Павел Таранов - Секреты поведения людей

• Название: Секреты поведения людей
• Автор: Павел Таранов
• Издательство: "Гранд-Фаир"
• Жанр: Психология
• Год: 2002
• ISBN: 5-8183-0160-5, 978-5-8183-1316-0

Мы учимся, чтобы знать, живем, чтобы понимать, работаем, чтобы уметь. Но, случается, до конца жизни чувствуем, что нам недостает чего-то главного.

С помощью этой книги вы сможете разобраться в себе. 300 законов, извлеченных автором из сокровищницы опыта поколений, расширят ваш кругозор, отточат интеллект, помогут обрести власть над любой ситуацией.

Для широкого круга читателей.

---

После освобождения — тревожно-подозрительная Москва, ходолные, неуютные стены ВГИКа… Оболенский уезжает в Свердловск и десять лет работает в научно-популярном кино, затем — блистательные работы на Челябинском телевидении. Еще десять лет жизни…

В начале семидесятых о нем снова вспомнил кинематограф — нужно же было кому-то играть аристократов.

За полтора десятка лет Оболенский сыграл около тридцати ролей. Его любимая — дедушка в фильме "На исходе лета" — получила международное признание: приз "Золотая нимфа" за лучшую мужскую роль на фестивале телевизионных фильмов…

Воспоминания таких людей, как Оболенский, представляют огромную ценность. По квинтэссенции житейских наблюдений, опыта, истинности.

Суждения Леонида Леонидовича о роли личного фактора особенно важны:

"…Я работал в Свердловске, в кино, и ко мне приехал Василий Павлов и предложил мне работать вторым режиссером на Челябинском телевидении — чтобы работать первым, видимо, нужно было давать кому-то взятку.

Он сказал: "Нам нужен кинематографист, чтобы научить делать телевидение, а то мы делаем так: вот тебе радиопередача, подложи под какой-нибудь видеоряд". Я говорю: "А если я начну сам?" — "Начинайте, мы посмотрим, как это делается…"

Рис. Леонид Леонидович Оболенский (1902–1991)

Это была очень интересная работа — телевизионного корреспондента. Почему у меня получалось это? Главный режиссер мне сказал: "Вы очень хорошо делаете съемку, сюжет. Но когда вы в кадре, с кем вы разговариваете?" Я говорю: "С телезрителем". — "Ой, но «его» же так много, в разных районах…" Я отвечаю: "А мне оператор советует: смотри на красную лампочку, зажглась — вот ты и беседуешь со зрителем…" Тогда режиссер говорит: "Леонид Леонидович, я вас очень люблю и всегда смотрю, как вы обращаетесь: не здравствуйте, товарищи, а только здравствуйте! А я, представляете, отвечаю: здравствуй, Ленечка! И начинаю с вами вслух разговаривать".

И я стал говорить с экрана с ним. И случилось невероятное: со мной стали здороваться на улице, а в троллейбусе одна женщина подошла и сказала: вы бы поговорили с моим старшим — никого не слушает, никакого сладу нет. Заговорив по телевидению с одним, я стал говорить с каждым. Не со всеми, а с каждым. Никогда этого не забуду — блестящий опыт старого народного артиста, режиссера телевидения Николая Медведева".

Как это прекрасно и в унисон перекликается с тем, что однажды французы услышали от любимейшей ими певицы, знаменитой Эдит Пиаф: "Я пою не для всех, я пою для каждого".

Примечательно Новогоднее поздравление детям работников аппарата управления в АО "Крым-Континенталь".

Оно было различным по содержанию текста для каждого ребенка. В зависимости от возрастной группы и пола. Я воспроизвожу здесь в качестве иллюстрации послание, которое получил тринадцатилетний сынишка моих знакомых:

Дорогой Коля!

Я, Президент акционерного общества «Крым-Континенталь», приветствую тебя. Скоро начнется новый, 1994 год. Ты станешь старше и, конечно же, лучше, красивее, умнее. Расти быстрее, учись и приходи ко мне работать. Я доволен трудом твоей мамы, буду рад и тебе.

Запомни: «Крым-Континенталь» — это лучшее из того, что есть в Крыму. Ведь здесь трудятся твои родители!

С праздником тебя!

Юрий Васильевич Колесников

"Всякое, — читаем мы у Гельвеция в трактате "О человеке", — величие характера всегда вызывает чувство страха.

Когда Нерина в трагедии Корнеля «Медея» говорит Медее:

"Ваш народ вас ненавидит, мужу верить нельзя.

Против стольких врагов защитит вас кто?"

и та отвечает: «Я», — то это «я» поразительно. Оно предполагает со стороны Медеи такую уверенность в силе своего искусства и особенно своего характера, что пораженного ее личной смелостью зрителя охватывает известное чувство уважения и страха".

