал.

– Нет, Карл! Перестань! – вскрикнула миссис Ирва. Смешавшись с беспорядочным грохотом падающих предметов, голос ее утратил свою первоначальную чистоту, и отчаянные вопли звучали пронзительно и хрипло. – Нет, нет, нет! Пожалуйста, не надо!

– Он ее убивает, Джордж! Джордж, что ты делаешь?

– Ничего я не делаю.

– Может, мне позвать полицию? – Ледяное презрение, сквозившее во взгляде Розалинды, тотчас растаяло под воздействием ее природной доброты. Она подошла к стене, грациозно к ней прислонилась, разинула рот и прошептала: – Они открывают кран.

Расхрабрившись, Джордж спросил:

– Может, нам пора вмешаться?

– Обожди. Кажется, притихли.

– Они…

– Тссс!

– Она мертва, – сказал Джордж. – Он смывает с рук кровь.

Даже в этой критической ситуации он не мог удержаться от искушения подразнить жену. Розалинда так разволновалась, что приняла его слова всерьез.

– Да, похоже на то, – согласилась она, но, заметив его улыбку, добавила: – А по-твоему, нет?

Он ласково погладил ее по плечу.

– Джордж, он и вправду ее убил, – сказала Розалинда. – Потому там и стало тихо. Взломай дверь!

– Успокойся и соберись с мыслями, детка. Почем ты знаешь, может, они…

Когда до нее наконец дошло, она посмотрела на него широко открытыми глазами:

– Неужели на свете есть такие люди?

Розалинда была сбита с толку, в комнате за стеной стало тихо, и Джордж решил, что инцидент исчерпан.

– Помогите! Пожалуйста, помогите! – довольно спокойно прокричала миссис Ирва. Ее крик явно привел в ярость нападавшего, ибо она вдруг завопила так громко, что едва не задохнулась – словно ребенок, который заходится от неудержимого плача.

Этот рев – такой бессмысленный, такая жалкая награда за его терпение – привел Джорджа в бешенство. Он остервенело распахнул свою дверь и ступил на ничем не покрытый дощатый пол квадратного холла, куда выходили все три квартиры. Когда он стоял в самом центре этого пространства, перед его мысленным взором развернулся большой отрезок времени, и ему почудилось, будто он, уже старик, вспоминает молодость, вновь переживая лучший час своей жизни. Бесстрашно отбросив сомнения, он постучал костяшками пальцев в дверь под приколотой кнопками карточкой: «Мистер и миссис Ирва» – и протяжно спросил:

– У вас тут все в порядке?

– Берегись! – взмолилась Розалинда, одновременно положив ладони ему на спину, словно собиралась втолкнуть его внутрь. Он обернулся, чтобы сделать ей внушение, и с неудовольствием отметил, что, поскольку сам он съежился, а Розалинда встала на цыпочки, ее глаза находятся на несколько дюймов выше его собственных.

– Ты что, хочешь сама сюда ворваться? – раздраженно выпалил он и недолго думая повернул ручку двери. Дверь была не заперта. Осторожно вдвинув ее внутрь, он увидел вертикальный срез американского интерьера – ковер с размытым узором, часть бордового стула, соломенную корзинку для мусора под повернутым к нему боком телевизором, лампу с бамбуковым абажуром, фотографию в рамке, коричневато-желтую стену, неровный зеленый потолок. Ничто не свидетельствовало о нарушении порядка. Из большей, невидимой части комнаты раздался возглас миссис Ирва: «Уходите! У него нож!»

При звуке ее голоса Джордж инстинктивно захлопнул дверь, все еще держа ее за ручку, словно это был щит.

– Мы должны ей помочь, – настаивала Розалинда.

– Отстань, – сказал Джордж.

– О боже! – простонала миссис Ирва.

Джордж опять нажал на дверь, и на этот раз она открылась настолько, что он увидел единственный признак беспорядка – нижнюю рубашку на спинке дивана.

– Не подходите! – крикнула невидимая женщина. – У него нож!

Джордж опять закрыл дверь.

Голос, который несомненно принадлежал мистеру Ирва, без всякого выражения произнес:

– Ты кого сюда вызвала?

Ответа не последовало. Джордж успокоился. Хотя он и не видел миссис Ирва, она могла догадаться, кто он.

Неожиданно раздался топот приближающихся ног, и вбежавшая в холл молодая пара быстро укрылась у себя в квартире.

Закрывая и запирая свою дверь, Розалинда поцарапала Джорджу руку.

Впоследствии, рассказывая о случившемся, Джордж выставлял вперед согнутую в локте левую руку и застывшими одеревенелыми пальцами второй руки показывал, как металлическая грань замочного язычка зацепилась за плоскую поверхность на краю его предплечья и досиня содрала с нее кожу прямо сквозь рубашку. Рубашку она разодрала тоже. Рубашку ценой в четыре доллара. Особое внимание к этой детали было явно адресовано его жене, однако та сделала вид, будто этот упрек к ней не относится, и на ее широкой треугольной физиономии не выразилось ничего, кроме нетерпеливого желания услышать продолжение рассказа.

Розалинда, дочь ученого поэта, который отправился на Юго-Запад в целях покаяния и обновления, в свою очередь отнюдь не испытывала сомнений в своих умственных способностях. Ее античную фигуру облекали платья с узором из скрипок, нот, басовых и скрипичных ключей и бюстов Бетховена. Она отличалась полным отсутствием вкуса и поистине феноменальным невежеством. Даже самые простые фамилии и те она произносила неправильно – Сартер, Хазлит, Мохем.[1] Со временем, предвидя смущенные попытки Джорджа поскорее исправить ее промахи, она научилась сделать паузу, смущенно улыбнуться гостям и лишь после этого выпалить: «Но больше всего мне понравились розовые рыбки и фигурки из палочек на картинах этого замечательного художника – ну как же его фамилия, кажется, Кли?[2]»