Евгений Лотош - Река меж зеленых холмов

• Название: Река меж зеленых холмов
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Фэнтези

Сила не бывает хорошей. Сила не бывает плохой. Все зависит от того, как ее владелец сумеет ей распорядиться. Стать полубогом-Демиургом — достойная награда за проявленные стойкость и отвагу… но что дальше? Только сказки кончаются на превращении Золушки в прекрасную принцессу. В реальности же приходится просыпаться наутро после подвига и идти в ванную — умываться и чистить зубы. И готовить завтрак. И поднимать в школу заспанных детей. И снова идти на работу: торговать в магазине, сражаться с чудовищами, строить дом, играть в политику или просто спасать мир. Огромный мир, отныне целиком взваленный на хрупкие плечи вчерашней испуганной девчонки и ее друзей.

Текира. Планета, миллиард обитателей которой вовсе не считают себя пешками в Большой Игре. Они любят, ненавидят, рожают, убивают, строят и разрушают — в общем, живут обычной жизнью. Но вполне подходящая для них бывшая игровая сцена, на скорую руку слепленная из картона в далеком прошлом, не выдержит чудовищной тяжести Демиурга и провалится у него под ногами. И чтобы ненароком не уничтожить то, что любишь, приходится скрывать свою новую натуру от всех. Скрывать любой ценой. Пусть даже ценой утраты частички самого себя.

В мире много несправедливости, зла и горя. Ты Демиург — и тебе достаточно лишь щелкнуть пальцами, чтобы покарать злодея и восстановить нарушенное равновесие. Достаточно пошевелить мизинцем, чтобы вылечить от любой, даже самой страшной болезни. Но добро, ярко восторжествовавшее в одном месте, обязательно аукнется чудовищными катаклизмами в другом. Чем больше ты можешь, тем меньше ты можешь — и нет у тебя другого выхода, кроме как забыть про свою силу и тащить мир на все тех же, прежних, по-человечески хрупких плечах. Тащить, стиснув зубы и постоянно ломая через колено саму себя…

Текст рекомендуется читать после "Корректора".

---

— Колыбели? — поинтересовался Семен.

— Генератор искинов-Художниц, который мне любезно сваял наш гениальный Камилл, — Джао отвесил ухмыльнувшемуся Камиллу изящный поклон. — Все то же самое. Программирование определенных процессов в Художницах тоже требует генераторов случайных чисел. Вот Камилл по моей просьбе и сделал программатор, использующий в качестве такового человеческие эмоциональные биоритмы. Я передал его… одному человеку, который и помог запрограммировать одиннадцать искинов.

— А что случилось с Бокува? Почему она оказалась ущербной? — Биката покосился на неподвижно висящую в воздухе Художницу, преданно поедающую Джао взглядом.

— Я донастраивал Колыбель без участия Камилла, ну и… перепутал кое-что. Первый танец всегда неуклюж, если можно так выразиться. Бокува стала первой, кого пытался оживить мастер Нобара, но она так и не проснулась. Я поправил ошибки, но мастер не вернулся к ней, пока не сделал еще десять кукол. А когда он решился снова вернуться к Бокува и снова заняться ее оживлением… он умер, не успев завершить процесс. Я решил, что она, незавершенная, не сможет пробудиться, но стереть рука не поднялась. Все-таки человек в нее душу вкладывал. Наследство мастера, вещественная форма Бокува в том числе, по завещанию отошло к детскому дому, и я думал, что она так там и сгинет. А она, оказывается, все-таки проснулась, пусть и в неполном режиме, и начала работать по программе. Хотел бы я знать, милая, как тебя в Граш занесло… — задумчиво пробормотал Джао, разглядывая Бокува.

— Я не помню, — покачала та головой. — Соответствующие блоки памяти невосстановимо затерты. Прости.

