Лиза Клейпас - Приди ко мне, любовь

• Название: Приди ко мне, любовь
• Автор: Лиза Клейпас
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-016062-3

Морозным вечером 1868 года молодой журналист-южанин Хит Рэйн бросился в прорубь, спасая очаровательную северянку Люси Кэлдуэлл. Вслед за признательностью в сердце девушки вошла и любовь к благородному незнакомцу. Но между Хитом и Люси встала память о недавней Гражданской войне, разделившей южан и северян стеною ненависти. Однако любовь смягчает ожесточенные души. Люди живут ожиданием любви, и она помогает им обрести счастье…

---

Как-то Хит говорил ей, что выполнять требования, которые она предъявляет, некоторым людям просто не под силу. Она любила его всем сердцем, и сама не отрицала, что должно пройти немало времени, прежде чем она почувствует себя вне опасности и удовлетворится теми отношениями, которые уже существовали между ними. Инстинкт подсказывал ей необходимость использовать любую, пусть даже самую незначительную возможность, чтобы усилить свою власть над Хитом, в то время как ей нужно было просто успокоиться и предоставить ему свободу, если уж он в ней так нуждался.

Повернув голову и взглянув на Хита, она выжала из себя беззаботную улыбку и спросила:

– Приказать накрыть ужин на троих?

– Да, пожалуйста.

Когда он вышел, Люси все еще продолжала смотреть на то место, где он только что стоял.

Хит Рэйн, газетный воротила Северо-Запада, выглядел и говорил совершенно иначе, чем тот человек, за которого она выходила замуж. Теперь он не был таким игривым, зато стал более властным. Беззаботный вид сменился высокомерием и чувством ответственности. И даже солнечно-золотистые волосы потемнели за зиму, что делало его намного старше своих двадцати семи лет. Но пелена таинственности, всегда окружавшая его, еще сильнее сгустилась. Теперь он был еще более неотразимым и загадочным и гораздо менее доступным, чем когда-либо.

Люси озабоченно вздохнула, впервые осознав, насколько сильно он изменился и внешне, и по характеру, и поняла, что теперь ей не оставалось ничего иного, как мириться с этим. Почему никто не предупредил ее, что мужчины начинают меняться сразу же, как только дело доходит до семейной жизни?

Люси искренне верила в то, что Хиту были приятны ее хлопоты во время его выздоровления. Тот факт, что ее предположения были совершенно ошибочными, лишний раз подтверждал, как плохо она еще знала его. Он с трудом и видимыми усилиями переносил ее ухаживания. Временами, когда ей приходилось дотрагиваться до его лба или касаться губами его щеки, только чтобы убедиться, что у него нет жара и опасность больше не угрожает ему, она чувствовала, что его совершенно не трогают проявления ее нежности. Бледный, тихий, спокойный, он принимал свое заключение в постели с поразительной покладистостью, но… до сегодняшнего дня.

В ответ на вопросы Люси, касающиеся психического состояния Хита, доктор Эванс сказал, что в поведении Хита нет ничего настораживающего и что должно пройти хотя бы несколько недель, пока он снова начнет чувствовать и вести себя как до болезни. Тем не менее Люси была уверена, что перемены, происшедшие с Хитом, – его загадочные настроения, непривычное спокойствие, лишь отчасти были последствиями его физического состояния. Была этому еще какая-то причина, более настораживающая. Казалось, что к нему пришло осознание чего-то очень существенного во время смертельной схватки с лихорадкой, и это его чрезвычайно беспокоило. Он не говорил с ней на эту тему, и его пугала и настораживала даже возможность случайно проговориться об этом.

Рейн. И хотя ни он, ни она никогда не упоминали этого имени, оно постоянно витало рядом, разделяя их, мешая их свободному общению, которым они оба когда-то наслаждались. Люси не могла даже догадываться о том, понимал ли Хит, что несколько дней он бредил, охваченный жаром? Знал ли он о том, как часто он вспоминал ее, Рейн? А может, он даже и не подозревал об этом?

Мучения Люси усугублялись еще и полным отсутствием у него интереса по отношению к ней. Они занимали разные комнаты, каждую ночь спали отдельно, и, хотя прошло уже достаточно времени, чтобы они могли спать вместе, Хит и виду не подавал, что хочет изменить текущий порядок. Она упустила момент, дала зайти этому слишком далеко; и теперь было уже трудно и глупо возвращаться в его постель. Было ли уж так необходимо снова начинать завоевывать положение, которое и так по праву принадлежит ей? Она не была уверена в этом до конца. Наверное, было глупо ждать, пока он сам заговорит о своем желании, но ее самолюбие, и так сильно задетое, не позволяло ей рисковать большим.

Дэймон довольно часто приходил к ним в дом консультироваться с Хитом по поводу «Экзэминер». Если даже он и заметил бы разлад между Хитом и Люси, то все равно не сказал бы об этом ни слова. Сейчас он переживал только за газету, и в данный момент все внимание с его стороны отдавалось только ей. Без Хита, который, безусловно, являлся направляющей и побуждающей силой, сотрудники газеты стали капризными и неповоротливыми и уже не так рьяно отдавались работе. Дэймон, с его излишней требовательностью, сарказмом и нетерпимостью к чужим слабостям, был плохим руководителем. Довольно часто он сам признавался, что ему не хватает терпения Хита, его умения заставить репортеров работать с полной отдачей.

