Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»

• Название: Конец «Гончих псов»
• Автор: Анатолий Иванкин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1987

Роман посвящен событиям предвоенной н военной поры. Готовясь к внезапному нападению на соседние страны, фашистская Германия создала мощный воздушный флот — люфтваффе — для нанесения первого удара, вскармливала его на ниве разбойничьих войн. Много бед и разрушений принесли народам порабощенной Европы гитлеровские асы — «Гончие псы», но в небе России нашли они свой бесславный конец.

В центре романа образы-антиподы советского летчика Андрея Рогачева и фашистского пилота Карла фон Риттена, их судьбы волею войны скрестились в непримиримом поединке.

---

«И я не хочу, — подумал мистер Гринслэнд, — даже в шестьдесят шесть умирать страшно». При мысли о том, как они сейчас начнут падать в море с трехкилометровой высоты, сердце его сдавило предсмертной тоской. Чтобы не видеть истерично рыдающих женщин и детей, он отвернулся и стал смотреть в иллюминатор.

Первый «мессершмитт», сверкнув остеклением фонаря, свалился в пике на беззащитную машину.

— Пулемет бы мне, пулемет! — кричал флайт-сержант, добавляя самые страшные проклятья.

Вдруг лайнер, взревев моторами, выведенными на взлетный режим, опрокинулся на левое крыло и выполнил крутой разворот на атакующего немца. «Наверное, военный летчик пилотирует», — подумал сэр Гринслэнд, которого перегрузка вдавила в кресло.

Прицельной стрельбы не получилось. Трассирующие снаряды прошли мимо. «Мессершмитт», передняя часть фюзеляжа которого была размалевана под собачью морду с оскаленной пастью, проскочил метрах в десяти справа.

Сэру Гринслэнду показалось, что он разглядел лица немецких летчиков. Первая атака была неудачной, но радоваться было рано. За первым Ме-110 пикировали его ведомые. По дюралевой обшивке фюзеляжа загрохотали разрывы авиационных снарядов. Кромсая обшивку, снаряды «эрликонов» проникали внутрь пассажирской кабины и, разрываясь на сотни мелких осколков, поражали объятых ужасом людей.

Через десять минут не боя, а квалифицированного убийства с применением последних достижений науки и техники все было кончено. Белый красавец лайнер с ярко-красной стрелой вдоль фюзеляжа и крупной надписью «Бритиш оверсис Эрвейтс» упал в море, унося с собой восемнадцать жизней.

Сбив лайнер, «мессершмитты» ушли на восток, а «кондор», снизившись на малую высоту, сделал несколько кругов над местом его падения, тщательно осматривая водную поверхность. Он получил приказ в случае обнаружения плавающих людей забросать их глубинными бомбами.

5

«Мессершмитты», летавшие на задание, приземлились после захода солнца. Из первой кабины зарулившего самолета выпрыгнул оживленный Руди Шмидт.

— Герр оберст-лейтенант,[83] задание выполнено! — В этом жизнерадостном человеке совершенно не угадывался тот пессимист, который обычно сидел в Руди Шмидте. — Как мы его уделали, — продолжал он, — только щепки летели!

— Доложите, гауптман, толком. — Фон Риттен перешел на официальный тон. — Что за цель была вами сбита?

— Двухмоторный самолет без опознавательных знаков. По-моему, это был пассажирский рейсовый самолет. На нем была надпись «Бритиш оверсис Эрвейтс».

— Идиоты! — вскипел Карл. — Да вы того ли завалили?

— Нас на него «кондор» наводил, — обиделся Руди. — Кого приказали прикончить, того мы и сбили.

— Если это так, то не понимаю, Руди, чему ты радуешься? У меня после твоего доклада ощущение — вроде меня накормили собачьим дерьмом. Это же не боевой вылет, а убийство… Все равно что взять «шмайссер» и выпустить весь магазин в толпу женщин и детей.

Руди помрачнел. Ему не понравились слова командира.

— Я солдат, господин подполковник, и выполнил свой долг. Нас загнали в море на двести километров, и мне было некогда думать, кто летит на этом самолете. Меня больше волновали мысли, хватит ли бензина на обратный путь. Ну, а если бы мы его не сбили? Что бы вам сказал штурмбанфюрер Ягвиц?

— Ладно, Руди, извини. Пожалуй, ты прав. Окажись на твоем месте я — сделал бы то же самое. Мы, немцы, народ дисциплинированный. Эти речи от злости. Я догадывался, что если нас запрягли в одну упряжку с этими «черными дьяволами», то наверняка придется делать какое-то пакостное дело.

Фон Риттен, закурив сигарету, подумал: «К черту это самобичевание! Дело сделано. Может, прав Руди: наше дело сбить и больше ни о чем не думать. С пустой головой легче жить на свете: во-первых, никогда болеть не будет, а во-вторых, от угрызений совести не зацветешь экземой, подобно штурмбанфюреру Ягвицу».

— Герр оберст-лейтенант! — окликнули фон Риттена от штабных автобусов. — Вас и летчиков, летавших на задание, приглашает к себе штурмбанфюрер.

