Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»

• Название: Конец «Гончих псов»
• Автор: Анатолий Иванкин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1987

Роман посвящен событиям предвоенной н военной поры. Готовясь к внезапному нападению на соседние страны, фашистская Германия создала мощный воздушный флот — люфтваффе — для нанесения первого удара, вскармливала его на ниве разбойничьих войн. Много бед и разрушений принесли народам порабощенной Европы гитлеровские асы — «Гончие псы», но в небе России нашли они свой бесславный конец.

В центре романа образы-антиподы советского летчика Андрея Рогачева и фашистского пилота Карла фон Риттена, их судьбы волею войны скрестились в непримиримом поединке.

---

— Ну, тогда в виде аванса. Кто его знает, а вдруг и я угожу к тебе за проволоку? Обещай, что не будешь заставлять меня делать из дерьма человечков.

Диппель буквально заржал.

— Хорошо, ты у меня будешь лепить лошадок. — Он вытер проступившие слезы. — Ну ладно, Карлхен, выкладывай свою идею.

— Этого скульптора-еврея ты мог бы использовать как трамплин для своей карьеры.

— Каким образом? — услышав слово «карьера», Диппель, казалось, совершенно протрезвел.

— Я бы на твоем месте этого скульптора Гольдберга…

— Нет никакого Гольдберга, — зло перебил Диппель, — есть номер 803658.

— В твоем лагере найдется какой-нибудь другой материал, кроме дерьма? Например, гранит или мрамор?

— А зачем?

— Я бы заставил этого «номера» делать бюсты фюрера, Гиммлера и других твоих начальников. Представляешь, как им будет приятно получить такой подарок в день рождения от Мартина Диппеля! «Почему он еще не штурмбанфюрер?» — подумает каждый из них.

— А ты знаешь, Карлхен, у тебя не глупая голова.

— Да я бы на твоем месте заказал ему и свой бюст. Из мрамора. В античном стиле. В тоге, как древний римлянин. Мощный торс, нордическое лицо. От тебя когда-нибудь и праха не останется, а бюст Диппеля будет стоять в музее героев третьего рейха. Да мало ли что можно сделать руками этого заключенного? А ты, Мартин, дубина, ничего лучшего не придумал, как заставить его возиться в дерьме.

Диппель задумался, тупо уставившись в одну точку.

— У тебя, наверное, не один такой? Дай им в руки резцы, молотки. Пусть высекают бюсты, делают ангелов на надгробия. Это же такой ходовой товар в наше время. Золотая жила!

Диппель огреб Карла в охапку.

— Дай я тебя обниму, приятель. Твоя идея мне нравится. Действительно, таких мастеров я найду…

3

19 ноября началось наступление советских войск под Сталинградом. Когда у Карла закончился отпуск, он поблагодарил небо за то, что ему не нужно было возвращаться в Питомник, где сидела авиагруппа Келленберга, окруженная плотным кольцом русских войск.

— Береги себя, если это возможно, — попросила Луиза, прощаясь с ним.

Он рассказал ей далеко не все, что услышал о Гольдберге от Диппеля.

Глава вторая

1

Карл фон Риттен сидел в пустом зале офицерской столовой и пил обжигающе-горячий кофе. Делая маленькие глотки, он с тревогой прислушивался к отдаленному артиллерийскому гулу. Карл хорошо знал, что это такое, ибо всего двадцать минут назад был над полем боя. Он своими глазами видел русские танки, форсировавшие Дон по непрочному льду и взломавшие оборону 8-й итальянской армии.

«Русские танки на правобережье Дона». Карл представил, как мчатся, вздымая снежную пыль, тридцатьчетверки, выбеленные для маскировки раствором мела. От этой картины стало зябко: аэродром-то был всего в двадцати километрах от Дона.

Позвонил телефон. Официантка Грета взяла трубку.

— Господин майор, просят вас.

Звонил командир авиагруппы полковник Вихман.

— Барон, после взлета посмотрите, где сейчас русские. От этих союзничков-итальяшек ни черта толком не могу добиться. «О Неаполь, о Сицилия!» — передразнил он кого-то. — Возможно, придется скоро перебазироваться на запад. Слышите, как гудит?

В столовую вошел высокий, чуть сутулящийся летчик. Сняв теплую куртку, он направился к столу Карла, потирая озябшие руки. Это был его ведомый обер-лейтенант Гейнц Трагмюллер.

— Позвольте, герр майор, сесть к вам?

— Что за церемонии, Гейнц, садитесь.

— Откуда взялся такой собачий холод? Зима только начинается, а на термометре минус тридцать два. Представляю, как мерзнут в окопах итальянцы.

— Боюсь, что на переднем крае им сегодня жарко. Грета! — позвал Карл официантку. — Быстренько сделайте кофе обер-лейтенанту. Нам через четверть часа вылетать.

— Не торопитесь, господин майор, машины еще не готовы.

— Почему?

— Из-за дьявольской стужи не запускается бензозаправщик. Приказал заливать бензин вручную.

Грета поставила кофе перед обер-лейтенантом. Тот ловко обнял ее пышный торс и попросил:

— Погрей меня, крошка, перед вылетом, и фатерлянд не забудет твоих добрых дел.

