Анатолий Иванкин - Последний камикадзе

• Название: Последний камикадзе
• Автор: Анатолий Иванкин
• Жанр: О войне

В книге показаны события 1941 — 1945 гг.: пиратский налет японской авиации на Перл-Харбор, ответные действия американских авианосцев, бесчеловечная атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, рассказывается о том, как выполняя союзнические обязательства советские войска разгромили Квантунскую армию, окончательно подорвав самурайский дух воинства Страны Восходящего Солнца.

---

Глава десятая

1

После удара по Пёрл-Харбору японское авианосное соединение разделилось. Авианосцы «Хирю» и «Сорю» направились в сопровождении крейсеров «Тонэ» и «Тикума» к атоллу Уэйк, где высаживались японские десанты на затерявшийся в океане клочок суши, принадлежавший США. Этот островок менаду Японией и Гавайями теперь приобрел стратегическое значение.

Авианосцы, «Сёкаку» и «Дзуйкаку» умчались в Курэ, домой, в метрополию. Им завидовали все, кто знал их маршрут.

Сам адмирал Нагумо с остатками флота двинулся к островам Трук. Когда на юго-западе из голубого марена поднялись гористые острова, приютившие одну из мощнейших военно-морских баз Японии, все почувствовали себя как дома. Это были хорошо знакомые, обжитые места. Каролины торжественно встречали, победителей, В честь прибывшей эскадры вице-адмирала Нагумо загрохотали салюты из пушек боевых кораблей и с батарей береговой обороны. Экипажам, вернувшимся из похода, был предоставлен отдых.

Ясудзиро и его штурман Судзуки сошли на берег в числе первых. Они провели в море двадцать дней. Немного странно было чувствовать под ногами твердую землю. Они шли у кромки прибоя морской походкой, слегка покачиваясь и широко ставя ноги. Им некуда было спешить. Они любовались цветами и вечнозелеными деревьями, росшими вдоль берега. Пляж пестрел зонтиками и разноцветными резиновыми шапочками купающихся. Не верилось, что где-то шла война и что совсем недавно они нажимали на гашетки управления огнем, убивали и сами могли быть убитыми. И тем ощутимее и радостнее воспринимались теперь свобода, безделье. Они могли лежать целыми днями на песке, дремать в тени кокосовых пальм или плескаться в теплых, волнах прибоя.

Но долго нежиться на трукском пляже им не пришлось. Перед самым Новым годом всех моряков вернули на корабли. Под звуки традиционного марша авианосцы вышли в океан. Там за четкой чертой горизонта их ждали новые битвы и походы.

— Помоги нам бог Хатиман! — прошептал Ясудзиро, когда от Трука остался только конус потухшего вулкана, возвышающегося над океаном.

Теперь корабли держали курс к островам Малайского архипелага, где японские армия и флот сражались с союзными англо-голландскими войсками. В Паллау они вновь встретились с «Сорю» и «Хирю», прибывшими на рандеву из Японии.

Удвоив ударную мощь, эскадра избрала для базирования залив Старинг на острове Целебес. Оттуда Ясудзиро пришлось сделать несколько боевых вылетов с бомбовой подвеской. Он летал на поддержку десантов, высадившихся у Манадо и Макассара.

— Знаешь, Кэндзи, — жаловался Ясудзиро, — эти боевые вылеты больше похожи на увеселительные прогулки над голубыми бухтами и изумрудными джунглями. Попробуй соверши здесь подвиг!

— Не говори, Тора! Готовишься к вылету, волнуешься, концентрируешь всю свою воинскую доблесть, А вместо противника встречаешь каких-то трусливых зайцев, которые разбегаются и прячутся в джунглях при одном звуке наших моторов.

2

Но вскоре Кэндзи услыхал от Ясудзиро другое:

— Мой штурман Судзуки ухитрился подловить чью-то пулю в левое бедро. Пока я довез его до «Акаги», он чуть не истек кровью. Сейчас в госпитале лежит в тяжелом состоянии.

— Ну и как ты обходишься без штурмана? — поинтересовался Кэндзи.

— Два дня уже не летаю. Обещают дать в экипаж мичмана Нагосава. Знаешь его? Такой жирный. У него есть меткая кличка — Фугу. Он очень походит на эту крупную ленивую рыбу с ядовитыми потрохами.

— Ясудзиро, могу выразить тебе свое соболезнование. Я наслышан об этом навигаторе, с ним не хочет летать ни один, летчик.

— А что делать?

— Забери у кого-нибудь из своих летчиков штурмана, а ему отдай Фугу.

— Как-то некрасиво так делать. И не хочется разбивать слетанные экипажи. А этот тип у меня долго не задержится. Как только Судзуки поправится, так и прогоню его из отряда.

Когда мичман Нагосава появился в их отряде, он отнюдь не походил на полное собрание человеческих пороков. Просто в глаза бросалась его излишняя полнота, редкая среди тренированных пилотов.

