Лиза Клейпас - Герой снов

• Название: Герой снов
• Автор: Лиза Клейпас
• Жанр: Исторические любовные романы

Во всем лондонском высшем свете не было мужчины более красивого, более блестящего, более элегантного, чем князь Николай Ангеловский, загадочный русский аристократ. Прекраснейшие из дам мечтали покорить сердце князя, но он желал лишь одну - гордую и независимую Эмму Стоукхерст, которая не могла - да и не хотела - принадлежать ему. Однако Николай пустил в ход чары, против которых Эмма была не в силах устоять, - чары настоящей любви, магию обжигающей чувственной страсти...

---

Лиза Клейпас Герой снов

Часть первая

Мы странно сошлись.
Средь салонного круга,
В пустом разговоре его,
Мы словно украдкой, не зная друг друга,
Свое угадали родство.
И сходство души не по чувства порыву,
Слетевшему с уст наобум,
Проведали мы, но по мысли отзыву
И проблеску внутренних дум.

Каролина Павлова

Глава 1

1877 год. Лондон

– Ждете кого-то? - Мужской голос нарушил тихие шорохи парка. Русский акцент, мягкий, слегка гортанный, ласкал слух.

С невеселой улыбкой Эмма обернулась навстречу выступившему из сумрака князю Николаю Ангеловскому.

Золотистой кожей, неровно выгоревшими на солнце волосами и непредсказуемой жестокостью Николай напоминал тигра. Никогда ни в ком другом не видывала Эмма такого идеального сочетания красоты и угрозы. Она по собственному опыту знала, что его стоит бояться. Но она привыкла обращаться с опасными животными и знала, что самый верный способ накликать беду - это выказать страх.

Расслабив спину, Эмма поудобнее уселась на каменной скамье, стоявшей в самом отдаленном уголке распланированного на французский манер регулярного парка.

– Уж точно не вас, - резковато откликнулась она. - А вы здесь зачем?

Он улыбнулся в ответ, сверкнув в темноте белоснежными зубами.

– Захотелось прогуляться.

– Буду признательна, если вы станете прогуливаться где-нибудь в другом месте. Я надеюсь встретиться здесь кое с кем наедине.

– С кем же? - Сунув руки в карманы, он обогнул скамью.

– Уходите, Николай.

– Велите мне.

– Уйдите!

– Дитя, вы не можете приказывать мне в моем собственном поместье.

Николай остановился в нескольких шагах от нее. Он был высок - один из немногих мужчин в Лондоне, на которых Эмме не приходилось смотреть сверху вниз. У него были крупные руки и ноги и мощная поджарая фигура. Тень скрывала его лицо, лишь желтый блеск глаз пронзал сумрак ночи.

– Я не дитя, я взрослая женщина.

– Верно, - мягко сказал Николай. Он окинул взглядом ее тонкую фигуру в простом белом платье. Лицо Эммы, как всегда, было без румян и пудры. Волосы необыкновенно красивого рыжего цвета, с бронзовыми и коричневыми отблесками стянуты в тугой узел, но непокорные кудряшки выбивались, обрамляя завитками лицо и шею.

– Вы сегодня прекрасны, - произнес он. Эмма рассмеялась:

– Не льстите мне. В лучшем случае меня можно назвать привлекательной, и я это отлично знаю. Бесполезно втыкать в голову шпильки и сдавливать ребра корсетом так, что едва возможно дышать. Поэтому я предпочитаю носить сапоги с брюками и чувствовать себя удобно, как мужчины. Если уж ты некрасива, то не стоит и стараться.

Николай не стал спорить, хотя у него было свое мнение насчет особой, неповторимой привлекательности Эммы, которая всегда его завораживала. Она была сильной и жизнерадостной, обладала смелым изяществом парусника с высокими мачтами. В ее лице изысканно сочетались нежность угловатых скул, сочный рот и золотая россыпь веснушек на переносице. Тонкая, длиннорукая и длинноногая, она даже без каблуков была почти шести футов ростом. Николай был выше ее всего лишь на какие-то два дюйма. Он часто представлял себе, как идеально прильнет к нему ее тело, как обовьются вокруг него ее руки и ноги…

Они подходили друг другу. Странно, что никто другой этого не видел, но Николаю это стало ясно давно, еще с первой их встречи. Она тогда была дьяволенком, взрывчатым комком. Неуклюжие руки и ноги… Буйные рыжие кудри… Теперь, в двадцать лет, она превратилась в молодую женщину, беспощадно искреннюю и прямодушную, что так оттеняло его собственную скрытность и замкнутость. Она напоминала ему тех женщин, которых он знавал в России: с пламенной душой… совершенно не похожих на этих европейских, с рыбьей кровью, с которыми сводила его жизнь последние семь лет.

Понимая, что он ее оценивающе разглядывает, Эмма скорчила рожицу.

– Мне все равно, что я некрасивая, - заявила она. - Насколько я успела заметить, красота доставляет кучу неудобств. А теперь, Николай, вам действительно следует удалиться. Пока вы рядом, ко мне ни один мужчина не осмелится подойти.

– Кого бы вы ни ждали, он продержится не дольше остальных.

