Александр Горбатов - Годы и войны

• Название: Годы и войны
• Автор: Александр Горбатов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: От солдата царской армии до командующего армией Советских Вооруженных Сил - таков боевой путь участника первой мировой, гражданской и Великой Отечественной войн, Героя Советского Союза генерала армии А. В. Горбатова. Не просто складывалась судьба воина-коммуниста. Необоснованно репрессированный в период культа личности Сталина, он с честью прошел через все испытания, вернулся в боевой строй, и его полководческий талант в полной мере раскрылся в ходе сражений против немецко-фашистских захватчиков. О жизни и воинской службе, крутых поворотах судьбы, походах в боях, встречах с видными полководцами и военачальниками рассказывает А. В. Горбатов в своих мемуарах, которые не переиздавались с 1965 года. В это издание внесены некоторые уточнения. Для массового читателя.

Биографическая справка: Горбатов Александр Васильевич (род. 21.3.1891) в деревне Пахотино ныне Палехского района Ивановской области в семье крестьянина. Русский. Член КПСС с 1919. Участвовал в 1-й мировой войне в качестве унтер-офицера. В Советской Армии с 1918. В годы Гражданской войны командовал полком. В 1926 окончил кавалерийские командные курсы, в 1930 КУКС. На фронтах Великой Отечественной войны с июня 1941. Командир стрелковой дивизии, стрелкового корпуса, а с июня 1943 - командующий армией. За умелое руководство войсками 3-й армии (2-й Белорусский фронт) в январе-феврале 1945 при прорыве долговременной обороны противника и отражении его контрударов в ходе Восточно-Прусской операции, личное мужество генерал-полковнику Горбатову 10.4.45 присвоено звание Героя Советского Союза. После войны командовал армией, воздушно-десантными войсками, войсками военного округа. С 1955 генерал армии. С 1958 в Группе генеральных инспекторов МО СССР. Кандидат в члены ЦК КПСС в 1952-61. Депутат Верховного Совета 2-5 созывов. Награжден 3 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 4 орденами Красного Знамени, 2 орденами Суворова 1-й степени, орденом Кутузова 1-й степени, Суворова 2-й степени, Кутузова 2-й степени, 2 орденами Красной Звезды, медалями, Почетным оружием, иностранными орденами. Умер 7.12.1973. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. (Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. Воениздат. 1987. Стр. 349)

---

Не буду рассказывать о многообразных занятиях, немедленно начавшихся в дивизии. Скажу только, что мне приятно было наблюдать дружную работу командиров, политработников и всех начальников спецподразделений.

226-я стрелковая дивизия отошла в район Харькова в составе всего лишь девятисот сорока человек; по существу, ее пришлось формировать заново. Не хватало командиров батальонов и рот, специалистов. Было мало транспортных средств и оружия. У красноармейцев осталось только по одной паре белья. Делая все, что могли, сами, мы все же через восемь суток послали слезное донесение начальнику штаба Юго-Западного направления. В ответ была прислана комиссия, которая, пробыв у нас один день, выразила удовлетворение ходом комплектования и учебы. Нас предупредили, чтобы специалистов мы не ждали - "учите сами!". Оружие обещали подбросить. Нам ocтавалось лишь еще усилить занятия.

Боевой подготовкой мы занимались много, но качество ее было невысоким из-за большого некомплекта командиров батальонов и рот: батальонами командовали старшие лейтенанты или лейтенанты... Кроме того, времени у нас было очень мало. Положение на фронте усложнялось: противник, несмотря на увеличивающиеся потери, продолжал наступать, приближался к Харькову, охватывая его с севера и юга.

В первых числах ноября штаб фронта распорядился, чтобы из нашей дивизии был выслан передовой отряд на рубеж Шаровка, Марьино, совхоз "Перебудово". В передовой отряд выделили батальон 989-го стрелкового полка и взвод саперов с минами (артиллерии у нас еще не было). Чтобы отряд лучше выполнил первое боевое задание, я выехал на указанный рубеж - поставить на местности задачу командиру батальона, спросить его о способе выполнения и дать, если нужно, дополнительные указания.

В Шаровку мы прибыли 9 октября утром, выслали разведку в западном направлении и через сорок минут уже слышали перестрелку с разведкой или передовыми подразделениями противника.

За четыре часа моего пребывания в батальоне не только была поставлена задача командиру, но и установлена связь с 10-й танковой бригадой в Высокополье. Побывал я и у стоящего в поле исправного истребителя, покинутого летчиком, приказал командиру батальона обеспечить самолет охраной, а в случае опасности уничтожить его гранатами. Был на станции Репки, где вторые сутки ждал погрузки артиллерийский полк; предупредил его командира о близости противника и высказал мнение, что надо быть, готовым к движению своим ходом на случай, если не подадут подвижной состав. Побывал на спиртозаводе в местечке Шаровка, обнаружил там большие запасы спирта и предложил администрации спустить его, но работники завода не решались ,на это без распоряжения из Харькова, и я поручил командиру батальона охранять цистерны, а в случае необходимости уничтожить их.

Вернувшись, донес обо всем начальнику штаба Юго-Западного фронта.

Некоторым читателям может показаться странным, что командир дивизии сам поехал с батальоном, выделенным в передовой отряд, как будто нельзя такую работу поручить командиру полка. А я, читая об этом в архивных материалах через двадцать лет, и сейчас свои действия считаю правильными. Нельзя забывать, что командир батальона был человеком неопытным, ему и его подчиненным предстоял первый в их жизни бой. Понимал я, и как трудно было действовать малоопытному командиру, старшему лейтенанту, в той обстановке. Прибыл бы он в Шаровку и не нашел бы там 133-й танковой бригады и батальона 692-го стрелкового полка, с которыми. должен был совместно действовать. Поневоле растерялся бы.