— Крикни, Руди, своих «псов». Пойдем целоваться на радостях с эсэсовцами. Благодаря четкому взаимодействию различных родов оружия, был достигнут выдающийся успех. Может, нибелунги из гестапо скажут нам, кого вы отправили на корм рыбам?

— Едва ли, — откликнулся Руди, — язык за зубами они держать умеют. За что вы на них сердиты, командир? Дело свое они делают прекрасно.

— Вот и делали бы его без нас! Вам, Руди, не пришла в голову мысль, что это вторая «Атения»,[84] после которой наши противники начнут еще более жестокий террор по отношению к мирному населению Германии?

— Это, командир, не моя забота. Я рядовой исполнитель.

«Неужели Руди не понимает, — подумал Карл, — что, когда с нас спросят за все мерзости, что мы натворили, это не будет смягчающим обстоятельством. Но нет, Руди хитрая штучка! Он не туп. Просто он, как и я, избегает мыслей о поражении Германии и не хочет задуматься о его последствиях».

Но Карл знал и то, что Руди Шмидт был не тот человек, с кем можно было говорить откровенно. Поэтому вслух произнес:

— Ладно, Руди, плюнем на все и забудем этот разговор. Вы выполнили очень сложное задание, которое по плечу только асам.

Руди клюнул на приманку, приняв ее за благодарность:

— Хайль Гитлер!

Ягвиц ждал их в своем персональном автобусе, сидя за столом, заставленным телефонными аппаратами.

— Ведущий четверки, расскажите о выполнении задания. — Ягвиц закурил свою длинную сигарету. Ответ капитана Шмидта он слушал молча, глядя на столбик пепла, висящий на конце сигареты. Руди докладывал многословно, с подробностями. Чувствовалось, что ему хотелось признания за свою работу.

Ягвиц не перебивал, но по скучающему виду можно было думать, что ему давно все известно из других источников. А возможно, у него была такая манера слушать подчиненных.

После доклада Руди он задал лишь один вопрос:

— Не мог ли кто выброситься со сбитого самолета с парашютом?

— Никак нет, штурмбанфюрер. Я сопровождал падающий самолет почти до воды. Обломки летели, но парашютных куполов не было.

Ягвиц посмотрел на остальных летчиков звена.

— Так точно, — дружно заверили они, — парашютистов не было.

— Едва ли кто остался жив в этом лайнере, — заключил Руди. — Мы отработали весь боезапас из восьми «эрликонов» и шестнадцати пулеметов.

Никто, кроме Карла, не заметил, как при слове «лайнер» Ягвиц поморщился.

— Все, фон Риттен, на этом ваша задача закончена. Можете возвращаться на базу. Но еще раз напоминаю о секретности нашей операции.

«Нашей?.. Да, нашей…» — устало подумал Карл.

6

Назавтра германское радио передало сообщение о том, что над Бискайским заливом был сбит военно-транспортный самолет противника. Гитлер с нетерпением ожидал траурдых сообщений из Лондона, но вместо этого радио передало выступление самого Черчилля. Премьер сообщал англичанам о результатах своего визита за океан.

Из Алжира, куда Черчилль залетал из США для встречи с Антони Иденом, он предпочел вернуться в Англию на стратегическом бомбардировщике «ланкастер». Комфорта на нем не было, зато запас топлива позволял обойти опасные берега Европы за пределами радиуса действия немецких истребителей.

Когда Черчиллю доложили об инциденте с лайнером компании «Бритиш оверсис Эрвейтс», премьер-министр сразу догадался о причинах, побудивших немцев сбить пассажирский самолет.

— Бедняга Ральф, — вздохнул Уинстон Черчилль, — почему он не послушался моего совета бросить курить сигары? — и тут же приказал: — Пусть контрразведка займется этим делом. Наверняка немецкая агентура приняла Ральфа за меня.

Операция «Прыжок ягуара» не принесла славы ни ее организаторам, ни исполнителям. Более того, Гитлер выразил неудовольствие поспешным докладом об убийстве Черчилля. И началась цепная реакция… Крупные чины СД и абвера устроили разнос своим подчиненным, проводившим операции. А те в свою очередь жестоко отыгрались на самой нижней инстанции.

Несколько дней спустя после описываемых событий на борту фелюги «Зульфия» состоялся следующий разговор:

— Послушай, сын шакала, кого ты нам подсунул вместо господина с фотографии?

Шрам на щеке Али Хассана налился кровью:

— Клянусь аллахом — это был тот самый эффенди-энглиз. Вы зря меня оскорбляете, уважаемый Хамид.

— Лжешь, грязная собака! Это был не он. За что я тебе заплатил кучу денег?

— Не нужно кричать, эффенди Хамид, — сказал Махмуд, появившийся сзади Али Хассана. — Этого ишака разыскивает полиция. На него обратили внимание, когда он целый час торчал на виду у всех, следя за отправлением самолета.

— Если его арестуют, тогда и нам конец, — застонал Хамид, хватаясь за красную феску.