Кирилл Клерон - Вампиры в Москве

• Название: Вампиры в Москве
• Автор: Кирилл Клерон
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2000
• ISBN: 5-88283-021-4

Хроника похождений, год 1991. Социально-мистическая фантасмагория.

---

Очень аккуратно, хорошо заточенными ножницами, Ганин вскрыл конверт. Педант, даже сейчас он оставался педантом. И вот что он прочел, мысленно заменяя убогую орфографию нелюбимой сестренки и вкрапливая спасительный сарказм:

Дорогой братец! ( ишь, какая разлюбезная)

Пишу тебе из деревни( ясно, что не из Парижа), из нашего родительского дома( какая сентиментальность, уж не к праотцам ли собралась?). Наконец-то собралась. Что-то совсем плохо стало у меня со здоровьем, сердце часто пошаливает, да бессонница мучает, почти каждую ночь( так ты все, поди, к самогонке прикладываешься, тестируешь?!).

Сыночка моего Витеньку, радость последнюю( хороша радость, розовощекий ублюдок), кровиночку ненаглядную забрали давеча в армию( ох и бедная наша армия). Провожали всей деревней( скажи лучше, сколько литров выжрали), так что живу я теперь совсем одна.

В саду много ягод, особенно крыжовника и смородины, ожидается отменный урожай яблок, да одной мне никак не управиться.

Приезжал бы ты на лето погостить, может и крышу поможешь поправить, совсем прохудилась.

Твоя единственная сестра Клара.

Последнюю строчку Ганин перечитал два раза, а когда понял ее смысл, от возмущения столь нелепым предложением:

(— еще чего! твои бредни про упырей слушать!!! ишь ты, кровельщика нашла!)

аж поперхнулся глотком воздуха и надолго зашелся хриплым кашлем. Словно все внутренности повыворачивало. Постучать-то по спине некому, а самостоятельное осуществление этой процедуры резиновой мухобойкой успеха не принесло:

(— уж не помираю ли?)

Нет, он не умер. Глоток воздуха отправился по назначению, но стимулировал весьма неприятные размышления и совершенно неожиданный вывод:

(— да ведь не курю и не курил, гантельками и эспандером по утрам разминаюсь, а легкие не в порядке, все Москва виновата — воздух выхлопными газами отравлен, пылища марсианская, по вонючим подъездам пьяные рожи околачиваются, цены космические… а что если действительно, махнуть в деревеньку на месяц-другой — грибы там, ах какие крепенькие, рыбалка — уж не три дохлых лещика, да и в огороде покопаться — в удовольствие, конечно)

Вот она, потрясающая всякое воображение гибкость и шустрость русской мысли — где хвост, где голова? За жалкие мгновения кашля, отношение к сеструхиному предложению зеркально изменилось, сделав поездку почти долгожданной, почти такой, без которой уже и прожить нельзя:

(— а ведь действительно, как же достала эта сумбурная жизнь, эта жирная еврейка, эти ученые идиоты…)

Но только ли эти доводы с поверхности готовы были сорвать Ганина с насиженного места, как ураган срывает крышу с дома? Конечно нет, не все так просто у столь неординарных личностей, у них всегда присутствует глубина. Существовал еще один стимул, вначале — шутливо-мимолетной мыслью, потом — полушутливой, далее — ну при случае можно попробовать.

Через час перед Ганиным уже лежал детально обдуманный план мести подлой сеструхе, именно план, для большей четкости и детализации набросанный на двойном тетрадном листе в линеечку. Под заголовком Как извести старую ведьму роились загадочные значки и закорючки, имеющие мало общего со скорописью, смысл которых сводился к следующему:

Незадолго до отъезда из Пеньков( вдруг инфаркт со старой ведьмой случится, так раньше времени придется в город возвращаться), Ганин отправляется якобы на ночную рыбалку. Берет немудреные рыбацкие снасти, бутерброды, термос, теплый свитер — все, как надо, и идет. Куда? — Как это, куда?! Конечно же на рыбалку… Нет, друзья мои. читать надо внимательно. Хитрец идет якобы на рыбалку, а на самом деле отправляется прямиком к тайнику, который загодя выроет в ближайшем леске. Там уже ждут своего звездного часа бутафорские реквизиты, купленные в магазинчике Смешные ужасы на улице Герцена.

