Кирилл Клерон - Вампиры в Москве

• Название: Вампиры в Москве
• Автор: Кирилл Клерон
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2000
• ISBN: 5-88283-021-4

Хроника похождений, год 1991. Социально-мистическая фантасмагория.

---

— Слышали моего кореша? — никакие вы не друзья, а мерзкие самозванцы, опарыши гнойные!

— Чего-чего?!

— A тoгo! Кыш отсюда прочь вон бегите своих мышей ловить по вонючим норам. И чтобы духа вашего здесь не было!

Столь активный наезд не произвел на гостей никакого впечатления. Лишь один из них дружелюбно оскалился и поманил Василя пальцем:

— Не кипятись, приятель, подставь-ка свое ушко, я тебе кое-что интересное расскажу. А потом мы уйдем. Ты ведь именно этого хочешь?

— Вы уроды, педики, гомики и демократы вонючие. Я сейчас кое-что нехорошее скажу о вашей маме. Слушаете?

— Слушаем, слушаем.

— Я ее сто раз имел на тюках макулатуры. Имел всюду — хоть это вы понимаете?

(— спятил мужичок, уже и самих чертей не боится. едва ли выудим что-нибудь путное… а из этого следует, что мы исполнили приказ, по крайней мере, постарались исполнить, а теперь начинается вторая часть задания, творческая — Делайте, что душе угодно, уж мы-то знаем, что ей угодно!):

Нику заранее развеселился и изобразил показное подобострастие на физиономии:

— Василь Васильевич, ну подставьте ушко!

— Никакой я тебе не Васильевич, ну да ладно. Валяй, болтай и уматываетесь на хер отсюда. Уже утомили.

Не успел Василь наклонить шею, в надежде услышать что-то интересное, как в хрящ с хрустом вонзились острые, как бритва, зубы и откусили ухо. Нет, гордись своим учеником, Ганин, не ухо, а ушную раковину. Точнее, просто отрезали. Какое-то время ее обсасывали, перебрасывая языком от щеки к щеке, как леденец, а потом выплюнули на пол:

(— грязное, волосатое, дерьмо!)

Нику скорчил отвратительную гримасу и из уголков его рта начала капать темноватая кровь. В ответ брови Василя удивленно приподнялись и практически встретились с корнями волос:

(— и вот что интересно: мое личное ухо валяется на полу, будто морская раковина на песке, по щеке хлещет кровь, но абсолютно не больно и даже любопытно — а что же дальше будет?)

А дальше произошло вот что:

Вторая морда наклонилась к оставшемуся уху и откусила и его — для симметрии, что ли. Как бритвой срезала. Потом курносый нос отгрызли, затем губы зажевали. Ну, а следующим актом, морды ловко расстегнули пояс Василя и сдернули шаровары:

(— и вот что интересно: как это им не противно? это же антисанитария какая-то! неужели и член не побрезгуют откусить?)

Не побрезговали. Хорошо, а что же дальше? Какую еще хирургическую процедуру сотворят с его телом?

…И вот уже осоловевший правый глаз удивленно рассматривает выковырянный левый, повисший на толстом сосуде и свешивающийся из темной дыры точно в том месте, где совсем недавно была глазница. Так вот, поверх этого сосуда, что уже само по себе странно, жирно стекает коричневая кровь и капает прямо на кончик потертого ботинка. Прямо на кончик!

А потом внутри стало гораздо интересней, чем снаружи. Там, в мозгу, куда Джике почти уже добрался своим длинным острым мизинцем сквозь отверстие на месте ноздрей, неожиданно вспыхнула яркая картина странного хоровода, прощальный глюк от ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ЖИЗНИ:

Василь стоял в центре овальной пустой комнаты, а вокруг него набирал обороты дьявольский хоровод. В диком танце без названия все быстрее и быстрее кружилась теплая компания — пожелтевшая книга без обложки, хвост ящерицы, череп невинно убиенного, коты, а также его собственные откусанные уши и нос:

(— все-таки есть у режиссера этого действа чувство меры: если бы еще и член присутствовал, было бы совсем неприлично! тогда бы и цензура могла не пропустить)

У всех участников из самых разных потребных и непотребных мест росло по две маленькие ручки, которыми они цепко держались друг за друга.

Через некоторое время хоровод остановился, а потом начал вращаться в другую сторону.

(— и до чего же хитро себя ведут — чтобы голова у меня не закружилась, знают, поди, что с детства проблемы с вестибулярным аппаратом, а ведь я основная фигура на этом представлении и обязан досмотреть его до конца)

Тем временем, участников прибыло, преимущественно за счет людей — вот отплясывает Ганин со свернутой шеей, выкаблучивается жена-гадюка, Яночка голыми сиськами трясет и даже жирный священник не отлынивает, умудряется креститься в такт музыки. Люди, предметы и части тела прекрасно ладят по части ритма и композиции, и носятся вокруг опешившего Василя, как сумасшедшие. Они освоили новый танцевальный элемент и дополнительно вращаются вокруг оси, заодно высоко подпрыгивая. Освещает эту нелепую сцену красный камень, вынутый из цепкой Ладони и вместо светильника прикрепленный над двустворчатой дверью с надписью ВЫХОД.

