Виктория Угрюмова - Стеклянный ключ

• Название: Стеклянный ключ
• Автор: Виктория Угрюмова
• Издательство: «Азбука-классика»
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01358-8

Если бы майор Варчук из «убойного» отдела знал, куда заведет его рутинное расследование убийства… Если бы молодой бизнесмен Андрей Трояновский догадывался, к чему приведет его внезапная любовь к непостижимой, необычной и очень несовременной женщине… Если бы убийца подозревал, что его жертва жива… Если бы злоумышленники знали, чем закончится для них охота за чужими фамильными сокровищами…

---

— Дак я же… — издал помощник квакающий звук.

— Никаких отговорок! — отрезал старик. — Удачи, друг мой.

* * *

Воскресным вечером Тото явилась к Машке с тем, чтобы переночевать у нее и утром отправиться на работу, а долгую ночь посвятить полезным и важным сплетням, наговориться обстоятельно и со вкусом, компенсируя долгие дни разлуки, и как следует расслабиться. Программа была крайне заманчивая, но Машка отчего-то хандрила, дергалась и все время суетилась. В девятом часу вечера они все еще не смогли усесться за стол и занимались всякими хозяйственными делишками: в частности, Марья лихорадочно доглаживала кучу выстиранных вещей, а Татьяна, чтобы не сидеть сложа руки, относила их на место, в шкаф, и аккуратно раскладывала по полкам. На ее же совести оказался и мелкий ремонт — пуговичку пришить, петельку обметать.

Машка яростно возила утюгом по несчастной кофточке, будто видела перед собой ненавистную соперницу.

— Ну, и как она там обосновалась?

— Плохо, — ответила Тото, откусывая нитку белоснежными зубами. — Не видела, как ты там жила, но девочка хозяйкой себя не чувствует. Да и Сереженькины друзья ее явно недолюбливают. Не их поля ягода.

— Они и меня не слишком любили, — буркнула Машка.

— А ты им не малина с медом, чтобы тебя любить, — заметила подруга. — Но Жанночку шпыняют. Сергею постоянно напоминают то о маме, которая — читай — никогда бы не одобрила такого адюльтера. То о всяких мелочах, от которых он не краснел только потому, что был изрядно подшофе и потому уже красен…

— Ты подробно, — попросила Машка, и в глазах ее вспыхнул охотничий азарт, — в лицах и числах. Начни с описания костюмчика для укрощения строптивых.

Татьяна отложила в сторону шитье, встала и прошлась по комнате походкой королевы Кофетуа, выходящей в тронную залу на парадный прием.

— Я была вся такая нездешняя, такая неожиданная, такая порывистая. Я просто сама не знала, чего от себя ожидать. Эдакая ловкая штучка на шпильках. А комбинезон этот я совсем недавно сшила, ты его еще не видела. Произведение искусства. Спереди строгий, плечи и руки обнажены, спина открыта до подколенок, щиколотки выгодно подчеркнуты. Словом, создает настроение, ну а остальное дорисовывает воображение. Цвета морской волны. И туфельки — те, твои любимые, от «Феррагамо». Подошли просто один к одному. Как на заказ. И три тонны серебра.

— А кольца? — жадно спросила Машка, обожавшая слушать сводки с места боев с комментариями из Дома высокой моды.

— Хризолиты и аквамарины, — отчиталась Тото. — Как в лучших домах Лондона и Мелитополя.

— И что мой красавец?

— Смотрел благосклонно, комплименты говорил, танцевать приглашал. Вечер удался. — И скороговоркой произнесла: — Кофе пили, чашки били, по-турецки говорили. Я долго упражнялась на рояле, играла танго и чарльстоны, а потом и танцевала. — И Татьяна специально на бис исполнила самое удачное па. — Я смотрела на него томным взором, говорила своим самым глубоким контральто и страшно хвалила его ум, красоту и мужественность.

— А он? — не отступала Марья.

— Внимал… Ну знаешь же, как они обычно внимают наглой и откровенной лести: одобрительно, однако скромно, с достоинством, будто им повторяют давно уже известное, но от того не потерявшее своей актуальности. Словом, проявлял полную солидарность по данному вопросу.

— И каков прогноз погоды?

— Прогноз погоды на завтра вы узнаете послезавтра. А если серьезно, то, конечно, Жанночку за один этот вечер из дома и сердца твоего красавца не устранишь, но здоровье у нее уже будет не то. Она, видишь ли, не разделяет его увлечения старинным оружием…

— И я не разделяю.

— И совершенно напрасно, — строго укорила подругу Тото. — А я тебе даже книжечку притащила в клюве, для расширения кругозора. Ты почитай на досуге.

