Хол Клемент - Огненный цикл

• Название: Огненный цикл
• Автор: Хол Клемент
• Жанр: Научная Фантастика

Планета Абьермен вращается вокруг красного карлика Тиира, который сам вращается вокруг голубого гиганта Аррена. Орбиты очень вытянутые — почти кометные. Раз в 60 земных лет при приближении к Аррену резко изменяется климат (с умеренного на жаркий), потом еще через такое же время — обратный скачок. Поэтому на планете существуют попеременно две расы: «холодная» и «горячая». «Холодные» — человекообразные: глаза выдвигаются в любую сторону; фотографическая память; табу на огонь; техника — планеры, арбалеты.

«Горячие» — звездообразные тела на шести иглах-щупальцах; видят только ультразвуковые волны; знают электро— и радиотехнику; хорошие химики и строители. При скачке климата одна из рас полностью умирает, а из спор, находившихся в их телах, рождаются особи другой расы. Таким образом, одна раса нужна другой для воспроизводства (но это не дети и родители). Уходящая раса оставляет в подходящем месте планеты Учителей, которые контролируют развитие другой расы, передают накопленные предыдущими поколениями знания.

Главное, что аборигены могут перенять у людей их метод мышления (научный): эксперимент и анализ. Мышление абьерманцев до этого определялось только суммой заложенных знаний, фактов.

---

Очень медленно сокращался путь Тиира над горизонтом — от восьми дней в районе грязевых гейзеров до семи и затем до шести. Одновременно менялся наклон суточного движения Аррена. На лавовом поле голубое солнце стояло над южным горизонтом выше, чем над северным; теперь его высота почти не менялась. Именно это обстоятельство навело Крюгера на мысль о том, что они должны быть сейчас совсем недалеко от северного полюса Абьермена. В известном смысле это было даже неплохо, но, с другой стороны, если они находились практически на полюсе, то где же полярная шапка? Или, раз уж Дар упорно твердит, что она находится за океаном в том направлении, куда они идут, почему она не на полюсе? Крюгер не сомневался, что подготовленному человеку разрешить эту проблему не составило бы никакого труда, но семнадцатилетний паренек, несостоявшийся пилот звездолета, не имел надлежащего образования.

Во всяком случае, он все еще не мог с уверенностью сказать, что полярная шапка интересует его сама по себе; по-видимому, соплеменники Дара просто посадили свой корабль на окраине вечных льдов, и Дар упоминает о полярной шапке только как об ориентире. Нильс еще не знал, что он будет делать, когда доберется до этого корабля, одно ему было ясно — добраться надо во что бы то ни стало.

На протяжении всего долгого пути их общение между собой становилось все более непринужденным. Они говорили на смеси двух языков с большим преобладанием слов из языка Дара. Крюгер шел на это умышленно; при встрече с другими представителями расы Дара он хотел обойтись без посредничества Дара. Они разговаривали совершенно свободно еще до того как достигли побережья, хотя им по-прежнему приходилось прибегать и к многократным повторениям, и к жестикуляции. Но несмотря на это их основное недоразумение все еще оставалось неразъясненным, и, казалось, разъяснить его теперь было бы еще труднее, чем раньше. Беда в том, что теперь это происходило все чаще; каждый считал, что выражает свои мысли ясно и понимает другого полностью, а между тем бывало и так, что воспринятая мысль весьма отличалась от мысли выраженной. Так получилось, например, когда однажды они обсуждали вопрос о помощи, которую им могли бы оказать соплеменники Дара.

— Ты говоришь, что многие твои товарищи совершают полеты на планерах тем же курсом, каким летел ты, когда разбился, — заметил Нильс. — В таком случае, может, имеет смысл, когда мы попадем на то место на берегу, над которым проходит ваш регулярный маршрут, разжечь костер, чтобы привлечь их внимание? Это избавило бы нас от долгого и тяжелого пути.

— Боюсь, я не понимаю, каким образом это могло бы нам помочь, в особенности если бы ты развел очень заметный костер.

— Разве тогда они не подобрали бы нас?

— Что ж… Да, я полагаю, что так. Хотя боюсь, что тогда мне не захочется достигнуть Крепости слишком быстро.

Возможно, все тут же и выяснилось бы, продолжи Крюгер хоть чуть-чуть этот разговор, но ему уже приходилось слышать, как Дар говорит о Крепости. У него сложилось впечатление, что когда Дар называет ледяную шапку Крепостью, это слово в его понимании приобретает какой-то религиозный смысл, значение которого маленький пилот явно не желал обсуждать. Короче говоря, Крюгер понял слова Дара так: существует расписание перелетов, и Дар может прибывать на место только в определенные моменты. По-видимому, даже крушения как-то учитываются этим расписанием. Вывод был достаточно произвольный, но он совпадал с другими высказываниями Дар Лан Ана, и Крюгер не хотел обижать своего маленького приятеля. Поэтому разговор перешел на другие темы, и Дар остался в полном убеждении, что он исчерпывающе объяснил Крюгеру, что произойдет, если по несчастливой случайности какой-нибудь пилот заметит костер и обнаружит рядом его, Дар Лан Ана.