Эмма насупилась и промолвила с внезапным вызовом:

– Этот продержится.

– Из них никто не задерживается, - лениво продолжал он. - Вы сами их всех прогоняете в том же порядке, как они приходят. Почему бы это?

Ярко- алый румянец, вспыхнувший на ее щеках, совсем не гармонировал с рыжим цветом волос. Она стиснула зубы: его стрела попала точно в цель. Эмма уже третий год появлялась в лондонском свете. Если она не выйдет замуж в самое ближайшее время, ее будут считать неудачницей, провалившейся на брачном торжище, которой одна дорога -в старые девы.

– Не понимаю, зачем мне вообще нужен муж, - проговорила она. - Я не могу себе представить, что стану чьей-то собственностью. Вы, наверное, считаете, что это делает меня неженственной?

– Я считаю вас в высшей степени женственной.

Темно- рыжие брови взлетели вверх.

– Это комплимент или насмешка? Вас никогда не поймешь.

– Я никогда не насмехаюсь над вами, Эмма. Над другими людьми - да. Над вами - нет.

Она недоверчиво фыркнула.

Николай шагнул вперед, ступив в полосу света, струившегося от садового фонаря.

– А теперь вы вернетесь со мной обратно в дом. Как хозяин… и ваш дальний родственник… я не могу позволить вам оставаться здесь одной без сопровождения.

– Не пытайтесь претендовать на какое-либо родство между нами. Вы - родня моей мачехи и со мной никак не связаны.

– Мы родственники по браку вашего отца, - настаивал он.

Эмма усмехнулась, понимая, что в качестве родственников они смогут держаться более свободно: звать друг друга по имени и разговаривать без надзора.

– Как скажете, ваша светлость.

– Возможно, вам хотелось бы осмотреть мое художественное собрание? - предложил Николай. - Вас может заинтересовать мой иконостас. Многие иконы в нем относятся к тринадцатому веку, они из Новгорода.

– Искусство меня не интересует, тем более какие-то мрачные иконы. Зачем вы вообще их держите? - Эмма скептически вздернула бровь. - Вот уж кого я никогда бы не заподозрила в собирательстве религиозных картин!

– Иконы - окно в русскую душу.

Губы Эммы искривились в презрительной улыбке.

– Никогда не видела ни малейшего признака того, что у вас есть душа.

– Возможно, вы смотрели с недостаточно близкого расстояния.

Он сделал шаг вперед, затем другой и еще один… Носки его башмаков почти коснулись струящегося по земле подола ее белого платья.

– Что это вы делаете? - спросила она.

– Встаньте.

Мгновение Эмма продолжала сидеть не шевелясь. Николай никогда не говорил с ней подобным тоном. Сейчас, хотя он стоял непринужденно, уронив вдоль тела руки без перчаток, она ощутила в нем какое-то расчетливое спокойствие, как у кошки, готовящейся к прыжку. Эмма невольно подчинилась: выпрямилась во весь рост, так что они оказались почти лицом к лицу.

– Чего вы хотите, Николай?

– Я хочу побольше услышать об этом вашем друге. Держал ли он вас в объятиях? Шептал ли слова любви? Целовал ли вас? - Пальцы его сомкнулись на ее руках, тепло ладоней проникало сквозь тонкий шелк рукавов.

Эмма подскочила на месте и тихо ахнула. Сердце забилось болезненно тяжко и часто. Невообразимо, немыслимо было ощущать руки Ангеловского на себе, стоять так близко к нему, грудь к груди. Она попыталась высвободиться, но его хватка стала лишь крепче.

– Если вы кончили развлекаться, Николай, будьте любезны убрать свои царственные лапы. Ваше чувство юмора меня не веселит.

– Я не шучу, Ры-жеч-ка. - Его руки обвили ее талию, притягивая к себе. Услышав недоуменное восклицание, он объяснил:

– По-русски это означает "рыжеволосая малышка".

– Я вовсе не малышка, - нахмурилась она, стараясь вырваться.

Он продолжал удерживать ее без особых усилий. Хотя они были почти одного роста, он был вдвое тяжелее, мускулистый и ширококостный, с плечами шире церковных врат.

Не обращая внимания на ее сдавленные протесты, он продолжал тихо и настойчиво:

– Знаешь, ты легко сошла бы за славянку с этими своими рыжими волосами и белой кожей. И глаза у тебя цвета балтийской воды… синего-синего.

Эмма подумала, не следует ли ей позвать на помощь. Зачем он так поступает? Чего от нее хочет? В голове промелькнули все слухи и сплетни, которые она слышала о Николае. В его прошлом были предательство, убийство, государственная измена. Он навеки изгнан из России за преступления против царского правительства. Множество женщин находили чарующим ореол опасности, который его окружал, но Эмма к их числу не относилась.

– Пустите меня, - задыхаясь, произнесла она. - Мне не нравятся ваши игры.

– Могут и понравиться…

Он удерживал ее так легко, словно она была куклой или котенком. Эмма чувствовала, что он наслаждается своей властью над ней, дает понять, насколько сильнее ее. Голова ее запрокинулась, глаза закрылись. В любую минуту его губы могли прижаться к ее губам. Затаив дыхание, она ждала… ждала… ждала…