Грета кокетливо улыбнулась и неторопливо освободилась от объятий.

— Какие у вас холодные руки, герр обер-лейтенант.

— Зато в груди бьется жаркое солдатское сердце.

Карла покоробила бесцеремонность подчиненного, позволяющего в его присутствии грубый флирт с потаскушкой. Но он сдержался и не стал делать замечаний Трагмюллеру, решив не осложнять взаимоотношений с ведомым перед боевым вылетом.

Скоро месяц как Карл служил в авиагруппе Вихмана, но еще не стал здесь своим человеком. Начальствующий состав авиагруппы, особенно командиры отрядов, встретил его настороженно. Своим новым назначением он кое-кому перешел дорогу. Кто-то пустил слух, что фон Риттен — фаворит рейхсмаршала и его протеже. После этого его стали опасаться все, даже командир авиагруппы, грубиян Вихман. Со дня на день ожидая обещанного перевода в ПВО, Карл считал себя в авиагруппе человеком временным и не спешил обзаводиться друзьями. Его не волновало, что о нем думают штаффелькапитаны. Служебный авторитет Карла был достаточно высок, а Рыцарский крест и другие боевые награды говорили о том, что, несмотря на молодость, он успел понюхать пороху и не околачивался в глубоких тылах.

Допив кофе, фон Риттен закурил сигарету. Над крышей столовой раздались приглушенные выхлопы авиационных моторов, работающих на малом газу. Это планировали на посадку «мессершмитты», вернувшиеся с задания.

— Поторопитесь, Гейнц, а я пойду пошевелю механиков. Эти болваны сорок минут возятся с заправкой. Так может не хватить светлого времени на второй вылет.

Надев меховую куртку и шлемофон, Карл направился к выходу, бесшумно ступая по ковровой дорожке новенькими унтами с хромовым верхом и электрическим подогревом. Сильно пнув ногой набухшую дверь, он открыл ее и скрылся в клубах морозного пара, ворвавшегося с улицы. Грета зябко передернула полными плечами, просматривающимися сквозь прозрачную кофточку. Одета она была явно не по сезону и не по русскому климату.

— Бог мой! Что будет дальше? Я боюсь, что скоро превращусь в сосульку.

Грета взяла с плиты кофейник и подошла к Трагмюллеру:

— Пожалуйста, герр обер-лейтенант, выпейте еще чашечку. — Наливая кофе в чашку из саксонского фарфора, она словно случайно прикоснулась тугой грудью к его плечу.

Но летчик взглянул на нее отсутствующим взглядом и, рассеянно поблагодарив, поднялся из-за стола. Если бы кто знал, как ему сегодня не хотелось лететь? Впервые он не рвался в воздух. «В чем дело? — думал он, не узнавая себя. — Гейнц Трагмюллер, признанный храбрец и мастер воздушного боя, сегодня насилует себя перед вылетом?»

— Грета, — признался он женщине, — я бы предпочел посидеть с тобой, а не лететь туда, куда поведет меня фон Риттен.

Трагмюллер нехотя надел куртку и направился вслед за ведущим.

Навстречу шла группа летчиков, только что вернувшихся с задания. Эти счастливчики на сегодня отлетались. Теперь они могут не спеша пить кофе и щупать Грету, известную среди летного состава эскадры под кличкой Спарка.[77]

Взвинченные нервным возбуждением, еще не остывшие от проведенного боя, летчики оживленно обсуждали детали схватки с русскими «яками».

— Бедный Франц, — услышал Трагмюллер обрывок фразы, — он даже не пытался сбросить фонарь…

«О каком Франце идет речь, о Лемке или Эльнере? Если фонарь не сбросил Лемке, то дело дрянь» (за ним оставался карточный должок в 120 рейхсмарок).

Обер-лейтенант хотел было догнать летчиков, чтобы уточнить фамилию погибшего, но до него донесся гневный голос фон Риттена, угрожавший отдать кого-то под военный суд.

Не желая выслушивать от раздраженного майора замечание за задержку, обер-лейтенант поспешил к своему «мессершмитту», на фюзеляже которого между черно-белым крестом и номером самолета красовалась дама треф. По-видимому, бензозаправщик так и не запустили, ибо заправку продолжали производить из канистр.

Жмурясь от искрящихся снежинок, Трагмюллер смотрел, как стоявший на плоскости механик брал непослушными руками подносимые канистры и опрокидывал их в воронку, затянутую мелкой металлической сеткой. Трофейные рукавицы насквозь пропитались пролитым бензином, который, испаряясь на морозе, отбирал у рук последние крохи тепла. Когда холод становился невыносимым и пальцы теряли чувствительность, механик прекращал заправку и, сняв рукавицы, отогревал руки, засовывая их в расстегнутую прореху ватных брюк.

Не меньше доставалось и мастерам по вооружению. Щеки у большинства солдат были обморожены. Натянув отвернутые пилотки на уши, они стучали смерзшимися сапогами. Подкованные железными шипами подметки леденили ноги, а морозный ветерок пронизывал насквозь серо-голубые шинели из тонкого эрзац-сукна. Оставляя примерзающий к металлу эпителий с кожи рук, они с трудом вставляли пушечные и пулеметные ленты в раскрытые пасти патроноприемников.