Алексей Бобровников - Мир приключений 1963

• Название: Мир приключений 1963
• Автор: Алексей Бобровников
• Издательство: Государственное издательство детской литературы министерства просвещения РСФСР
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1963

---

В сорока милях от Нового Вифлеема, в пятистах ядрах на юг, от взрыва мнимой ракеты лежит камень почти прямоугольной формы. Лежит камень почти прямоугольной формы.

Под этим камнем мы закопали все, что смогла дать нам страна, в которой мы родились: пистолет, смятый кредитный билет и недопитую бутылку виски.

Ты слышишь, Земля?.. Мы летим в рассвет».

Л. Платов «ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ» УХОДИТ В ТУМАН ( Главы из романа)

В предыдущих книгах альманаха рассказано о том, как весной 1944 года командир звена торпедных катеров Шубин встретил в шхерах под Ленинградом немецкую подводную лодку, прозванную «Летучим голландцем».

Вскоре после этого он побывал у нее на борту. Подводники принимали его за финского летчика, который был сбит в воздушном бою и на глазах у них упал в море. Спустя сутки Шубин сумеет уйти с подводной лодки. Он был подобран нашим «морским охотником», все лето пробыл в госпитале и лишь осенью 1944 года вернулся на свои катера.

ШУБИН АТАКУЕТ

1

Он жадно, всей грудью вдохнул воздух.

О! Первоклассный! Упругий, чуть солоноватый и прохладный, каким и положено ему быть!

Ветер, поднявшийся от движения катера, легонько упирается в лоб, будто подразнивая, приглашая поиграть с собой.

А волнишка-то здесь покруче, чем в тесноте шхер! Еще бы! За Таллином открываются ворота в Среднюю Балтику, выход из залива в море. Открытое море!

Ого! «И попируем на просторе!..»

Мысленно Шубин видит весь военно-морской театр. Притихшая Финляндия проплывает по правому борту. Она перестала быть враждебной, вышла из войны. Слева протянулось хмурое эстонское побережье. Там еще копошатся фашисты.

А юго-западнее Таллина материковый берег под прямим углом отклоняется к югу. Дальше лежит Моонзундский архипелаг — острова Хиума, Саарема, Муху, запирающие вход в Рижский залив. Еще дальше, за Вентспилсом и Клайпедой, отгороженная от моря косой Фриш-Неррунг, высится прославленная крепость Пиллау, аванпорт Кенигсберга.

Где-то в этом районе — не в шхерах, а на просторах Средней или Южной Балтики — Шубин сквитается с «Летучим голландцем»!

Он крепче стиснул штурвал.

По старой памяти иногда еще стоял па штурвале, хотя командовал уже не звеном, а отрядом. Б бою предпочитал находиться пока на своем старом катере. Вновь назначенный командир катера лейтенант Павлов «приучался к делу».

Сейчас Павлов с любопытством поглядывает на командира отряда, стараясь по его лицу угадать, о чем он думает.

Нахмурился? Стиснул зубы? Ну, значит, вспомнил о своем «Летучем голландце»!

Пылкому воображению Шубина рисовалось, как ночью он вплотную подходит к «Летучему голландцу». Тот всплыл для зарядки аккумуляторов. Тут-то его и надо подловить! За шумом своих дизелей немцы не услышат моторов шубинских катеров. И тогда Шубин скажет наконец свое веское слово: «Залп!» Всадит торпеду в борт подводной лодки! И так это, знаешь, по-русски всадит, от всей души, чтоб на веки вечные пригвоздить страшилище к морскому дну!

Но встреча («неизбежная встреча», как упрямо повторял Шубин) могла произойти и днем. На этот случаи припасены глубинные бомбы. Теперь на катера берут и бомбы, с полдюжины небольших черных бочоночков, аккуратно размещая их в стеллажах за рубкой.

Не торпедой, так бомбой! Надо же чем-то донять этих несговорчивых «покойников»!

Но пока не встречается Шубину ею «’Летучий голландец…»

2

Глубинные бомбы неожиданно для всех Шубин использовал еще более своеобразно — против надводного корабля!

Отряд находился в дневном поиске, сопровождаемый самолетами прикрытия и наведения на цель.

Рев шубинских моторов как бы вторил падающему с неба рокоту. Нервы вибрировали в лад с этим двойным перекатом, с грозной увертюрой боя.

Впереди пусто. Грязно-серое полотнище облаков свисает до самой воды.

Но вот Шубина окликнули сверху. В наушниках раздалось торопливое: «Транспорт, Боря! Транспорт! Слева курсовой двадцать! Здоровенный, тысячи на три[2]!»

Один из самолетов вернулся, сделал круг над отрядом торпедных катеров, помахал крыльями и опять улетел вперед.

Катера послушно последовали за ним.