— Это мне следовало бы извиниться, — вздохнул Джао. — Ну что же, Бокува, я рад, что ты восстановилась. Я разблокировал твой канал до оператора. Работай. И не бросай пока Миззу, для нее одиночество станет тяжелым ударом.

— Я… я ее не брошу, Джао, — тихо сказала Бокува, и Карине показалось, что на глазах Художницы навернулись слезы. Разве искины могут плакать? Или это всего лишь имитация? — Я ее не брошу. Она всегда поддерживала меня как могла, хотя ей и самой несладко живется. Я люблю ее.

— Но рано или поздно девочка повзрослеет, — напомнил Демиург. — И скорее рано, чем поздно. Ей уже четырнадцать, скоро исполнится пятнадцать. А по статистике девяносто процентов операторов после пятнадцати утрачивают интерес к игре. Не допусти ошибки, Бокува. Не удерживай ее дольше, чем захочется ей самой.

— Я запомню, Джао, — сосредоточенно кивнула Бокува, и внезапно Художница показалась Карине очень-очень знакомой. Наверное, так выглядела она сама, когда папа учил ее важным вещам. — Я обязательно запомню. Теперь я целая и могу ясно мыслить.

— Хорошо. Тогда, народ, я вас оставлю. У меня и в самом деле запарка. Зовите, если что.

Джао махнул рукой и пропал. Камилл разочарованно фыркнул.

— Наворотил кучу дел на пустом месте, — заявил он. — Как всегда, в своем репертуаре. И все ради того, чтобы какую-то унылую площадку построить. Позвал бы Веорона или Мио, те бы ему сотню генераторов ландшафта выдали не задумываясь. Но ведь нет, Джа у нас гордый, всегда все сам хочет делать, без посторонней помощи. Комплекс младшего ребенка, что ли? Ладно, юная поросль, играйтесь здесь, если интересно, а я пошел.

И он тоже растаял в воздухе.

Палек с Бикатой переглянулись.

— Даже и не проси! — заявил Биката. — Не только у Старших дела. У меня, между прочим, тоже. Пока, народ.

— А я все-таки пошляюсь здесь, посмотрю, что к чему, — сообщил в пространство Палек. — У меня модель Шураллаха все еще считается, к Каси не сунуться по дневному времени, так что поисследую, кто чего наворотил.

На его месте вспухло бесформенное серое облачко, которое тут же устремилось к далекому горизонту. Карина перевела взгляд с Бокува на Семена, а потом обратно.

— Ну, и мне, в общем-то, пора, — сообщил ей бывший Серый Князь. — Кара, тебе боевое задание, если время есть: познакомься с Художницами поближе. И операторов их изучи. Авось пригодятся когда-нибудь.

И он тоже исчез.

Бокува выжидающе глядела на Карину.

— Э-э… — неуверенно протянула Карина. — Госпожа Бокува, я рада знакомству.

— Радость взаимна, госпожа Карина, — вежливо ответила та в полном соответствии с формальным каноном. — Прошу благосклонности.

— Благосклонность пожалована, госпожа Бокува. Э-э…

Возникла неловкая пауза. Карина чувствовала себя совершенно по-дурацки. Познакомиться с Художницами поблизости? Как? И знает ли вообще Бокува, где сейчас остальные ее сестры? В конце концов, ее только что исправили.

— Госпожа Бокува… — начала она, и в этот момент мир ощутимо тряхнуло. Вдали словно что-то неслышно ударило по барабанным перепонкам, по холмам прошла вибрация, размывающая их очертания, солнце заплясало в небе, оставляя за собой огненные следы, а облака на мгновение распались на треугольники и квадратики. Секунду спустя удар повторился.

— Что происходит? — встревоженно спросила Карина. — Что-то не так?

— Я не знаю, госпожа Карина. У меня есть координаты места происшествия. Сместить туда точку трансляции?

— Да.

Мир потускнел — и вспыхнул заново.

