Евгений Лотош - Река меж зеленых холмов

• Название: Река меж зеленых холмов
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Фэнтези

Сила не бывает хорошей. Сила не бывает плохой. Все зависит от того, как ее владелец сумеет ей распорядиться. Стать полубогом-Демиургом — достойная награда за проявленные стойкость и отвагу… но что дальше? Только сказки кончаются на превращении Золушки в прекрасную принцессу. В реальности же приходится просыпаться наутро после подвига и идти в ванную — умываться и чистить зубы. И готовить завтрак. И поднимать в школу заспанных детей. И снова идти на работу: торговать в магазине, сражаться с чудовищами, строить дом, играть в политику или просто спасать мир. Огромный мир, отныне целиком взваленный на хрупкие плечи вчерашней испуганной девчонки и ее друзей.

Текира. Планета, миллиард обитателей которой вовсе не считают себя пешками в Большой Игре. Они любят, ненавидят, рожают, убивают, строят и разрушают — в общем, живут обычной жизнью. Но вполне подходящая для них бывшая игровая сцена, на скорую руку слепленная из картона в далеком прошлом, не выдержит чудовищной тяжести Демиурга и провалится у него под ногами. И чтобы ненароком не уничтожить то, что любишь, приходится скрывать свою новую натуру от всех. Скрывать любой ценой. Пусть даже ценой утраты частички самого себя.

В мире много несправедливости, зла и горя. Ты Демиург — и тебе достаточно лишь щелкнуть пальцами, чтобы покарать злодея и восстановить нарушенное равновесие. Достаточно пошевелить мизинцем, чтобы вылечить от любой, даже самой страшной болезни. Но добро, ярко восторжествовавшее в одном месте, обязательно аукнется чудовищными катаклизмами в другом. Чем больше ты можешь, тем меньше ты можешь — и нет у тебя другого выхода, кроме как забыть про свою силу и тащить мир на все тех же, прежних, по-человечески хрупких плечах. Тащить, стиснув зубы и постоянно ломая через колено саму себя…

Текст рекомендуется читать после "Корректора".

---

— Прости, — покаянно откликнулся Саматта. — Не подумал.

— Прощать тебя не за что, просто прими к сведению. И учти, что вежливость — всего лишь правила, придуманные людьми, чтобы уживаться друг с другом с наименьшими проблемами. А у Демиурга методы совместной жизни с людьми совершенно иные. Целесообразность и последствия — вот что ты должен принимать во внимание в первую очередь. А если и это тебя не убеждает, то просто осознай, что Демиург, твердо намеревающийся ужиться в человеческом обществе, не ломая его, просто обязан вести себя по правилам, устанавливаемым другими. А наш добрый господин Тархан использованием эмпатии на переговорах не гнушается, как видишь.

Бывший Серый Князь замолчал, потер лоб и махнул рукой.

— Ну ладно, не стану нудеть. Сам все поймешь, не маленький. Главное, что наш большой сильный приятель в девочке души не чает, и ты заработал хорошее жирное очко в свою пользу. Да и насчет таранхая неплохо вышло. Сделаем мы из тебя дипломата в самые кратчайшие сроки, точно тебе говорю.

Он посмотрел вниз, где Таранхай внимательно осматривал одного из жеребцов.

— А нам пора отсюда топать. Наблюдателей здесь нет, так что предлагаю пробежаться ножками вон до того распадка, а там можно и в воздухе раствориться. Следы от шин я проложу на всякий случай. Если у тебя нет срочных вопросов, я пока помолчу — у меня в канале висит Дор, которому не терпится выяснить, как все прошло. Двинулись, что ли…

Тот же день. Область Мураташ, город Камитар

Домой в Камитар они добрались, только когда солнце уже опускалось за дальние холмы. Мизза с трудом сползла с лошади — она еще ни разу в жизни не ездила верхом весь день, и у нее болели бедра и стертая слишком большим и неудобным седлом промежность. Встав на землю, она покачнулась и чуть не упала, но вовремя успела удержаться за стремя. Пусть она женщина, но своей слабости не покажет. Тем более — дяде.

Повелитель Ветра спрыгнул на землю рядом с ней, отцепил от седла поводья новых чудо-коней и передал их конюху.

— Приставить охрану и глаз не спускать, — приказал он. — Мизза, пойдем со мной.

— Да, дядя Тархан, — откликнулась девочка. Она откинула изрядно надоевший капюшон на спину, наслаждаясь прохладой вечернего воздуха, такой сладкой после целого дня, проведенного в душных тряпках. Вслед за дядей она поднялась по ступеням дома и через просторную прихожую прошла в комнату, залитую закатным светом. Ветер колыхал занавески, и от вида стоящей на столе еды у нее тихонько забурчало в животе. Она вдруг поняла, что ничего не ела весь день, и что злой голод впивается ей в живот холодными когтями.

Трое мужчин, негромко переговаривающихся за столом, как по команде замолкли и повернулись к Тархану.

— Вы задержались, — сказал Тахмурат. — Мы ждали вас еще часа два назад. Что-то случилось?

— Все в порядке, — Тархан опустился на лавку и впился зубами в сочный кусок вареного мяса, обмакнув его в подливку. — Шаман подарил мне двух коней, уверив, что они необычайно сильны и выносливы. Я проверял.

— И как? — поинтересовался Цахарра. — Не соврал?

— Если верить Миззе, он говорил одну лишь правду, — с набитым ртом проворчал Тархан. — А, Мизза?

— Да, сан Тархан, — робко проговорила девочка, прижимаясь к глинобитной стенке. Дядю она хотя и боялась, но любила. Остальных же Повелителей Ветра, включая отца — просто боялась. Дядя хотя бы испытывал к ней теплые чувства, как к своим дочерям, а другие всегда оставались внутри холодными и неприятными, зачастую — злыми и сердитыми, хотя и не подавали виду.