Потом хоровод постепенно начинает снижать обороты, потом рассыпается, а еще потом все провожающие (ибо нет сомнений — именно проститься с Василем они пришли) обступают его с двух сторон, формируя две стройные шеренги, упирающиеся в двери:

(— они хотят, чтобы я шел к выходу, они говорят: выйдешь и перестанешь чувствовать боль… скажите на милость, как благородно! я боли и так не чувствую, что, засранцы, выкусили?! управы на вас нет — развели тут клоунаду!)

Впрочем, надо было идти — что-то подталкивало Василя и у того не осталось ни сил, ни желания сопротивляться этому импульсу. Оставался лишь один-единственный парадоксальный вопрос:

(— но вот что интересно: если бы заодно откусили и руки, чем тогда я бы открыл дверь?)

Но рук для этого не потребовалось. Белые створки распахнулись самостоятельно, дыхнув на Василя холодной и беспредельной пустотой. Ледяной, черный, мертвый и соответствующий еще десятку самых отрицательных эпитетов воздух обжег его изуродованное лицо, заставив неожиданно почувствовать острую боль. А может и не лицо оказалось обожжено, а сама душа? И тогда Василь закричал. Громко, пронзительно, безнадежно. И словно эхом, словно ответом где-то в пугающей бесконечности вселенной вспыхнула яркая звезда, которую невозможно было не узнать — пентаграмма, словно сошедшая со страниц дьявольской книги, звезда Люцифера. Из ее сердца заструились яркие лучи, образовав конус. Конус рос с неимоверной скоростью и мгновенно достал до земли в форме огромной воронки, которая, словно смерч, начала втягивать окровавленное и обезображенное тело, подбадривая его обладателя еле-еле слышной считалкой:

ни на что не надейся
ни о чем не жалей
нет у жизни предела —
так шагай же смелей

Сил сопротивляться не было. Уже вылетая в никуда, Василь оглянулся на прощальный караул. Осиротевшие, несчастные, но исполненные высокой печали, его участники махали маленькими кривыми ручками и плакали. В последний миг, между нелепо скрюченным убиенным Ганиным и развязной красоткой Яной появился еще один провожатый. Видимо, последний. Показалось, кровавый камень — вначале его сжимала Ладонь, вместо лампы он висел над выходной дверью, а теперь встал в строй.

Но это был не камень. Это, судорожно затихая, пульсировало сердце. ЕГО вырванное сердце.

Да, что ни говори, встречаются еще в нашем паскудном мире судьбобаловни и жуткие счастливчики. Как все-таки повезло Василю, что он чокнулся за несколько минут до экзекуции, кастрации и вивисекции! Как же повезло!

ХРЕСТА РАДИ!

Скушай ложку манной каши

Ради мамы, бабы Маши

Дяди Юры, тети Нади

И Христа, конечно, ради.

— Ну и где? — так заждавшийся Раду встретил своих бойцов, вернувшихся с ответственного задания. Довольные, возбужденные и слегка забрызганные кровью, они всем своим видом демонстрировали успех. Нику гордо положил на стол Ладонь:

— Принимай, хозяин.

От амулета шел неприятный трупный запах, но это не помешало Раду поднести его к лицу и долго всматриваться в детали. Ошибки не было, не было никакого народного промысла — перед ним находился амулет Йона. Таким образом, из вопросов, сформулированных еще в Будапеште, осталось лишь три:

— действительно ли Йон обладает секретом Локкуса?

— как найти брата?

— как заставить его поделиться секретом?

Весьма проблематичные вопросы, но хотя бы уже не так уныло подсчитывать вероятность удачного завершения вояжа:

— Спасибо, молодцы. А что вы узнали об Йоне? Где он сейчас, как лишился Ладони?

Гордое и где-то даже победоносное выражение быстро исчезло с лиц братьев, растаяло, как снег под жарким солнцем, уступив место легкой растерянности:

— Узнали немного. Мужик, живущий в бомбоубежище вместе с хозяином квартиры Ганиным, по неизвестным нам причинам убил его и там же закопал. Вместе с телом в могилу положил Ладонь. Когда мы пришли, он спятил и ничего вразумительного рассказать не мог. Ну, мы его…

— Ох уж олухи царя небесного! Повезло мне с вами! Ничего деликатного нельзя поручить. И с чего это мужик спятил? Просто так?

— Ну, нас увидел…

— Вы пришли к нему вежливые, в костюмах и при галстуках и он неожиданно спятил?