(— ну, это днем они может быть и смешные, может быть, а вот если ночь, рядом старое кладбище, а ты — полоумная мегера, помешанная на упырях…)

Для надлежащего исполнения акта мести приобрести следует весьма искусно сделанную резиновую маску, изображающую нечто отдаленно похожее на разложившееся лицо покойника, из макушки которого «торчит» туристский топорик, тоже резиновый, а один глаз «натурально» вытекает сероватой мерзкой слизью. Также совершенно необходимы две перчатки с огромными «окровавленными» стальными когтями и… даже губная гармошка. На гармошку тратиться не надо, что приятно. Прекрасная, китайская, из полированного красного дерева с золотистыми иероглифами, подаренная ему по случаю лет двадцать пять назад, она всегда лежит на серванте на самом видном месте. Играть на ней Ганин так и не научился, да и что он, музыкантишко какой-нибудь захудалый, но таким душераздирающим звукам, которые он умудряется извлекать из инструмента, и потусторонним силам поучиться бы не грех. Даже мамаша, его полуглухая мамаша, вынужденно слушая эту какофонию, умоляла не в меру разыгравшегося сыночка:

— Ну пожалуйста, Ганюша, ну перестань дудеть! Ну сил никаких больше нет слушать эту…

У тайника в леске Ганин посидит часок-другой, на звезды вечные посмотрит, подождет, пока вредная Кларка не помянет всю нечисть и не уляжется спать. Вспомнит он многочисленные детские обиды, чтобы злее быть, и, со стороны кладбища, прокрадется обратно к дому. Но уже не Ганин это крадется, а страшное-престрашное чудовище. Вот оно подбирается к окну, за которым мирно посапывает ничего не подозревающая Кларка и скребется, скребется, тихо-тихо подвывая.

(— снится ли это? вроде — да, а вроде и нет нет, там кто-то есть за окном, там определенно кто-то есть!)

А потом коварный Ганин зажигает фонарик. Тусклый и призрачный свет пробивается сквозь ночной туман, а чудище медленно-медленно поднимает свою когтистую лапу и начинает скрести уже по пыльному стеклу, не меняя тональности:

— Клара, Клара…

Потом следует диковатый пассаж на губной гармошке, словно кому-то горло перерезали. А потом снова:

— Клара, Клара…

Да, одного этого должно с лихвой хватить, чтобы сестра не просто описалась со страху, но и обделалась. Фу! Впрочем, только этим злопамятный Ганин, конечно, не ограничится — уж слишком недостаточная компенсация за столько лет страха и позора.

И вот уже оживший трупяк становится на лестницу, заранее принесенную под окошко и заглядывает в комнату, где дрожащие руки уже наверняка зажги тусклый ночник, и отдернули шелковую-шторку, отделяющую кровать от комнаты. Наверняка нашарили на тумбочке очки и. Ах, какой музыкой раздастся в ушах ее дикий крик! Это будет ничуть не хуже академиков, нюхающих фекальный раствор. Бенефис, расплата. За все унижения! За все…

СТУДЕНТ В ИЗГНАНИИ

Изгнанный с первого курса механико-математического факультета МГУ Ерофей Межнов являлся прирожденным, а скорее, врожденным аферистом. Так и говорят знающие люди и никаких возражений не терпят — во всем проклятые гены виноваты. Я, как всегда, склоняю голову перед авторитетами и поддакиваю — именно гены, именно они, проклятые. А чем еще, если не генами, объяснить тот непреложный факт, что свою первую аферу Ерофей успешно осуществил пяти месяцев от роду, выкрав у братца соску и спрятав под своей подушкой.

— И куда это сося подевалась? — надрывалась в тщетных поисках наивная бабуля, а Ерофей лежал, как ни в чем не бывало, и дул себе в пеленки.

На последней афере, состоявшей в подделке экзаменационной ведомости, он попался и был с треском отчислен. А не подделать ведомость было никак нельзя, ибо стояла там пара по предмету История КПСС. Помните, такой?! Возможно, этот проступок допускал заглаживание, списание на временное помутнение рассудка, да администрации срочно требовался показательный суд над кем-нибудь из злостных, дабы другими неповадно было. Вот и попал Ерофей под раздачу.

— Такие студенты, как вы, позорят отечественную историческую науку в целом и наш университет в частности. А он, надо сказать, входит в тройку лучших учебных заведений мира. А не будь таких, как вы, был бы лучшим.

А потом, сволочь, наводящий вопрос задает:

— Я правильно говорю, товарищи коммунисты?

— Правильно, правильно!

— А коли правильно, то не место в этих священных стенах аферисту и двоечнику! — высказал общее партийное мнение зам. декана на расширенном заседании кафедры и предложил высказаться уже беспартийным. Единство наблюдалось и в их рядах:

— Выгнать, как паршивую овцу!

— Выкинуть жулика вон!

— В шею!

Видя, что иных мнений нет, было предложено проголосовать. Единогласно.

— Вся ваша История КПСС — одна сплошная афера! — изгнанник не отказал себе в удовольствии последнего слова и громкого хлопка дверью.

Впрочем, на этот демонстративный выпад уже никто не обратил внимания. На месте экзекуции понуро топталась следующая жертва, имевшая аморальную глупость соблазнить дочку самого проректора по учебно-воспитательной работе, совратить саму скромность.