Л Климович - Книга о коране, его происхождении и мифологии

• Название: Книга о коране, его происхождении и мифологии
• Автор: Л Климович
• Жанр: Религия

---

Из сказанного видно, что брачные отношения в среде, к которой обращался Коран, оставались еще неупорядоченными. Кораном они регламентируются с позиции защиты патриархальных основ семьи и развивавшихся частнособственнических отношений. Об этом свидетельствуют и многие другие аяты, в той или иной степени детализирующие брачное право мужчины и женщины. Так, в той же суре 4 Коран продолжает: "А кто из вас не обладает достатком, чтобы жениться на охраняемых верующих, то-из тех, которыми овладели десницы ваши, из ваших верующих рабынь... Женитесь же на них с дозволения их семей и давайте им их плату с достоинством, - целомудренным, не распутничающим и не берущим приятелей. И если они были целомудренны... А если совершат мерзость, то им - половина того, что целомудренным, из наказания" (К., 4:29-30). Итак, и при определении наказания Коран исходит как из моральных, так и сословных или классовых мотивов.

Коран оговаривает имущественное положение женщины и при выборе в жены сирот, особенно тех из них, за которыми числится какое-то состояние. Он, правда, остерегает от жадности к чужому добру: "Не ешьте их имущества в дополнение к вашему, - ведь это - великий грех!". Но тут же подсказывает подходящий выход из этой "трудности": "А если вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами, то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах - и двух, и трех, и четырех. А если боитесь, что не будете справедливы, то - на одной или на тех, которыми овладели ваши десницы. Это - ближе, чтобы не уклониться" (К., 4:2 и 3). О чувствах женщин, в данном случае сирот - хотя бы одной или всех четырех, - речи в Коране не идет!

Нет об этом речи и тогда, когда сирота или другая женщина стала женой. "Жены ваши - нива для вас: ходите на ниву вашу, когда ни захотите..." (2:223).

В ряде мест Корана особо оговорены брачные права пророка Аллаха. Так, в суре 33-й, мединской, от имени Аллаха сказано: "О пророк. Мы разрешили тебе твоими женами тех, которым ты дал их награду, и тех, которыми овладела твоя десница из того, что даровал Аллах тебе в добычу (т. е. рабынь[Согласно примечанию Крачковского, "ст. 49-51 впервые [упоминают] конкубинат пророка с рабынями; война с Курайза [Райхана]" (Коран. Перевод и комментарии И.Ю. Крачковского с. 582).]. - Л.К.), и дочерей твоего дяди со стороны отца, и дочерей твоих теток со стороны отца, и дочерей твоего дяди со стороны матери, и дочерей твоих теток со стороны матери, которые выселились вместе с тобой (по преданию - из Мекки в Медину. - Л.К.), и верующую женщину, если она отдала самое себя пророку, если пророк пожелает жениться на ней, исключительно для тебя, помимо верующих" (К., 33:49).

Этим особым правом пророка мотивировано и упоминание Мухаммеда в 36-м аяте 33-й суры, который мы привели выше, то есть в стихе, где по мусульманскому преданию и тафсиру речь идет о разводе приемного сына пророка Зайда с Зайнаб и женитьбе на ней пророка.

О посланнике Аллаха в этой суре сказано: "И вот ты говорил тому, кого облагодетельствовал Аллах и кого ты облагодетельствовал: "Удержи при себе свою жену и побойся Аллаха!" И ты скрывал в своей душе то, что обнаруживал Аллах, и боялся людей, а между тем Аллаха следует больше бояться. Когда же Зайд удовлетворил свое желание по отношению к ней (по преданию, к девушке Зайнаб, на которой Зайд ценился, а затем был с нею разведен. - Л.К.), мы (бог. - Л.К.) женили тебя на ней, чтобы для верующих не было стеснения с женами их приемышей, когда они удовлетворят свои желания. Дело Аллаха свершается! Нет на пророке греха в том, что установил Аллах для него, согласно обычаю Аллаха, относительно тех, которые были раньше. Дело Аллаха было решением предрешенным о тех, которые передают послания Аллаха... и не боятся никого, кроме Аллаха. Довольно счетчика в лице Аллаха!" (К., 33:37-39).

Несмотря на упоминание о предопределенности подобного "семейного" эпизода, указание в Коране на то, что в этом случае "на пророке нет греха", говорило о его необычности. Быть может, названный эпизод стремились приглушить уже в аяте 36 той же суры, по которому "не бывает ни для верующего, ни для верующей, когда решил Аллах и его посланник дело, выбора в их деле". Но последующее упоминание о "грехе" в значительной мере этот аят нейтрализовало. Не случайно академик Крачковский в примечании к 37-му аяту написал, что он - "камень преткновения при [изложении] учения об асма", то есть о непогрешимости посланника Аллаха (как и следующих за ним шиитских имамов).