Несколько дней Ясудзиро присматривался к новому штурману, но, кроме скупости, заставлявшей его держаться особняком, и неопрятности, столь не свойственной жителям Японских островов, не нашел в нем ничего особенного.

Метаморфозы начали происходить с Нагосавой сразу после посадки в кабину перед боевым вылетом. Застегнув летный шлем дрожащими пальцами, он засуетился, задергался и начал готовить навигационное снаряжение, роняя на пол карандаши и линейки.

— Что вы копаетесь? — спросил Ясудзиро, не дождавшись его доклада о готовности к заданию.

— А? Что? — переспросил Нагосава сдавленным голосом.

— Спрашиваю, готовы к полету?

— Да, да! — очнулся Фугу. Лицо его, искаженное напряженным ожиданием, было бледно.

«О боже! — подумал Ясудзиро. — Что же с ним будет под зенитным обстрелом? Не легкомыслие ли идти в бой с таким членом экипажа?»

Но поступила команда на запуск моторов, и предпринимать что-либо было поздно.

В воздухе от страха и напряжения Фугу поглупел еще больше. Он почти не понимал команд Ясудзиро. Глаза его смотрели бессмысленно, затравленно. А когда вышли на цель, бомбы он сбросил намного раньше, и они взорвались далеко в стороне и не причинили кораблю никакого вреда.

Ясудзиро от злости забыл все правила японской вежливости.

— Дерьмо вы, а не штурман, господин Нагосава! — сказал ему, не сдержавшись. Мичман промолчал, а может быть, и не расслышал. На обратном отрезке маршрута, когда основные страхи остались позади, Нагосава начал приходить в себя.

«Возможно, понюхав пороху, привыкнет?» — мелькнула надежда у Ясудзиро. Но процесс превращения Фугу в настоящего навигатора слишком затягивался.

Прослужив почти год в авиагруппе «Акаги», Ясудзиро понял, что не все летчики здесь храбрецы и истинные самураи. Попадались, вроде лейтенанта Микимото Комура, не слишком рвущиеся в боевые вылеты, но такие, как Фугу, вызывали у него отвращение своим животным страхом.

Казалось, неудачи, сопровождавшие мичмана Нагосаву, с приходом его в экипаж распространились на весь состав звена. Теперь редко какой вылет происходил без опасных отказов техники или поломок. Не везло и с выполнением заданий. То Фугу не мог вывести звено на цель, и самолеты долго находились в зоне зенитного огня, то так ухитрялся уклониться на маршруте, что потом только с помощью ведомых штурманов и самого Ясудзиро отыскивали «Акаги» и «падали» на палубу с сухими баками.

Однажды терпение Ясудзиро лопнуло. В тот день он летал на разведку кораблей противника в Яванском море. Фугу не смог точно вывести экипаж в заданный район. В поисках англо-голландского соединения кораблей пришлось долго ходить галсами, просматривая пустынную водную гладь. Выработав запас горючего, ушли домой ни с чем. Возвращались напрямик, через Макассар и Кендраи. В одном месте над джунглями их обстреляли, пробив в нескольких местах плоскость. По радио экипажу Ясудзиро приказали ускорить посадку, так как к району нахождения авианосцев подходила гроза. Малый остаток топлива заставил идти на авианосец в самых неподходящих условиях. На курсе захода темнела фиолетовая туча, ежесекундно распарываемая огненными клинками молний. Лезть в нее было равноценно самоубийству. Ясудзиро выполнил заход на малой высоте под облачностью, но все равно попал в ливневый дождь, ухудшивший видимость почти до нуля. «Мицубиси» порывами ветра швыряло с крыла на крыло. Слепили вспышки зеленых молний.

— Лучезарная Аматерасу, почему ты так сердита? Избавь нас от необузданного гнева стихии, — молился Ясудзиро, выводя самолет в створ посадочной палубы по радиопеленгам. Ждать помощи у обалдевшего от страха Фугу не приходилось. В самые трудные минуты он отключался. Ясудзиро несколько раз в ярости пнул его ногой: — Рассчитывай курс, собака! Сейчас пристрелю!

На счастье, осадки прекратились, и Ясудзиро удалось посадить самолет. Но испытания на этом не закончились: во время обстрела был пробит пневматик колеса, и «97» так резко повело в сторону спущенной камеры, что Ясудзиро чудом удалось удержать самолет от столкновения с палубными надстройками.

Выйдя, из кабины, Ясудзиро снял мокрый шлемофон и, расстегнув ворот комбинезона, подставил влажную грудь под тугую струю встречного ветра.

Так стоял он несколько минут, приходя в себя от сумасшедшего полета. За спиной его на фоне тучи ярко засветилась радуга.

— Ты, Тора, сейчас похож на бога Изаначи, который спустился с небес по радуге, — пошутил недошедший Моримото.

Но Ясудзиро не принял шутки. Весь запас юмора у него был израсходован на борьбу с опасностью.

— Сэнсей, — сказал он вполголоса, — я больше не могу летать с Фугу. Сегодня мне захотелось пустить в него пулю.