— Ты знаешь, — Машка отставила в сторону утюг и присела на краешек дивана возле «наперсницы разврата», — я вот тебя слушаю, и мне нужно, чтобы ты довела это дело до конца, но вот нужен ли мне сам Сережка, я уже не уверена. Я перебесилась, переболела. Первый страх одиночества прошел. И как-то уже даже стала свыкаться с мыслью, что я одна. Какие-то они все до боли одинаковые, даже самые лучшие, самые исключительные. И потом, влюбится он в тебя, начнет меня с тобой сравнивать постоянно. Что-то со мной случилось, Тото: не верю я ни одному мужику на свете и, боюсь, никогда уже не поверю. А при таком раскладе лучше жить без них.

— О-о, как все запущено! Я там горбатюсь, — возмутилась Татьяна, — а ты тут спрыгиваешь. Я личную жизнь кладу на алтарь дружбы и общечеловеческих ценностей!

— Да всякого такого накрутилось за эти дни, пока мы не виделись, — огорченно призналась Марья. — Ты не обращай внимания. У меня сейчас сплин и потому семь пятниц на неделе, а завтра я в себя приду, и все будет хорошо.

— Ты смотри. Чтобы я дров не наломала.

— А как твои сердечные дела? Давай лучше поговорим о светлом.

И Татьяне показалось, что Машка как-то слишком поспешно прервала разговор, который в иное время была бы готова вести часами, смакуя подробности и по нескольку раз переспрашивая точные цитаты.

— Да я не очень уверена, что это такое уж светлое, — отмахнулась она. — Мне чудесно, но, наверное, это возраст сказывается — я никак не могу ухнуть в любовь как в омут, с головой. Как ты совершенно справедливо заметила: не могу поверить до конца и довериться тоже не могу. Все время задумываюсь, просчитываю ходы. Что ужасно — переношу прошлый опыт на нынешние отношения, а они этого не выдерживают. Но самое главное — ни он, ни я так и не произнесли вслух слова «люблю». Не осмелились. А это симптом. Хотя и не знаю, чего именно.

— Мать, а ты часом не зажралась? — вскинулась подруга, и Тото вновь почудилось, что Машка на нее то ли злится, то ли обижается. Неужто ревнует? Да нет, все это глупости.

— Все может быть, — решила она не заводиться. — Только у меня ощущение, будто я сняла розовые очки, и теперь не знаю, радоваться или печалиться. И поскольку еще не определилась, то просто принимаю все как есть. Помнишь, я тебе часто цитировала японское высказывание, что самурай — как меч, который стоит один между небом и землей. Вот так я себя и чувствую…

— Ну наконец-то и у тебя глаза открылись, — удовлетворенно заметила Машка.

— Просто раньше мне постоянно везло.

— Вот подумай как следует, да и остановись. Займись своей жизнью, а то время пролетит и останешься сидеть у разбитого корыта, вся такая нездешняя и воздушная…

Татьяна недоуменно на нее взглянула, дивясь банальному, стандартному тексту, который ее родная, веселая Машка в жизни бы не произнесла. Удавилась бы, а не сказала так. Они и дружили столько лет именно потому, что Машка, пожалуй, единственная из сверстниц целиком и полностью одобряла независимый, гордый нрав Тото и всегда становилась на ее сторону в любых конфликтах с окружающим миром.

Но дело было даже не в этом. Дело в том, что Машка, которую явно что-то терзало и мучило, впервые в жизни совершенно не собиралась делиться своими проблемами с ней, что настораживало, озадачивало и пугало.

Тото сделала последний стежок, аккуратно сложила Машкину кофту и понесла ее в платяной шкаф. Когда она проходила мимо тумбочки, ее взгляд зацепился за что-то неуместное, странное, предмет, которого там быть не могло по устройству. Она остановилась и посмотрела уже осознанно. Часы как часы. Ничего особенного. Дорогие мужские часы, швейцарской фирмы «Жерар Перриго», со стрелками-гильоше[9] из синего каленого золота, на строгом кожаном ремешке, принадлежащие Говорову.

Машка зашла следом, оперлась бессильно о притолоку и виновато произнесла:

— Я все не могла придумать, как тебе это рассказать.

— А что тут еще можно рассказывать? — усмехнулась Тото. — Ты позволишь, я заберу их с собой?

Глава 12

Андрей открыл двери и остановился на пороге, пытаясь изобразить на лице серьезное и деловое, но вполне приветливое выражение. Однако глупая счастливая улыбка предательски не хотела исчезать и то и дело мелькала на его губах. Трояновский хотел как можно быстрее поговорить с Мариной, и сияющая физиономия тут была совершенно неуместна. Наконец он совладал с собой, снял легкий пиджак цвета «шампань», аккуратно повесил его на тремпель и крикнул в глубину квартиры:

— Марина! Ты дома?

Подруга появилась из спальни. По-домашнему одетая в милый спортивный костюмчик, ненакрашенная, волосы стянуты в тугой пучок на затылке. Спокойная, мило улыбающаяся, уверенная. Ожидавший  слез и упреков, Андрей насторожился, увидев ее приветливое выражение.

— Я все время дома, — сказала она. — Почти.

— Ты не звонила, — забормотал молодой человек, — я думал, ты обиделась и, по обыкновению, ночуешь у подруги.