При любых обстоятельствах этот эпизод - один из сравнительно немногих, в которых составители Корана отошли от заданной им задачи составления по возможности оторванного от земной повседневности "слова Аллаха". Они допустили передачу в "слове Аллаха" перипетий современной им аравийской действительности - неурядиц полигамной семьи пророка и тем самым снизили уровень составленной ими книги.

Только прояснение того, что стоит за сравнительно немногими именами, прозвищами, географическими названиями, намеками на те или иные исторические события, содержащимися в Коране, способно приоткрыть людям эту книгу, почитаемую миллионами, но далеко не всегда отвечающую тому, что от нее ожидают, не содержащую того, что в ней хотели бы найти.

По мусульманской традиции искомое в Коране хотят получить с помощью позднейших преданий - хадисов, ахбаров, Сунны, составленных гораздо позже, чем Коран. Среди исламоведов нашлись и такие, что выдвинули требование "объяснить Коран посредством самого Корана"[Sprenger A. Das Leben und die Lehre des Mohammad. Berlin, 1861, Bd. I, S. XVI.], однако никому из них этого достигнуть пока что не удалось.

x x x

В исламе, как мы отметили, даже при наличии ряда направлений, сект и толков нет и не было единой теологической школы и церковной организации типа Ватикана, также своего рода духовных вселенских соборов, на которых бы разрабатывался и утверждался ортодоксальный канон, система вероучения и культа, включая оценку и отношение к его "книге книг" - Корану, его происхождению, истолкованиям, мифологии, законоустановлениям. Поскольку во главе Арабского халифата в Медине и затем в Дамаске (Омейяды) и Багдаде (Аббасиды) стояли династии халифов, возвеличивавших себя не только как "заместителей посланника Аллаха", но затем и "тень бога на земле его", то их решения по вероисповедным вопросам считались истиной в последней инстанции. Примером может служить религиозно-философское течение мутазилитов, которое, будучи принято Аббасидским халифом Мамуном (813-833 гг.), оставалось официальной доктриной Багдадского халифата до прихода к власти халифа Мутаваккиля (847-861 гг.), который его отверг и преследовал. Таким образом восторжествовала вера традиционалистов-суннитов в вопросе о несотворенности Корана и зависимости человеческой воли от Аллаха. В доказательство правильности этого взгляда сторонники Мутаваккиля приводили 216 мест Корана, тогда как мутазилиты, защищавшие тезисы о сотворенности Корана и свободе воли, опирались всего на 129 аятов!

Обрушив суровые репрессии на мутазилитов, их сторонников и одновременно на последователей шиизма и его сект, аббасидский халиф Мутаваккиль и его преемники старались сохранить и укрепить свое положение как верховных духовных владык мусульманского мира. Эти их усилия стали особенно заметными после 945 года, когда политическая и административная власть в Багдаде оказалась в руках шиитской династии Бундов (Бувайхидов). К тому же духовные прерогативы Аббасидов еще раньше стали подрываться действиями возникшего в Африке Фатимидского халифата (909-1171 гг.), во главе которого находилась династия последователей исмаилизма - старейшей шиитской секты. Их влияние стало особенно ощутимым после 973 года, когда столицей Фатимидского халифата стал Каир, прилагавший немало усилий, чтобы распространить свою власть на Сирию. В сложившихся условиях кровавые репрессии, чинившиеся Аббасидами по отношению к мутазилитам и шиитам, часто оказывались бессильными даже в Багдаде, Басре, Кербеле и других центрах Ирака.

Народные массы в Аббасидском халифате испытывали тяжкий феодальный гнет, и во время вспыхивавших волнений их вожаки не раз облекали политические требования в религиозную форму, обращались и к истории Корана. Одно из обвинений власти халифов заключалось в том, что она виновница сожжения свитка Корана - мусхафа, принадлежавшего бывшему рабу Абдаллаху ибн Мас'уду. В 1007 году эти обвинения стали настолько серьезными, что аббасидский халиф аль-Кадир (991- 1031) был вынужден создать своего рода комиссию для их разрешения. Ее выводы, впрочем, ничего не изменили. В апреле 1008 года в волнениях, происшедших в Кербеле, один из шиитов произнес проклятия человеку, сжегшему эти свитки, записи Ибн Мас'уда. По словам современного французского исследователя Анри Лауста, "совершенно очевидно", что проклинавший имел в виду "халифа Османа, которого шииты упрекали в том, что он оттеснил имама Али, подверг гонениям Абдаллаха б. Мас'уда и приказал сжечь коранические редакции, отличные от его собственной"[Лауст А. Религиозные волнения в Багдаде в IV-V вв. х. Мусульманский мир. 950-1150. М" 1981, с. 190. До недавнего времени этот эпизод излагался со значительными неточностями (ср.: Мец А. Мусульманский Ренессанс, с. 167).].