Эвелин Левер - Мария-Антуанетта

• Название: Мария-Антуанетта
• Автор: Эвелин Левер
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00383-3

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».

Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.

Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.

Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.

Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

---

Однако на горизонте снова замаячила угроза альянсу. Мария-Антуанетта вновь с надменностью начала относиться к фаворитке. С приближенными мадам Дюбарри отношения были примерно такими же. Начиная придворную жизнь, дофина не удостоила вниманием свою племянницу, которая вышла замуж за виконта Дюбарри. 1 января 1774 года дофина проигнорировала присутствие фаворитки, которая находилась в другом конце кабинета вместе с герцогиней д'Эгильон и герцогиней Мазорин.

Людовик XV оставался «очень деликатным во всем, что касалось дофины». Тем не менее никто не мог утверждать, что его страсть ослабела. «Привычная связь, которая его объединяла с любовницей, неминуемо бы разорвалась, если бы здоровье его пошатнулось и привело к благочестию», — утверждал посол Швеции.

А в это время все как будто выжидали появления малейшего признака усталости или недомогания на постаревшем лице короля. Смерть только что унесла с собой трех его близких друзей и оттого он казался подавленным. 23 ноября 1773 года маркиз Шовелен, который всегда играл с ним в вист, скоропостижно скончался, сидя в своем кресле. Через какое-то время скончался маршал д'Арментьер, также скоропостижно. Аббат де Лавиль из министерства иностранных дел внезапно умер от апоплексического удара. «Арментьер успел позвать к себе исповедника. Для меня страшнее всего умереть как собаке, как Шовелен или Буйон», — признавался король. Он вспоминал также смерть шведского короля, который умер за игрой в карты два года назад. Разговор с герцогом де Кони окончательно поверг его в уныние. Король спросил, отчего возникла «болезнь Бернара, который сошел с ума». И услышал совершенно спокойный ответ: «Все просто, Сир, он был распутником и слишком часто для своего возраста путался с женщинами». Несчастный был с королем одного года рождения.

Дофин и дофина не могли даже предположить, что дни старого монарха уже сочтены. Людовик-Август продолжал охотиться, читать и участвовать в семейных праздниках. Мария-Антуанетта развлекалась и наслаждалась положением дофины. Жизнь казалась ей такой чудесной.

26 апреля, когда Людовик XV находился в компании мадам Дюбарри и нескольких близких друзей в маленьком замке Трианон, он вдруг почувствовал себя плохо и отказался обедать. На следующий день он чувствовал себя слишком слабым, чтобы сесть в седло, как он обычно это делал, поехал на охоту в карете, вечером у него начался сильный жар. Через два дня помимо жара добавилась тошнота. Ла Мартиньер, его хирург, велел ему побыстрее покинуть Трианон: «Сир, вы можете болеть только в Версале». Король не заставил себя долго уговаривать. Он накинул манто прямо на домашнее платье. Садясь в карету, крикнул: «Гони!». Прибыв в Версаль, он сразу лег в постель, чувствуя сильную слабость. Дети поспешили к его изголовью, никто не был особенно обеспокоен.

В течение следующей ночи врачи советовались по поводу состояния их величественного пациента, у которого сильный жар сопровождался мучительными мигренями. 29 апреля, на рассвете, врач решил сделать кровопускание. Церемония проходила по все правилам, несмотря на это, король продолжал находиться в постели. Через три часа кровопускание повторили, но улучшения не наступило, что доказывало серьезность случая. Из-за сильного жара голос короля стал еле слышным. Часто он звал своего дворецкого и посылал его за мадам Дюбарри, которая проводила все ночи у постели больного, в тот вечер она также оставалась с ним. Мария-Антуанетта и дофин ходили без устали по королевской спальне. Вся королевская семья бродила по апартаментам короля в нервном оживлении. Беспокойство начало нарастать и через несколько часов превратилось в тревогу.

Ближе к полуночи по Версалю прокатился страшный слух: у короля оспа. Дофин и дофина узнали об этом первые, Мария-Антуанетта написала несколько записок, сообщавших эту ужасную новость. Сразу же врачи запретили всем принцам и принцессам заходить в комнату, поскольку никто, исключая графиню Прованскую, не болел этой болезнью. Марии-Антуанетте в свое время сделали прививку против оспы. Дофина с ужасом вспоминала эпидемию 1767 года в Вене, когда болезнь унесла с собой жену брата Иосифа и сестру Марию-Жозефину, которая в то время была помолвлена с королем Неаполитанским. Но что ожидало французский двор? Дофина трепетала, проходя с мужем по небольшому саду. Тем не менее отважная дофина собралась дежурить у постели короля. Врачи воспротивились, поскольку риск был слишком велик. «Однако сам факт, что дофина предложила остаться наедине с больным королем, чтобы ухаживать за ним, останется навсегда в памяти подданных», — отмечал Мерси.

