Вилис Лацис - Семья Зитаров. Том 2

• Название: Семья Зитаров. Том 2
• Автор: Вилис Лацис
• Издательство: Зинатне
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Семейная сага. События, о которых идет речь в книге, разворачиваются в начале прошлого века, когда в России революция уже произошла, а в буржуазной Латвии она только начиналась. Глава семейства — капитан парусника, на долгие месяцы оставляющий семью справляться с крестьянским хозяйством. Описываются судьбы каждого члена семьи, насколько они разные, хотя люди вышли из одного семейного гнезда. Действие разворачивается и в Латвии (в мирной жизни и на войне), и в дальних странах, куда отец, а за ним и сын попадают на торговых судах.

Во второй том вошли части с IV по VI. Поездка Янка Зитары в Сибирь, жизнь в Барнауле и латышской колонии. Возвращение на родину и столкновение с классовыми противоречиями только что образовавшейся буржуазной Латвии.

---

Благоухала сирень, и от земли поднимались теплые испарения. В темноте перекликались запоздалые птицы.

Когда картежники кончили последнюю партию и в доме все затихло, два человека еще не спали. Они не могли уснуть до утра.

3

На следующее утро, когда сплавщики отправились на работу, Янка намеренно медлил и остался последним. Ему хотелось встретить Айю, узнать, что она сейчас чувствует. У него самого было какое-то странное ощущение. Не то тревога, не то страх, стыд, сомнение — что-то приятное и сладостное и вместе с тем напоминавшее об опасности волновало его грудь.

Пока Янка, делая вид, что приводит в порядок сапоги, задержался в комнате рабочих, Айя наблюдала за сплавщиками. Не заметив среди них Янки, она поняла, что он еще дома. Взяв веник, Айя пошла прибирать комнату рабочих.

— Ты еще не идешь на работу? — спросила она.

— Ничего, я догоню их, — ответил Янка.

Оба чувствовали неловкость и избегали смотреть друг другу в глаза.

— Это твои вещи? — спросила Айя, указывая на постель Янки, где лежал его вещевой мешок. Подобно остальным сплавщикам, он спал на полу на старой соломе.

— Больше у меня ничего нет, — улыбнулся Янка. — В любое время могу взять одр свой и идти [31]. Так. Теперь я в порядке. Надо улепетывать на реку, пока не явился хозяин.

Айя была близко, такая же прекрасная, как вчера, но Янка не ощущал сейчас потребности поцеловать ее. Большие окна и близость двора, где находились люди, оправдывали его сдержанность.

— Так, значит, — произнес он, выходя. — Вечером увидимся?

Айя принялась подметать пол. Пол был загрязнен комками земля и соломой, повсюду валялись окурки.

…В тот день Янка усердно работал, беззаботно болтал с товарищами. Минутами он даже забывал про Айю. Вечером Янку ожидал маленький сюрприз: чайная кружка и эмалированная миска были вымыты, нож и вилка начищены до блеска, и неизвестно откуда появившееся домотканое одеяло застилало соломенное логово. Порывшись в своем мешке, он обнаружил, что исчезло грязное белье и на пятках старых носков больше не зияли громадные дыры.

— Гм… — хмыкнул он и опять подумал об Айе. Ничего особенного не произошло, так, мелочь — немного внимания, но эта мелочь внесла в его быт уют, и именно его-то и недоставало Янке уже продолжительное время. Сейчас он больше чем когда-либо почувствовал, что значит забота женщины, какое очарование кроется в ее незаметных хлопотах и почему те, кто привык к удобствам семейного очага, уже не могут обходиться без них.

Но разве это было все? О нет. Глаза Айи всегда видели, в чем он нуждается. Она знала, что молоко и хлеб приедаются, если только этим питаться несколько недель подряд. Теперь Янка в ее комнате всегда находил что-нибудь горячее. Она не приносила это тайком, потому что тетке на другое же утро было рассказано, что этот сплавщик — почти свой человек и много помогал Айе по дороге на родину. Возможно, заботливая тетка смекнула кое-что и сама и сразу же оценила значение этой дружбы. Вечерами она освобождала Айю от домашних работ, и никому не приходило в голову удивляться тому, что Айя среди недели надевала праздничное платье. Янка тоже этому не удивлялся. Ему только было неловко, что на нем такая поношенная одежда. Но разве она из-за этого задирала нос, стыдилась его? «Нет, мой друг, теперь ты сам видишь, насколько велика моя привязанность. Какой бы я нарядной ни была и каким бы ты ни был серым, мне ты всегда дорог».

Никогда ни один человек так не заботился о нем, как Айя. Конечно, мать тоже любила его, но он был не единственным, и забота матери распространялась одинаково на всех детей. Айя же создавала привилегированное положение для него одного; впервые в жизни он чувствовал, что его балуют. Среди сплавщиков и по соседству жило много молодых парней, которые ни в чем не уступали Янке. Но разве Айя замечала их? Разве у нее оставалась хоть одна ласковая улыбка для другого? Нет, для нее в целом свете существовал только он единственный, Ян Зитар, и никто больше ей не нужен.