С огромным облегчением и радостью все восприняли возвращение Хита в редакцию «Экзэминер». Как только его уверенные, знакомые всем шаги раздались в редакторской, последовал нестройный хор приветствий и шквал вопросов, которые он умело отражал поднятыми руками и знакомой, уверенной усмешкой.

– У меня в кабинете. Я поговорю с вами лично. Мы обсудим, обсудим все от "а" до "я", если все тут еще не позабыли алфавит, в чем лично я не вполне уверен.

Дэймон приподнял черную бровь, когда Хит проходил мимо его стола.

– Я ожидал более торжественного возвращения.

Хит остановился и посмотрел на него сверху вниз, его губы широко растянулись в довольной улыбке.

– Полагаешь, мне следовало произнести речь?

– Да нет. Просто я несказанно рад, что ты наконец вернулся к изданию газеты. Ты ведь не заработал даже себе на пропитание за последние несколько недель.

– Просто, прочитав вчерашний номер, я понял, как тут без меня идут дела, и решил, что пора возвращаться.

– Ты надеешься, что сможешь исправить вчерашний номер? – поинтересовался Дэймон, придав своему лицу выражение, которым, без сомнения, мог бы гордиться весь клан Редмондов.

– Я бы сделал это с превеликим удовольствием. Я проглядел все глаза, отыскивая хотя бы упоминание о «Красных чулках» из Цинциннати.

– Не вижу ничего сенсационного в том, что любительский клуб перешел в профессиональную лигу.

– И отправляется в восьмимесячное турне из Нью-Йорка на западное побережье. Я прочитал об этом в «Джорнэл». Они открыли еженедельную бейсбольную страницу.

– Бейсбол никуда от нас не денется.

– Денется, вот увидишь. Бейсбол чисто американская игра. И я хочу, чтобы Бартлет написал статью о «Красных чулках» на целую полосу.

– На следующей неделе это будут гонки на роликовых коньках, – пробурчал Дэймон.

– Невзирая на твое мнение, люди любят читать о спорте.

– Очередная теория о том, что любят читать люди. Если уж ты собираешься открывать спортивную страницу, давай писать о крикете. Игра джентльменов.

– Типичный. Типичный бостонец. Не знаю, как тебе удалось не развалить газету за время моего отсутствия.

– Если хочешь, я скажу откровенно. Во время твоего отсутствия я наслаждался миром и спокойствием, царившими в редакции, – язвительно сообщил Дэймон.

Оба нахмурились, но, сердито поглядывая друг на друга, в душе каждый радовался, что все снова встает на свои места.

Остальные сотрудники газеты буквально сгорали от переизбытка энергии. Рэйн и Редмонд составляли почти идеальную пару для делового партнерства. По отдельности каждый из них довел бы газету до нежелательных крайностей. Без влияния Дэймона Хит, безусловно, пришел бы к творческому кризису, без Хита же Дэймона ждал очевидный скорый провал. Но вместе они руководили работой как никто другой во всем газетном мире Америки: смело вводили новшества, при них газета действительно зажила полнокровной жизнью.

* * *

Измученная долгим ожиданием Хита и бурным обсуждением текущих событий в клубе, за ужином Люси вела себя необычайно тихо. Хит, в свою очередь, весь был поглощен проблемами «Экзэминер». В результате обед превратился в короткую, носящую деловой характер трапезу, после которой Люси удалилась в гостиную с кипой журналов, а Хит отправился в библиотеку продолжить работу.

Когда отполированные медные часы на камине пробили полночь, Хит наконец отложил перо и собрал бумаги. Проходя мимо гостиной, он заметил пурпурно-красное платье Люси. Машинально он заглянул в дверь. Улыбка осенила его лицо, когда он увидел, что она спит, свернувшись клубочком на маленьком диване. Упавший журнал лежал на полу, руки обвивались вокруг колен. Во сне она казалась такой юной и такой уязвимой. Хит приблизился к ней. Улыбка медленно сползала с его лица, пока он пристально рассматривал ее.

Прошло уже столько времени с тех пор, когда он в последний раз касался ее! Неожиданно Хита охватило такое непреодолимое желание, что он почувствовал его каждой клеточкой тела. Желание было столь необузданным, что, наверное, он мог бы переломить ее в своих объятиях. Для него не было тайной, что она не понимала, зачем ему понадобилось соблюдать дистанцию между ними эти несколько недель. А все из-за его чертовой гордости! Он не хотел, просто физически не мог во всем зависеть от нее. А то, что она верховодила в их семье на протяжении всей его болезни, выводило его из себя. И только чтобы не делать из нее удобной мишени для собственного раздражения, он отдалился от нее. А это, конечно, задело ее самолюбие, да еще как! Он продолжал молча стоять перед ней. Его пальцы рассеянно перебирали пряди волос, выбившиеся из ее модной прически. То, что все это время ей удавалось ухаживать за ним, вести дела, да еще и следить за собой, свидетельствовало о ее недюжинной силе. Ему импонировала ее вновь приобретенная настойчивость, хотя многие мужчины назвали бы его ненормальным за то, что он поощрял в ней это. Ведь и у него иногда возникали сомнения в том, не слишком ли много ответственности он вынуждал ее брать на себя. Был ли он действительно прав, отрывая ее от блаженного существования, в котором она пребывала в течение всей своей жизни до него? А может, другой смог бы сделать ее по-настоящему счастливой?