Наверное, Гельвецию следовало бы сказать не «страха», а «преклонения». Скорее всего, так оно и есть, и мы имеем дело лишь с проблемой адекватного перевода мысли автора.

И последний пример. Разве не звонко и ответно притягательно, с изумительно родной интонацией, напоминающей детство, маму, друзей-приятелей, воспринимается следующая, сделанная от руки, как бы по-свойски, приписка в рекламном объявлении:

Лицом к лицу лица не увидать,

Большое видится на расстояньи.

(Сергей Есенин)

"Отступить, чтобы лучше прыгнуть".

(Французская поговорка)

Все гармоничнее, и естественнее, и более в согласии с собой и с окружением, когда оно соприкасается не впритык, не нос к носу, а на удалении…

У Сергея Николаевича Булгакова (1871–1944) есть мудрая статья "На пиру богов. Pro u contra. Современные диалоги". В ней двое полемизируют о социализме. Один из них — светский богослов. Другой — писатель.

"Я, — говорит богослов, — такого низкого мнения о духовной сущности социализма, что даже отрицаю за ним способность иметь кризисы. Социальные революции вообще буржуазны по природе, если только не считать некоторого количества фанатиков, ослепленных бредовой идеей. А так как мещанство вообще бездарно и бесплодно, то такова же и социальная революция. Здесь нелицеприятнее всего свидетельствует эстетическое чувство.

Попробуйте подойти к интеллигенщине, к демократии и социализму с эстетическим мерилом, и вы увидите, что получится. Как бездарна и уродлива русская революция: ни песни, ни гимна, ни памятника, ни жеста даже красивого. Все ворованное, банальное, вульгарное. Лоскут красного кумача да Марсельеза, украденная как раз в то время, когда мы подло изменили французам. В один из первых еще дней революции мне пришлось созерцать на одной из московских улиц шествие. Я человек спокойный и в общем настроенный народолюбиво, но во мне тогда клокотали презрение и брезгливость. То, что настолько безобразно, скажу даже, гнусно, не может быть и правдивым".

Писатель тоже не в восторге от социализма, но он сторонник более взвешенного подхода. "По существу, слышим мы его наставительное замечание, — всякая картина требует определенной перспективы. Весенний поток прекрасен и могуч, но, рассматриваемый вблизи, он состоит из пены и грязи".

И вот что интересно. Богослову сразу же открывается другое измерение в только что подвергнутом им критике социальном событии в России. "Впрочем, я готов сделать вам уступку", — после раздумий говорит он писателю.

Комментируя их обмен репликами, Булгаков говорит: "Надо иметь мудрое благостное сердце, чтобы различить истинное". И помнить о "правиле отстояния", соглашаясь с философом, добавим мы.

158. Закон "оттиска личности"

Подобно печати на документе люди метят собой свой след во времени. Делают они это, отливаясь, так сказать, в бронзу высказываний, в которых концентрируют свое понимание жизни, задают ракурс рассматривания своих дел и свершений потомками.

Незадолго до смерти собрал Чингиз-хан своих полководцев и наследников и спросил их, в чем заключается высшая радость и наслаждение мужчины. Все без исключения ответили: в соколиной охоте. Тогда Чингиз-хан огорченно заметил:

"Вы нехорошо сказали! Величайшее наслаждение и удовольствие для мужчины состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет, заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами, в том, чтобы сесть на его, хорошего хода, с гладкими крупами, меринов, в том, чтобы превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на их разноцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать!"

Кто после этого — и из людей сегодняшних — скажет, что ему не ясно, кто такой Чингиз-хан и каково его кредо? Вот оно — оживление давно умершего человека благодаря его оттиску!

159. Закон "ощипанной курицы"

Рис. Маршал И. В. Сталин

Якобы собрал как-то И. В. Сталин своих ближайших соратников и говорит: "Вы, мол, все голову ломаете, как управлять народом, чтобы все люди, сколько их есть под солнцем, все, как один, в глаза мне глядели. Моргну — все бы моргнули, открою очи — все бы открыли, и чтобы был я для всех, как живой Бог, ибо давно сказано: царь не Бог, но не меньше Бога. Сейчас я и научу вас, как следует обращаться с народом. И велел принести ему курицу.

Ощипал он эту птицу живьем, у всех на виду, всю как есть, до последнего перышка, что называется, до красного мяса, остался только гребешок на голове бывшей хохлатки. "А теперь смотрите", — сказал и пустил голую курицу на волю. Ей бы кинуться прочь, куда глаза глядят, но она никуда не бежит — на солнце нестерпимо от жары, а в тени ей холодно. И жмется она, бедняжка, к голенищам сталинских сапог. И тогда бросил ей вождь щепотку зернышек — и она за ним, куда он, туда и она, а иначе, ясное дело, пропадет курка с голоду. "Вот как надо управлять народом", — только и сказал в назидание.