Через несколько минут на горизонте возникли силуэты кораблей. Как мыши, выползали они из-под тяжелых складок облаков, ниспадавших до самой воды.

Верно: транспорт! И конвой, очень сильный. Раз, два… Четыре сторожевика и тральщик!

Но известно, что победа не определяется арифметическим соотношением сил. Есть еще и высокая алгебра боя!

На немецких кораблях заметили Шубина и стали менять походный ордер[3]. Одновременно заблистали вспышки выстрелов. Вода вокруг катеров словно бы закипела.

Первыми в драку ввязались самолеты. По приказанию Шубина они атаковали корабли охранения, чтобы заставить их расступиться и открыть катерам дорогу к транспорту.

Но из-за туч неожиданно вывалились немецкие самолеты. Конвой тоже имел «шапку», то есть воздушное прикрытие. Над головами моряков навязалась ожесточенная схватка.

— Дымовую завесу! — командовал Шубин в ларингофон.

Один из катеров бойко выскочил вперед, волоча за собой дым по волнам. Мгновение — и атакующие торпедные катера оделись грозовым облаком.

Сверкая молниями, облако это неслось по воде на транспорт.

А сверху моряков подбадривали летчики. В наушниках звучали их возбужденные голоса:

— Левей бери! Жми. Боря, жми!.. Боря, Боря, Бори!..

Улучив момент, когда транспорт повернулся к нему бортом. Шубин прицелился. Самое главное — прицелиться. Торпеда умница! Остальное доделает сама.

— Залп!

Соскользнув с желоба, торпеда нырнула в воду за кормой. Шубин круто отвернул, а торпеда, оставляя за собой пенный след, понеслась к транспорту на заданной глубине.

Взрыв! Угодила в носовые отсеки! Нос транспорта резко осел в воду.

Но это не конец. Одной торпедой такую громадину не взять. Транспорт еще хорошо держится на воде. Корабли охранения сомкнулись вокруг, него и усилили заградительный огонь.

— Фомин горит, товарищ гвардии капитан-лейтенант! — крикнул Павлов.

Один из торпедных катеров беспомощно покачивался на волнах. Он горел! Немцы сосредоточили по нему почти весь огонь, спеша добить. Таково правило морского боя: подбитого немедля добивай!

Князев полным ходом мчался на выручку товарища, но был еще далеко от него.

Тогда, в разгар боя, Шубин застопорил ход!

Павлов с ужасом оглянулся на своего командира. Как! Забраться чуть ли не в середину вражеского конвоя и вдруг стопорить ход, то есть превратиться в неподвижную мишень! Зачем?

А Шубин спокойно облокотился на штурвал, потом с подчеркнутым хладнокровием пощелкал ногтем по коробке с папиросами, не спеша закурил.

Из люка выглянули изумленные Дронин и Степаков. Боцман с глубокомысленным видом поправил свой рыжий ус.

Один Шурка не испытывал страха. Рядом с командиром никогда, ни при каких обстоятельствах, не испытывал страха. Застопорили ход? Ну и что из того? Стало быть, снова хитрим.

Вокруг вздымались всплески, все больше всплесков. Решив, что катер Павлова тоже подбит, фашисты, ликуя, перенесли часть огня на новую неподвижную мишень.

Павлов пробормотал:

— Рисково играете, товарищ гвардии капитан-лейтенант!

Голос его пресекся.

А кто не рискует, не выигрывает! Приходится, брат, рисково играть… — Не оборачиваясь, Шубин протянул Павлову папиросы. — Закури, помогает!

Расстояние между неподвижным катером Фомина и катером Князева все уменьшалось. Шубин не отрывал от них взгляда.

Да, он рисковал! Но не собирался рисковать ни одной лишней секундой. Жизнь ему надоела, что ли?

Вот Князев подошел к горящему катеру. Матросы теснятся на борту с отпорными крючками. Кого-то перетаскивают на руках. Значит, есть раненые.

Давай, друг, не мешкай, давай! Уже припекает, немецкие снаряды ложатся совсем близко.

Ну, всё наконец! Гибнущий катер окутался дымом. Князев поспешно отскочил.

И тотчас же Шубин дал самый полный вперед!

Он стремглав выскочил из-под обстрела и описал широкую циркуляцию. Снова обрел свободу маневра! Немцы так, наверно, и не поняли ничего.

За те минуты, что Шубин, спасая товарища, отвлекал огонь на себя, транспорт успел развернуться. Теперь, сильно дымя и зарываясь носом в воду, — «свиньей», как говорят моряки, — он уходил к берегу, под защиту своих батарей. Охранение его отстало, увлекшись обстрелом горящего катера Фомина и мнимо подбитого Павлова.

Шубин ринулся в образовавшийся просвет.

— Залп!

Транспорт неуклюже занес корму. Вторая шубинская торпеда скользнула вдоль его борта.