— Что ты будешь делать, когда мы достигнем льдов? — снова спросил Крюгер. Если вопрос окажется скользким, подумал он, Дару ничего не стоит обойти молчанием любую тему, которую он не пожелает обсуждать.

— Осталось еще несколько лет, — ответил тот спокойно. — Двадцать два года, если я правильно помню дату. Если для меня найдется планер, я, наверное, вернусь к своей постоянной работе. Если нет, буду делать то, что укажут Учителя.

Крюгер уже знал, что под словом «год» следует понимать полный цикл красного солнца; значит, время, о котором говорил Дар, составляет примерно тринадцать месяцев. Прежде чем он успел задать новый вопрос, абориген его опередил:

— А что будешь делать ты? Ты действительно пойдешь со мной до ледяной области и предстанешь перед Учителями? Я ведь считал, что ты намерен остаться на побережье, когда мы туда дойдем.

— Я полагаю, мне будет удобнее пойти с тобой до тех пор пока ты мне позволишь. Конечно, это твой народ; если ты не хочешь, чтобы я встретился с ними, твое право.

— Я очень хочу, только я не знал, как ты на это посмотришь.

— А чего мне раздумывать? Мне помощь нужна больше, чем тебе, и может, твои Учителя захотят оказать мне поддержку, в которой я нуждаюсь. Я понимаю, вы там очень заняты, раз ты намерен сразу же вернуться к работе, но я могу и подождать. Может быть, когда пройдет то время, о котором ты говорил, они освободятся и примут во мне участие. А я со своей стороны буду охотно делать для твоих друзей все, что в моих силах.

На сей раз Дар ответил не сразу. К тому времени, когда Крюгер узнал его достаточно хорошо, чтобы понять, как ужасно должны были звучать для аборигена эти слова, он уже забыл подробности разговора. По всей вероятности, он так никогда и не осознал, что чувствовал Дар в тот момент. Ответ был самый уклончивый, какой только удалось придумать маленькому пилоту:

— Я уверен, что все как-нибудь устроится.

Таким образом, основное недоразумение не только не удалось разрешить, напротив, оно еще более усугубилось, по крайней мере для одной из сторон.

Несмотря на это дружба между ними крепла. Во всяком случае, Крюгер был готов поклясться в этом; он знал свое отношение к Дару и имел достаточно случаев убедиться, что и Дар относится к нему не хуже. Один из таких случаев произошел еще в пути, когда они вышли на побережье — через несколько «лет» они все-таки вышли на побережье.

Джунгли немного поредели, все чаще стали появляться проплешины лавы и вулканического пепла. Очевидно, местные вулканы были действующими еще сравнительно недавно. Карабкаться здесь пришлось чаще. Ни один из склонов не превышал и сотни ярдов, но они подчас были весьма крутыми, ведь угол естественного откоса для рыхлого вулканического пепла составляет около тридцати градусов. Памятуя, о чем в свое время говорил Дар, Крюгер ожидал, что океан может появиться с минуты на минуту, и все же он застиг его врасплох.

Они вскарабкались на гребень одного из холмов, по виду ничем не отличающегося от других, и вышли на ровное место, с которого перед ними впервые открылся широкий, на много миль, обзор. Их взору предстала удивительная картина.

Впереди, по обе стороны от них, располагались две большие вулканические сопки ярдов по триста высотой. Между ними сверкало и искрилось поле интенсивной синевы, которое могло быть только огромной массой воды. Это был океан, к которому они стремились столь долго и упорно. И все же не он приковал к себе внимание путешественников. Несколько минут они стояли молча, уставившись на то, что лежало между ними и океаном, — в долине между вулканами и частично на склонах. Затем оба почти одновременно повернулись друг к другу и задали один и тот же вопрос:

— Это твой народ?

4. Археология

Строго говоря, никакого народа они не увидели, но было явное свидетельство того, что он существует. Города не возводятся сами собой, а то, что лежало между сопками, было городом в понимании как человека, так и обитателя Абьермена. Очень высоких зданий не было. От силы три или четыре этажа, если судить по расположению окон. Окна, по-видимому, были довольно большими, иначе их было бы трудно разглядеть на таком расстоянии, но они не были застеклены, так как не отражали света. Это, конечно, могло объясняться и случайностью, но уж слишком мала была вероятность, что из тысяч стекол, озаренных светом двух солнц, ни одно не отражало лучи в сторону путешественников.

Крюгер почти мгновенно сообразил, что если его представления о Даре правильны, такой город вряд ли может быть делом рук соплеменников пилота. И все же он ждал ответа. Молчание продолжалось несколько секунд; Дар также ждал ответа на свой вопрос. Крюгер ответил первым:

— Нет, этот город строил не мой народ. Я никогда раньше не видел его или что-либо на него похожее.

Дар воспринял это заявление с некоторым недоверием, но в свою очередь заявил, что ничего не знает об этом месте.

— Укрытия на полярной шапке находятся внизу, — сказал он. — Эти же построены на поверхности. Мой город, Кварр, тоже находится на поверхности, но форма и цвет зданий у нас совсем другие. Я тоже никогда не видел чего-либо, похожего на этот город.