Далекие горы заметно приблизились. И окружающая местность немного отличалась: зеленые травянистые холмы кое-где покрылись редкими разрозненными рощицами, а река стала заметно шире, небольшим водопадиком падая с невысокого, в сажень, порожка в спокойную мелкую заводь.

На берегу заводи над купой хвойных деревьев, смахивающих на мацы, шло настоящее сражение.

Облако с десяток саженей в диаметре, налившееся грозовой чернотой, описывало круги, лениво отстреливаясь молниями от наседавших на него с трех сторон искинов. Что две девочки и мальчик в возрасте от десяти до пятнадцати лет являются Художницами и Художником, Карина поняла сразу по их горящим ярким пламенем глазницам — первому, что она заметила. Впрочем, кто еще, кроме искинов, мог вырядиться таким образом?

Первая девочка лет пятнадцати в длинном синем платье и белокурыми волосами, волной спадающими до пят, держалась поодаль. Ее глаза полыхали зеленым, а с ладоней протянутых рук в облако летели небольшие розовые кристаллы. Не долетая до объекта атаки, они, впрочем, останавливались и начинали кружиться вокруг него по замысловатым орбитам, почти сразу вспыхивая и испаряясь.

Вторая девочка полыхала из глазниц белым пламенем. Точнее, из глазницы — вторую закрывала пиратская заплата на черном шнурке. Она носила мужскую одежду средневекового бретера: черный камзол с серебряными искрами поверх белой кружевной блузы и длинные черные панталоны, заправленные в высокие ботфорты с отворотами. Длинная черная коса с вправленными в нее серебряными нитями моталась у нее за спиной, а зажатой в правой руке длинной шпагой она пыталась ткнуть тучку. Тучка втягивала бока, уклоняясь от стального шипа, и отвечала молниями, от которых бретерка с легкостью уклонялась.

Наконец, русоволосый мальчик лет двенадцати, щеголявший парадной формой катонийского морского офицера (черный китель с золотыми пуговицами, белая рубашка, синий шейный шнурок, белые штаны, черные ботинки на рубчатой резиновой подошве, черная пилотка с золотым дельфином) пытался обволочь тучку сизым туманом, неспешно струящимся у него из ладоней. Тучка его попытки игнорировала, с легкостью прорываясь сквозь туманные преграды. В него она даже не стреляла, по-видимому, считая его не представляющим опасности. Но вот мальчик вскинул руку — и пространство вновь сотряс беззвучный гром, заставивший солнце заметаться по небосклону. Тучка-нарушительница вспухла, потеряв четкие очертания, и поплыла в разные стороны бесформенными клочьями. Розовые кристаллы тут же впились в них разъяренными пиявками и начали втягивать в себя, а шпага воинственной дуэлянтки засверкала с удвоенной скоростью, не позволяя клочьям снова слиться воедино.

— Так ее, флуктуацию несчастную! — донесся до Карины, с разинутым ртом наблюдающей за сценой, девчачий вопль. — Лупи ее, Кайсин!

— Бей, Итиган! Вперед, Мириэра! — поддержали еще два голоса. — Ура!

Карина сфокусировала взгляд, и виртуальность послушно прыгнула ей навстречу.

С противоположной стороны битвы в воздухе подпрыгивали и потрясали кулаками три девчонки немногим старше десяти. Две из них, катонийки по виду, щеголяли нагишом, а третья, смахивающая на северянку, носила короткую зеленую плиссированную юбку и белую майку. И у всех троих радостное оживление на лице сменилось глубоким разочарованием, когда растерзанная в клочья тучка вдруг прыгнула вверх и в сторону, оторвавшись от нападающих, и слилась воедино. Затем она забурлила, закипела и с резким хлопком обрела форму гигантского белого кролика в сером жилете и при золотом шейном шнурке. Кролик сделал неприличный жест передней лапой и запрыгал по воздуху, по-прежнему постреливая разрядами статического электричества со своей шкуры. Ничуть не обескураженные неудачей искины вновь принялись атаковать его кристаллами, туманом и шпагой.