— Одну лишь правду не говорит никто, — нахмурился Мистан. — Твоя племянница слишком молода, чтобы как следует понимать взрослых. Проклятие позволяет ей видеть, но не понимать.

— Младший брат, — лицо Тархана помрачнело, а внутри плеснулась подавленная ярость, — я предупреждал, чтобы ты не говорил плохо про Миззу, пусть даже она твоя дочь. Ты меня, похоже, не услышал. Повторить так, чтобы до тебя дошло?

— Нет, старший брат, прости, — торопливо проговорил Мистан. — Я оговорился. Но Мизза и в самом деле слишком молода.

— Раньше она не ошибалась. Кстати, Наваха больше не держит мое стремя. Сегодня он без моего ведома и в нарушение моего прямого приказа опять нацепил на Миззу ошейник.

— Он хоть жив еще? — лениво поинтересовался Цахарра.

— Жив. А морду врач починит, — Тархан сунул в рот кусок лепешки и снова впился зубами в мясо.

— Так как все прошло? — осведомился Тахмурат. — Договорились хоть о чем-то?

Какое-то время Повелитель Ветра молча работал челюстями.

— Мистан прав, — наконец неохотно сказал он. — Этот человек знает о нас много. Слишком много. Он может устроить нам серьезные проблемы, просто болтая языком в присутствии не тех людей. Не то чтобы я боялся Кимицу и ее Глаз, но ссориться с ними нам сейчас ни к чему.

— Откуда он столько знает, непонятно?

— Нет. Он ни разу не проговорился. Он умеет застилать суть дела словами ничуть не хуже любого гулана. Дорого бы я дал, Тахмурат, чтобы найти ответ на твой вопрос. Но еще больше дал бы, чтобы узнать — откуда он вообще такой появился? Подобные ему люди не вырастают из земли, как поганки, за одну ночь.

— Возможно, следует поступить с ним так же, как и с поганками, — нахмурился Цахарра. — Пока он еще не вошел в полную силу…

— Ты дурак, Цахарра, — зло оборвал его Тархан. — Он пришел на встречу вдвоем со своим генералом. И оба были не вооружены.

— И что? — от младшего Повелителя Ветра тоже плеснуло злостью. — Вот и воспользовался бы случаем.

— Ты дурак, Цахарра, даже если забыть о моем обещании безопасности, — повторил Тархан, на сей раз спокойнее. — Он знает о нас куда больше, чем все остальные чужаки, вместе взятые. И, тем не менее, является без оружия и охраны. Значит, он уверен, что мы не рискнем на него напасть — например из-за того, что информацией владеет не только он. Или потому, что уверен в своем превосходстве. Ты не видел, как он двигался. Похоже, он страшный боец. Я бы не рискнул выйти против него — хоть врукопашную, хоть с оружием. И его "генерал"… Он бывший солдат масарийского спецназа. Не такой сильный и ловкий, но тоже опытный боец. Думаю, если бы я попытался их убить, не вернулся бы домой живым. Если встретишься с ним в укромном месте, можешь рискнуть сам. Только, во имя пупа Курата, постарайся, чтобы из-за твоей идиотской смерти не пострадал весь клан. А пока он жив — с ним нужно договариваться. Он действительно хочет установить с нами мир и даже готов заплатить за него немалую цену.

— Какую именно? — насторожился Мистан.

— Территории. Он готов улаживать старые территориальные споры между кланами — и утверждает, что способен разрешить их ко всеобщему удовлетворению. И торговля — он намекал, что очень скоро появятся новые торговые пути, и для них потребуется прокладывать дороги. Возможно, железные дороги. А значит, появится работа для наших людей, новые рынки и новые пошлины. Значит, мы сможем привозить учителей из Грашграда и отдавать наших детей в университеты. Но о цене потом. Мизза!

— Да, дядя Тархан?

— Что ты чувствовала в человеке, с которым я разговаривал? В Панариши?

Мизза помялась.

— Он… не боялся, дядя Тархан. Совсем, — робко сказала она. — Ему было интересно с тобой говорить, и он… он чувствовал удовольствие от беседы. Как… как ты, когда лучше всех стреляешь из лука.

— Он таил в мыслях предательство?

— Нет, дядя Тархан. Я не почувствовала.

— Он верил в то, что предлагал? Во всё? Или иногда лгал?

— Да. Он не солгал ни разу.

— Понятно… — Тархан побарабанил пальцами по столу. — А второй? Чужак с Востока? Что чувствовал он?

— Он… Он плохо понимал, о чем речь, и скучал. И еще в нем был интерес — словно наблюдал за незнакомыми животными. И еще…

Она замялась.

— Говори, — приказал ей отец. — Говори и ничего не утаивай.

— Еще ему было жалко меня, — прошептала девочка, опуская голову. — И он злился. Наверное, из-за ошейника. В конце он сказал, что я… что я нормальный человек и не сойду с ума.

— Жалко тебя… — повторил за ней Тархан. — Да. Он явно разозлился, когда понял, что ты в ошейнике. Что-то он сказал насчет своих дочерей. Насчет того, что обе — синомэ гораздо сильнее Миззы. Вот, кстати, еще одно. Панариши мог узнать о нас многое благодаря шпионам. Или подкупу. В конце концов, известное хотя бы двоим знает и ветер. Но откуда Саматта узнал, что Мизза — синомэ? И об ее ошейнике, о котором не догадывался даже я? Нет, Цахарра, я не стану связываться с такими людьми, что бы мне за то ни предложили. По крайней мере, пока не пойму их как следует.