Вот почему я считал своим долгом помочь молодому комбату на первых порах, если можно так сказать, научить его на собственном примере самостоятельности и предусмотрительности.

Все полки дивизии занимали оборону на заданном рубеже, не прерывая напряженной учебы. 18 октября в дивизию прибыл сформированный наконец артполк с двадцатью гаубицами (эта радость омрачалась тем, что лошади у артиллеристов были очень малорослые и обессиленные). В наш район отошла 212-я стрелковая дивизия, ей мы сдали полосу обороны, а нам дали приказ выступить в район в сорока километрах севернее Харькова и войти в состав 21-й армии.

21 октября двумя полками заняли оборону в полосе Толоконное, Наумовка, Крестовой, Нехотеево, Анисово, Казачья Лопань, поставив третий полк во втором эшелоне. Из особо смелых солдат создали подразделения истребителей танков: в роте - отделение, в батальоне - взвод, а в полку - роту; вооружили их бутылками с зажигательной смесью, противотанковыми гранатами, связками обычных гранат и посадили их на танкоопасных направлениях; выслали вперед разведку и охранение.

С волнением весь личный состав дивизии ожидал первой встречи с противником. Трудно описать это напряженное состояние. Но я ощущал здесь у каждого командира и солдата то чувство личной ответственности, ту спайку, которых не хватало в боях под Витебском.

В это время в дивизию прибыл новый комиссар С. И. Горбенко. Он сразу расположил к себе людей, оказался исключительно честным, подвижным и целеустремленным работником. Я сразу подружился с ним. Мы вместе переживали и горечь неудачи, и радость - когда было чему радоваться.

Первой нашей радостью было отражение передовых подразделении наступающего противника. Но эта радость была недолгой: мы получили известие об оставлении Харькова и о том, что Казачью Лопань, атакованную основными силами противника, удержать не удалось. Вечером 24 октября было получено распоряжение отступать на реку Северский Донец. Отход был исключительно тяжелым, и не так из-за активности противника, как из-за труднопроходимых дорог - беспрерывно шли дожди, недоставало тягловой силы, гаубицы больше тащили люди, чем истощенные лошади.

Вот что я доносил командованию: "Горючее полностью отсутствует, нет надежды на его подвоз колесным транспортом. На дороге г. Волчанок - ст. Бибаково - Новый брошено шоферами большое количество машин с грузом, принадлежащим 14-й кавдивизии. Кроме того, в г. Волчанске оставлено без горючего много машин, даже танков, принадлежащих 3-й танковой бригаде, хотя ее части уже отошли восточное". Доносил я и о том, что команды, отступающие впереди войск, подрывают мосты, не ожидая перехода частей, уничтожают тысячи тонн горючего, в то время как исправные машины остаются на дорогах без бензина.

В результате отхода 226-я стрелковая дивизия встала в оборону на левом берегу реки Северский Донец. В ноябре шли бесконечные дожди со снегом, и это очень затрудняло создание оборонительных рубежей. Чтобы лучше использовать особенности местности, я обошел с командирами полков каждый батальонный район. Сначала спрашивал у командира батальона его решение на оборону: где и как он будет располагать людей и огневые средства? Потом спрашивал командира полка, с чем он не согласен и какие намерен внести уточнения, почему он намерен делать так, а не иначе. Лишь после этого я давал свои указания, как расположить батальон и как окапываться. Приходилось учить командиров на переднем крае, чтобы развить у них умение находить выгодное расположение боевых порядков и избегать лишних работ для красноармейцев.

Известно, что в войну мы вступили с укоренившимися взглядами на прогрессивность групповой тактики, с распылением взвода почти по всему обороняемому району. Однако красноармейцы теряли при этом чувство локтя, не видели не только командира взвода, но порой и командира отделения, не слышали команд, то есть были неуправляемы. С тех пор как я начал сознательно относиться к тактическим вопросам, я был всегда ярым противником такого расположения в обороне и считал его устаревшей системой. Такая разобщенность на поле боя в известной мере оправдывала тех, кто покидал оборону, ничего не зная о своих, воображая, что "уже все отошли, я ушел последним".

Прослужив пять с половиной лет солдатом, я хорошо знал, на что солдат способен в той или иной обстановке. Понять, какое отрицательное действие производит быстрое и продолжительное отступление, совсем не трудно. Поэтому от подчиненных нам командиров мы потребовали - не распылять взвод, располагать его на одном из бугров в общей траншее, не более ста двадцати метров по фронту, чтобы командир видел своих подчиненных, а они - своего командира, чтобы он мог контролировать их поведение и заставлять их стрелять в наступающего противника, а не отходить, кому когда вздумается. Рекомендовали не бояться оставлять между взводами и ротами незанятые промежутки, простреливаемые управляемым огнем.

Находясь в обороне, мы производили анализ потерь за время отступления. Большая часть падала на пропавших без вести, меньшая часть - на раненых и убитых (главным образом командиров, коммунистов и комсомольцев). Партийно-политическую работу мы подчинили главной задаче - повысить устойчивость дивизии в обороне. Мы с комиссаром Горбенко не уставали разъяснять офицерам, что их основная обязанность - укреплять в сердцах солдат веру в нашу победу.