Айе двадцать лет, у нее стройная фигура и красивые плечи; черными волосами и карими глазами она немного походила на цыганку. Что же удивительного, если Янка пленился ею.

4

В субботу явился кассир фирмы и выплатил сплавщикам заработанные деньги. Те, у кого была надежда получить в городе хорошую работу, сразу взяли вещи и уехали.

Оставшиеся собрали деньги и послали парня помоложе в корчму за водкой. И несмотря на то, что до корчмы было несколько километров, посланный вернулся очень быстро, и в большой людской комнате послышался звон стаканов. Любители картежной игры устроились за отдельным столом и после каждой партии утоляли жажду глотком сивухи.

Янка знал, что последует за этим: сначала будут играть на сантимы, потом ставки вырастут и на столе появятся бумажные деньги. К тому времени, когда некоторые игроки успеют потерять весь недельный заработок, водка будет выпита, и им захочется еще. Тогда тот самый расторопный парень отправится в корчму вторично, а в ожидании его оставшиеся начнут сводить старые счеты: громкие крики, перебранка, может быть, даже драка, и под конец примирение за полным стаканом. А в понедельник, когда кое-кому нечего будет есть, он хмуро обратится к денежному товарищу:

— Старина, не дашь ли несколько латов взаймы?

И опять целая неделя тяжелой работы, мокрая одежда, саднящие руки, мужественное обещание никогда больше не пить и не играть на деньги и ребяческая уступчивость старым слабостям, как только в кармане вновь появляются деньги.

О том, чтобы спать в такие ночи, нечего было и думать, и приходилось томиться и слушать бессмысленную галиматью, пьяные бредни и дикие выкрики игроков.

— Схожу в лес, посмотрю — не найду ли рукоятку для багра, — сказал Янка, поужинав.

Это была только уловка. Янка и не думал идти в лес — рукоятка у него была в полной исправности. Он ушел к реке и бродил вдоль берега, пока не стемнело. Временами он присаживался и пытался думать о том, что будет делать летом, какие сети свяжет для осеннего лова и как далеко продвинулись хозяйственные дела Карла. Но в то же время он не мог не заметить, что вода в реке уже стала чистой и прозрачной, кусты оделись листвой и повсюду разносились весенние ароматы. Постепенно, однако, ему становилось все тягостнее, на него напала непонятная тоска, причины которой он не знал. Янке казалось, что он жертва, страдалец, птица со связанными крыльями, но какая именно обида терзала его, кто обидчик, этого он не мог сказать.

— Жить страшно трудно, — говорил он себе порою. Но минутой позже признавал, что жизнь все-таки дьявольски прекрасна и каждый миг, в который ты дышишь, видишь, чувствуешь, — целое богатство, больше, чем горы золота и самая огромная слава. Может быть, он был болен, подобно многим людям, которых в это время года мучило странное беспокойство? Возможно, причиной его волнения была большая, беспредельная свобода. Освободившись от всех уз, связывавших его с определенными людьми, нарушив все обещания, данные себе или другим, он оставался одиноким. И вдруг испугался этого одиночества. Он чувствовал себя, как корабль без руля, несущийся по воле течения и ветра.

Ему было двадцать три года. Думая об Айе, он чувствовал неукротимое желание покорить ее. Янка не замечал, что Айя сама соблазняет его, заманивает и что он похож на одурманенную птицу, которая, отзываясь на свист охотника, приближается к опасному месту. Нет, он воображал, что он сам охотник и умно, решительно преследует избегающее его существо; если он настигнет ее, то приобретет многое, но сам ничего не потеряет. Да и что вообще он мог потерять? Не было у него надежд, которые он лелеял бы, и нечего больше ждать. Он никогда не будет ничем другим, как только рабочим, ничего в жизни не достигнет. А для такого Айя была слишком хороша. Марта Ремесис учится в университете и скоро уйдет очень далеко, так что до нее не долетит и простой привет. О Лауре он в тот раз не подумал — она вышла замуж и потеряна для него.

Возвратись к себе, Янка остановился во дворе. В комнате рабочих горела лампа. На столе стояли бутылки, тарелка с нарезанными огурцами, куски колбасы, слышалась косноязычная речь…

— Шесть латов в банке! Дели скорее!

Янка долго вытирал ноги в кухне. На другом конце дома царила тишина — там уже, вероятно, спали. Янка подошел к каморке Айи и тихо, нерешительно нажал ручку. Дверь оказалась закрытой на задвижку. Тогда он постучал.

— Кто там? — отозвалась Айя.

— Я, Янка, — тихо ответил он. — Ты еще не спишь?

— Подожди чуточку, я… сейчас оденусь.

Немного погодя Айя впустила его. Она сразу же опять забралась в кровать и укрылась до подбородка. Свет она не зажгла.

— Куда ты сегодня вечером пропал?

— Ходил гулять. Чудный вечер, Айя…

Он подошел к окну и остановился.