С того момента, как король заболел, Мерси поселился в Версале, для того чтобы подготовить принцессу ко всему, что могло произойти. Наследника престола и Марию-Антуанетту не допускали к монарху, они уединились в своих апартаментах и не принимали никого. Лишь Вермон и Мерси приходили к Марии-Антуанетте. Необходимый как никогда Мерси рассказывал мадам эрцгерцогине все, что только могло представить себе ее воображение, все, что могло случиться в данных обстоятельствах либо в самом ближайшем будущем.

Теперь уже все знали, чем болен государь, за исключением его самого. Тетушки, которые, впрочем, никогда не болели оспой, оставляли спальню короля лишь ночью. Не опасаясь заразиться, герцоги Орлеанский, Ришелье, де Круа, д'Эгильон, де Ноай, министры и многие другие каждое утро навещали больного. Входило ли в их намерение сказать ему правду? Все окружение короля и его врачи расходились во мнениях, стоит ли это делать. Одни утверждали, что эта новость убьет его. Другие же говорили о том, что надо сказать королю о его болезни, чтобы он успел примириться с Богом. В любом случае все знаменовало конец мадам Дюбарри. Победили сторонники умолчания — герцоги Ришелье и д'Эгильон.

Появилась сыпь, однако король, убежденный в том, что в детстве перенес оспу, ничего не подозревал, несмотря на то, что голова его была красной, распухшей и похожа на шар.

Все убеждали, что у него потница. Окружающие стеснялись, боялись, и никто, как это обычно и происходит в таких случаях, не мог говорить свободно с государем. Из боязни напугать короля никто не осмеливался упомянуть о возможном заражении, даже архиепископ Парижа, который, будучи очень болен, 1 мая отправился к королю. Он не произнес ни слова о своей миссии — спасении души государя. Во время их беседы Людовик больше беспокоился о здоровье архиепископа, так что тот ушел, не добившись успеха. Аббат Моду, исповедник короля, совершенно напрасно прождал, что король позовет его для исповеди.

Все жили в ожидании. Никто не осмеливался говорить, что король не поправится, но все это понимали. 6 мая было решено, что будущий монарх и его близкие должны отправиться в Шуази, до тех пор пока король не скончается. На следующую ночь, к трем часам утра, король, чье распухшее лицо было похоже на маску, наконец, попросил к себе исповедника. В спешке разбудили всю королевскую семью. В семь часов кардинал де Ларош причастил короля в присутствии всех придворных. Мария-Антуанетта присутствовала на этой церемонии вместе с Марией-Жозефиной в зале Совета, тогда как дофин и его братья стояли на коленях внизу у лестницы. После того как король получил Святое Причастие, кардинал подошел к двери, чтобы произнести слова раскаяния, которые король уже не был в состоянии услышать.

10 мая Людовик XV был в сознании до обеда: около грех часов король скончался. Тут же внутри дворца началась молчаливая суета. Придворные спешили в апартаменты дофина. Двое из них постучали в дверь комнаты, и оттуда вышли потрясенные наследники. Вскоре пришли сестры нового короля мадам Клотильда и мадам Елизавета, которых нежно обнял новый монарх. «Мы не расстанемся, — сказал он им. — Я не оставлю вас». Всех остальных он отправил в Шуази.

Медленно и с достоинством королевская чета пересекла галерею, пройдя через толпу склонившихся придворных. Словно во сне, Мария-Антуанетта услышала, как кто-то отдал приказ: «Карету королеве!».

Глава 6. ДВАДЦАТИЛЕТНЯЯ КОРОЛЕВА

«Я не перестаю удивляться силе Провидения, которое выбрало меня, самую младшую из Ваших детей, для самого прекрасного из всех королевств Европы. Сейчас, как никогда, я начинаю чувствовать, как должна быть обязана моей августейшей матери, которая приложила столько усилий для этого». Эти слова исходили от сердца. Мария-Антуанетта написала их через четыре дня после смерти короля — это было время эйфории и счастья. Не осознавая опасности, которая ей угрожала, молодая королева позволила круговороту захватить себя. А в это время в Вене ее охваченная дурным предчувствием мать пишет: «Судьба моей дочери […] может быть либо великой, либо несчастной. […] Счастливые дни для нее закончились». Для Марии-Антуанетты это было лишь началом счастья.

Первые впечатления рассеялись, и Мария-Антуанетта почувствовала в лице Людовика XVI облегчение, несмотря на присутствие недовольных, из-за траура собравшихся при дворе. С королем, которому не было двадцати, и с восемнадцатилетней королевой Франция становилась государством молодости и радости. Не зная реальности, принцесса наивно верила, что теперь она станет действительно свободной и сможет жить лишь в свое удовольствие — для развлечений, восхищения и любви. Впрочем, правление начиналось весьма счастливо. 10 мая королевская чета была встречена криками восторга и радостными возгласами людей, собравшихся на дороге в Версаль. Те же рукоплескания повторились и 18 мая, когда пришлось срочно уехать из Шуази, так как тетушки заразились оспой. Но теперь это признание относилось не к королеве, полной обаяния, а скорее к молодому королю, который воплощал собой возрождение золотого века после шестидесятилетнего правления его деда.